Новый год к нам в дверь стучится… Восточные мотивы стали неотъемлемой частью новогодних торжеств. Это, конечно же, очень древняя и интересная традиция, но ведь и в России есть своя вековая история у всенародного любимого праздника!
Масленица новогодняя
Доподлинно известно, что у языческих славян, как и у других земледельческих народов, новый год начинался с началом весны, то есть с пробуждением новой жизни. Это март месяц, когда солнце давало знать о том, что зиме конец. Новый год отмечался и 22 марта — в день весеннего равноденствия, и 1 марта. Были и другие даты, связанные с первым весенним новолунием, которое могло приходиться и на конец февраля, и на какой-либо день марта. Традиция эта сохранялась долго, даже после Крещения Руси. Сегодня историки, датируя то или иное летописное событие, ломают головы над определением точной даты. Дело усложняется еще и тем, что в период раздробленности в разных княжествах были разные даты начала нового года. Где-то его отмечали с 1 марта, где-то с 22 марта, а где-то и в конце февраля. Была и еще одна дата — 1 сентября — начало нового года по церковному календарю, ну а ныне — учебного года.
Как же встречали Новый год наши языческие предки? Ответ на вопрос лежит на поверхности. Новый год — это любимая нами Масленица. Полагают, что справляли ее 22 марта — церковь, будучи не в силах бороться с древней традицией, «приватизировала» ее.
В «Новый год» пекли блины, символизирующие солнце, его энергию и свет. Народные гуляния, игры и забавы, посещение родственников, посиделки за большим семейным столом — все это непрерывная традиция, идущая из глубины веков. Провожали зиму, сжигали чучело, но не Масленицы, а богини зимы Мары (Морены). Ее имя связывают с такими жутковатыми словами, как «мор» и «морок». Эта владычица ночи, богиня смерти и зимы представлялась нашим предкам горбатой длинноволосой старухой. Одна из ее «реинкарнаций» — хорошо известная Баба-яга. Понятно, почему, подпаливая этот фетиш, наши предки предавались безудержному веселью. Они верили, что мир выходит из-под власти Морены на ближайшие полгода, пока солнце вновь не уступит свои права.
Здравствуй, осень, Новый год
XV век — из лоскутков удельных княжеств московские великие князья суровыми нитками сшивали единое государство. А еще ранее, в XIV столетии на церковном Никейском Соборе начало года было окончательно перенесено на 1 сентября, ведь, согласно библейской легенде, именно в этом месяце Бог сотворил мир. Московский великий князь Иван Васильевич (дед Ивана Грозного) сделал 1 сентября единой датой для празднования Нового года во всем государстве.
Была эта дата еще и фискальной — 1 сентября, в день Симеона Столпника, собирались подати, выплачивались оброки и прочие платежи, подобно тому как сегодня нас призывают «заплатить все налоги и спать спокойно» не позднее 1 декабря.
Однако такая нагрузка отнюдь не омрачала праздника, тем более что в этот день можно было еще подавать челобитные царю. В церквях проводились праздничные службы. В столице первое лицо обращалось к народу.
Вечером семьи собирались за трапезой. Роль шампанского играли медовуха и пиво.
Осенний Новый год в допетровской Руси отмечали весело и с размахом, как и Масленицу, и Святки. Кстати, церковный Новый год до сих пор отмечается 1 сентября. Правда, не все верующие об этом знают.
Виват Новый год!
Царь Петр I уже на заре своего правления развернул преобразования, задумав сделать Россию державою европейскою, а русский народ ввести в семью «цивилизованных» народов. Пришло время расставаться со многими дедовскими обычаями и традициями: бородами и затворничеством женщин, старорусскими кафтанами и привычной кухней… Правда, это коснулось пока лишь «элиты» — боярства, дворянства, высших слоев купечества, ориентированных на заграничную торговлю. Прочие купцы, а тем более огромные массы крестьян, в европейские преобразования были не вовлечены.
Но одна из ключевых петровских реформ коснулась всех и каждого. И продолжает свое действие и поныне.
В 1699 году, в преддверии нового, 1700 года, Петр I издал указ, согласно которому начало года следует отсчитывать с 1 января по примеру всех христиан, живших не по юлианскому, а по григорианскому календарю. Менялось и летосчисление. Если раньше оно велось от сотворения мира, то теперь — от Рождества Христова. Именной указ провозглашал:
«Ныне от Рождества Христова доходит тысяча шестисот девяносто девятый год, а с будущего января с 1-го числа настанет новый 1700 год купно и новый столетний век».
Случилось это 15 декабря. Барабанный бой. Толпы народа заполняют Красную площадь. С высокого помоста царский дьяк громко читает указ о том, что Петр Алексеевич повелевает «впредь лета счисляти в приказах и во всех делах и крепостях писать с 1 генваря от Рождества Христова».
Далее описывалось то, как нужно встречать «новый» Новый год:
«...По большим и проезжим улицам знатным людям и у домов нарочитых духовного и мирского чина перед воротами учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых и можжевеловых... а людям скудным каждому хотя по деревцу или ветке на вороты или над храминою своею поставь...».
Первый день нового, 1700 года начался с парада на Красной площади в Москве. В знак всенародного праздника палили из пушек, а вечером черное небо озарилось разноцветными всполохами — пораженные москвичи вскинули головы, любуясь невиданным прежде зрелищем фейерверка. Как и повелевал царский указ, люди веселились, пели, танцевали, поздравляли друг друга. Дарили презенты.
Фейерверк был устроен опять же на Красной площади, а самим москвичам было велено стрелять из мушкетов и (прямо как сегодня) пускать ракеты возле своих домов.
Боярам и служилым людям наказали облачиться в европейские кафтаны. Женщины должны были примерить наряды заграничных модниц.
Празднества продолжались и последующие дни, закончившись 6 января крестным ходом на Иордань.
Все это очень напоминает то, как мы празднуем Новый год и сегодня. Но есть, конечно же, и различия.
Рождество, сиречь Новый год
Главное из них заключается в том, что Петр I не довел до конца преобразования календаря, то есть не заменил юлианский календарь григорианским. Спустя двести с лишним лет назад эту работу доделали большевики, хотя и новая реформа календаря, и введение современного правописания вынашивались еще Временным правительством. В результате мы имеем такое (труднопонимаемое иностранцами) понятие и праздник, как старый Новый год. И Рождество, отмечаемое 7 января.
В старой России, жившей по юлианскому календарю, Рождество отмечалось 25 декабря, а уже за ним следовало празднование Нового года.
В общем, в нашем сегодняшнем праздновании Нового года слились старые — и новогодние, и рождественские — традиции.
Елка называлась рождественской начиная с XIX века, в больших городах перед Рождеством открывались елочные базары.
По традиции елочку наряжали втайне от детей, обычно после рождественской всенощной службы. Сладости и фрукты, бумажные игрушки в виде карет, животных, ангелочков — таким было убранство рождественской красавицы в то время. Часто украшениями служили позолоченные грецкие орехи.
С конца XIX века стали выпускать и привычную для нас мишуру. Ее изготовлением занимались на фабрике по производству канители промышленников Алексеевых. (Интересно, что Алексеев — это настоящая фамилия режиссера Станиславского, который сам несколько лет работал на отцовской фабрике и даже был ее директором и лишь затем увлекся театром.)
Рождественскую елку венчала Вифлеемская звезда, в советское время замененная красной. К слову, елка одно время была под запретом новой атеистической власти. Для ребятишек ее устраивали чуть ли не подпольно.
«Родители, не сбивайте нас толку, не устраивайте Рождества и елку…» — плакат с таким «воззванием» можно было видеть на детских демонстрациях «безбожников» в 20–30-е годы. Но вскоре, будучи не в силах бороться с устоявшейся в народе традицией, вожди пошли на попятную. И подобно тому, как церковь приспособила под свои нужды многие языческие отголоски (ту же Масленицу), коммунистическая религия сделала елку «своей».
Однако мы забежали вперед.
Итак, вновь старая Россия.
Рождественское утро было особенно радостным. Дети, проснувшись, бежали к наряженной елке и находили там приготовленные для них подарки. Родителей же малыши радовали поздравительными стихами, которые разучивали заранее, и сувенирами, изготовленными своими руками (вот она, сила традиции!).
На Рождество было принято устраивать специальные детские праздники. Делалось это уже на второй или третий день праздника. Детям готовили костюмы, поэтому детский вечер напоминал маскарад.
Маскарады были излюбленным рождественским развлечением и у взрослых. Примерно с середины XIX века костюмированные балы стали непременным атрибутом праздника, а каждая аристократическая семья считала своим долгом устроить рождественский маскарад у себя дома, на который созывался весь высший свет.
Кроме широких гуляний распространены были и частные визиты в праздничные дни. Мужчины в обязательном порядке должны были посещать родственников и знакомых. Встречи были короткими: гость заходил в дом, поздравлял и дарил подарки, а в ответ получал угощение от хозяев.
В конце XIX века начали выпускать рождественские открытки, которые стали пользоваться невероятной популярностью. Их дарили друг другу, стараясь найти наиболее красочные и необычные экземпляры.
Вообще рождественское время было особенно радостным и веселым. Устраивались театрализованные представления, катки, ледяные горки, катания на лошадях.
Различные забавы, а особливо маскарады устраивались все время Святок — праздничной недели от Рождества до Крещения, и многие любители светских развлечений проводили в маскарадных гуляниях все рождественские дни.
Важнейшее место в рождественских гуляниях занимали колядки. Сакральный смысл этой традиции заключался в прославлении родившегося Христа. Ряженые колядующие пели песни и заходили в дома, где их ждали хозяева с угощениями...
«Нет ни одного празднования на Pуси, которое бы сопровождалось таким богатым выбором обычаев, обрядов, примет и прочего, как так называемые Святки», — писал в XIX веке этнограф Михаил Забылин.
Расскажем подробнее об этом интереснейшем явлении старой русской жизни.
Святочное действо
Перенесемся, однако, из шумных городов в народные толщи, в деревню, где до революции проживало подавляющее большинство народонаселения Российской империи. Именно в деревенской исконной Руси святочное действо сохраняло многое идущее от языческой древности, хотя и было освящено христианством.
В крестьянском быту восточных славян Святки — самый большой шумный и веселый праздник, длящийся от Николина дня 6 декабря (по старому стилю) до Крещения 6 января (по старому стилю); в некоторых областях они начинались с Рождественского сочельника (6 января) и заканчивались Крещением (19 января). По церковному календарю крайние даты этого периода посвящены памяти о евангельских событиях рождения Христа и крещения его в Иордане. К этому времени заканчивался цикл сельскохозяйственных работ, и для сельских тружеников наступала беззаботная пора.
Святки были праздником прежде всего молодежи — своеобразным состязанием, на котором нельзя было ударить лицом в грязь. Готовились к Святкам целый год. Девушки шили платья, парни готовили маскарадные костюмы. Кульминацией приготовлений к деревенскому балу была аренда «дворца». Как правило, специально для этих целей в складчину снимали избу, называемую «жировая». При этом девушки вносили плату наравне с сильным полом.
Игрища
Происходили главным образом ночью… Вдруг в избу вваливается толпа парней с вымазанными сажей лицами и с подвешенными седыми бородами. Главным героем этого представления был «кузнец». Из одежды на нем только штаны, а верхняя голая часть туловища разукрашена симметрично расположенными кружками, изображающими собой пуговицы. В руках у «артиста» большой деревянный молот. За «кузнецом» вносят высокую скамейку, покрытую широким, спускающимся до земли пологом, под которым прячутся человек пять-шесть ребятишек. «Кузнец» хвастает, что может сделать все что угодно: замки, ножи, топоры, ухваты, но, главное, умеет «старых на молодых переделывать».
«Не хочешь ли, я тебя на молодую переделаю?» — обращается он к какой-нибудь «девице» не первой молодости. Та, разумеется, конфузится и не соглашается. Тогда «кузнец» говорит одному из ряженых стариков: «Ну-ка ты, старый, полезай под наковальню, я тебя перекую!» Старик прячется под пологом, а «кузнец» бьет молотом по скамейке, и из-под полога выскакивает подросток. Изюминка игры состояла в том, что при каждом ударе у кузнеца сваливаются портки, и он остается совершенно обнаженным.
Когда всех стариков «перекуют» на молодых, кузнец обращается к девушкам, спрашивая у каждой: «Тебе, красавица, что сковать? Тебе, умница, что сковать?» И каждая девица должна что-нибудь заказать, а затем, выкупая приготовленный заказ, поцеловать кузнеца, который старается при этом как можно больше вымазать ей лицо.
Игра в «кузнеца» была популярнейшим святочным представлением, а было их бесчисленное множество.
Собравшиеся на святочные посиделки играли «в молчанку». По команде «раз, два, три» все парни и девушки замолкали, словно набрав в рот воды... Не выдержавшие испытания подвергались условленному наказанию, например съесть пригоршню угля, поцеловать какую-нибудь старуху, позволить облить себя водой с ног до головы, бросить в рот горсть пепла, сходить на гумно и принести сноп соломы. Последняя санкция считалась одним из тягчайших, так как ночью на гумно не ходят из опасения попасть в лапы «огуменника».
Бывало, в «жировую» избу врывалась целая ватага «нечисти» — парни наряжались в белые длинные рубахи с рукавами до пола, вывернутые тулупы, надевали страшные маски и с шумом и гиком заскакивали в избу и пугали девушек. Когда первый испуг проходил, девушки, конечно же, знавшие о возможности прихода подобных «гостей», начинали выгонять нечистую силу. Игра не только носила веселый и развлекательный характер, но и имела магический смысл: выгнав из дома нечисть, пусть ряженую, были уверены, что обезопасили наступающий год, расчистили дорогу приближающемуся Новому году.
Иногда парни переодевались девушками, а девушки парнями и затем разыгрывали друг друга.
Святочные забавы, ряжение продолжались и днем. Так, в Ярославской губернии все девушки и молодые люди, холостые и женатые, наряжались цыганами и цыганками и ходили по домам ворожить на ладони и собирать яйца или наряжались в красные рубахи, брали косы, грабли и отправлялись с песнями по соседним деревням, как будто во время сенокоса. Некоторые представления, вроде знаменитой народной драмы «Царь Максимилиан» или «Степан Разин», «Лодка», разыгрывались в специально отведенных для этих целей больших помещениях, например в амбаре.
Гадания
Святочные торжества не обходились без гадания — отголоска языческих представлений. Во времена язычества гадание, предсказание будущего было одним из главных обрядов в богослужении.
Особую радость и волнение приносили Святки незамужним девушкам: считалось, что как раз в это время лучше всего можно узнать, выйдешь ли в следующем году замуж, как будут звать твоего суженого и будет ли он богат или беден.
Святочными гаданиями занимались вечером или ночью. Гадали во все дни Святок, но наиболее важным и значимым считался обряд накануне Рождества, Нового года и в особенности Крещения.
Способов гадания было множество. Так, в Сибири собирали кольца, запонки, сережки, клали их в блюдо и накрывали салфеткою, нарезали маленькие кусочки хлеба и клали сверх салфетки. Сначала пели «хвалебную» песню хлебу и соли и брали кусочки; ложась спать, клали их под головы, загадывая, что приснится. Затем пели песни; по окончании каждой из них трясли блюдо, и один ловил что попадалось по одной вещице. Тот, чья вещь, по песне определял, какая судьба ему нагадалась.
А на другом конце России — в Ржевском уезде Тверской губернии — гадали подобным же образом. Для этого брали шапку, и каждый клал в нее кольцо, серьгу или что-либо такое, после шапку встряхивали и пели песни-стишки, под которые вынимали вещицы.
Девушки ходили «слушать» за деревню на перекресток дорог: в какой стороне залает собака, туда и замуж идти. Подслушивали под окнами: если ругаются — в плохой дом выйдешь, смеются — в хороший. Сняв крест и не благословясь, девушка одна или с подругой шла к конюшне, становилась спиной к дверям и ударяла три раза по ним левой пяткой, приговаривая: «Если выйду замуж, то оцепайте лошадей» (то есть надевайте узду). Если лошади забренчат уздами, то гадающая в этом году выйдет замуж. Отправлялись и к амбару, предварительно сняв крест. Сказав: «Суженый-ряженый, приходи рожь мерить!», прислушивались к звукам внутри амбара: если послышится, что там пересыпают зерно, то девушка выйдет замуж за богатого, если же почудится, что метут пол веником, быть ей за бедным.
Повсеместно девушки на святках выходили «снег полоть». Снег собирали в полу одежды и говорили: «Поля, полю снежок на собачий следок!» Потом снег из полы перекидывали через левое плечо и говорили: «Наша клята, ваша свята, миленький, ау!» Приговаривали и так: «Полю, полю белый снег, полю, приговариваю: взлай, взлай, собачка, на чужой стороне, у свекра на дворе, у свекрови на печном столбе, у ладушки на кроватушке».
Весьма распространено было гадание с помощью петуха. Гадальщицы раскладывали на полу или на столе щепотку крупы, кусок хлеба, ножницы, золу, уголь, монетки, ставили зеркало и миску с водой. Затем вносили петуха и смотрели, что он начнет клевать в первую очередь: крупу — к богатству; хлеб — к урожаю; ножницы — суженый будет портной; золу — табачник; уголь — к вечному девичеству; монетки — к деньгам; если петух клюнет зеркало — муж будет щеголем; если начнет пить воду — быть мужу пьяницей и т. п.
На ночь девицы подвешивали в сарае гребень: жених ночью чешется, и его узнают по масти оставшихся волос.
Выдергивали из стога колосок: если попадется с зерном, замужем быть за богатым.
Страшным, но «самым верным» считалось гадание ночью в пустой бане с помощью зеркала и свечей. Решалась на такое высматривание «суженого» далеко не каждая девушка. В «страшные вечера», по представлениям крестьян, нечистая сила становилась очень активной. Как бы в подражание разыгравшейся нечисти, парни от Нового года до кануна Крещения вовсю чудили: опрокидывали поленницы дров, закладывали чем попало ворота, так что хозяевам было не выйти на улицу, забирались на крыши и закрывали досками трубы — при топке печи избы наполнялись дымом. Об этих праздничных проказах знали и относились к ним снисходительно, тем более что сразу после Крещения они прекращались.
Вот так с искрометным весельем и широкой душой справляли новогодние торжества наши предки. Есть традиции и непрерывные, есть и прервавшиеся, которые не худо бы и возродить. Некоторые элементы святочных «мероприятий» — готовый сценарий для какого-нибудь «корпоратива». В общем, есть над чем подумать…
Интересный факт
В 1852 году в Петербурге была установлена первая публичная елка. Она украшала Екатерингофский вокзал. Никак не связанный с железной дорогой. Дело в том, что так называли особые здания, служившие для проведения музыкальных вечеров и балов. Увеселительный вокзал («воксал») был сооружен по проекту Огюста Монферрана во время масштабной реконструкции Екатерингофского парка в 1824 году.