Умирающий бог. Воскресающий бог (HIST10)

Я не хотел описывать жизнь этого великого учёного.
Но, наверное, рассказ о Джеймсе Фрезере стоит того, чтобы начать им рассказ об истоках христианства. Ведь научный подвиг этого исследователя даже сегодня поражает своим масштабом.
Джеймс Джордж Фрезер родился 1 января 1854 года, в день моего собственного дня рождения и в год начала Крымской войны.
Умер Джеймс Фрезер 7 мая 1941 года, в возрасте 87 лет, услышав даже первые сполохи Второй Мировой войны, но так и не узнав о её результатах.
Увидеть то, как немецкие танки крушат оборону Польши и Франции он уже не мог — последние 11 лет жизни он был уже практически слеп. До последних дней с ним была его жена Лили, которая умерла всего лишь за несколько часов до смерти Фрезера, в тот же день 7 мая 1941 года.



«Они жили долго и счастливо и умерли в один день». Чем вам не окончание счастливой сказки?

Именно сказками, а точнее — мифами и занимался Джеймс Фрезер всю свою жизнь.
Он всю жизнь был кабинетным учёным, который кроме Италии и Греции так и не посетил никакие из тех мест, которые он описывал в своих работах.
Однако работы Фрезера и до сих пор остаются бесценным материалом для тех, кто хочет разобраться в том, как устроена структура любого человеческого мифа.  И как мифическое, магическое сознание сначала порождает сознание религиозное, а потом и ясное, взрослое научное сознание.
Именно такую ступенчатую конструкцию вида «магия-религия-наука» и считал Фрезер основой развития человеческого общества, когда непознаваемая и неформализуемая магия первичных ритуалов культа понемногу замещается организованной и упорядоченной религией, которая, со временем и с дальнейшим развитием человечества, столь же органично сменяется мышлением научным, которое и заменяет свод правил религиозной доктрины.

Сама жизнь Фрезера — наилучшая тому иллюстрация.

Джеймс вырос в атмосфере глубокой набожности, которую, как он позже писал, совсем не считал гнетущей.
Фрэзер поступил в университет Глазго в возрасте 15 лет и получил образование образование в области права. В мемуарах он вспоминает, что в это время с ним произошли три важные вещи: он на всю оставшуюся жизнь увлёкся классическими языками и литературой, понял, что мир управляется системой неизменных природных законов, и безболезненно потерял религиозную веру своего детства.
Но именно потеря этой детской, наивной веры Фрезера и подарила нам выдающегося учёного, который смог подарить миру замечательный образец научного творчества, описывающий очень тонкие и деликатные вопросы возникновения веры и развития научного мышления — книгу «Золотая ветвь».

Трудно найти работу, отношение к которой у атеистов и у религиозных людей будет одинаковым. Но «Золотая ветвь» смогла соединить в себе несоединимое: религия в ней, при всей уважительности к ней, выведена из мрака теологии и софистики и поставлена под софиты научного подхода.

Изначально Фрэзер предполагал, что изучение этого вопроса займёт немного времени. Однако для осмысления этого культа ему пришлось изучить множество мифов разных народов мира, что заняло почти четверть века, и вылилось в многотомный труд.
Но именно этот труд нанёс тот удар по теологической и теократической картине мира, откоторой современная религия не может оправиться и до сих пор.

Потому что в «Золотой ветви» Фрезер рассказал правду о религии. А правда, как мы знаем, часто ранит. И иногда — даже убивает.


Сегодняшний, упрощённый взгляд на христианство звучит так: жили-были себе язычники, поклонялись своим богам, которые вообще были языческими и никакого отношения к истинному богу нового времени не имели — и тут, бац, пришёл Христос, начал кормить народ пятью хлебами, давать моральные установки типа Нагорной проповеди, дальше был предан, осуждён, казнён, воскрес и послужил примером всем будущим поколениям.
Ну а потом — триста лет гонений, христиане-мученики гибнут под стрелами, их четвертуют, вешают вниз головами на крестах, скармливают львам в Колизее.
Пока, наконец, не появляется Константин Великий — весь в белом, который делает христианство уже государственной религией, ну а тут уже все язычники сразу понимают, что Христос — он бог и быстренько-быстренько становятся все христианами.
Ну а потом уже, через 200 лет после Константина товарищ Юстиниан ставит Святую Софию, а раскаявшиеся язычники через 70 лет добровольно передают Пантеон христианам.
И вообще, «она утонула» «невиноватая я, он сам пришёл».
Все христианские храмы — они или были заброшены и разрушены, когда туда христиане пришли. И всё, буквально всё — оно христианами и построено. И никаких язычников вообще не было, они уже вымерли все. Или же пребывали в мраке безверия и ждали, кто же им принесёт свет истины.
Ну вот с Пантеоном в Риме какая-то небольшая нескладуха вышла, ну да ладно.
Короче, нецензурно и без меня уже всё сказали. Здоровый такой, жреческий подход.

Взгляд же Фрезера на христианство совсем иной.
Христианство — это плоть от плоти и кровь от крови древнего язычества. Причём такого древнего, египетски-древнегреческого, что весь пантеон греко-римских богов, что собрали в противовес Христу в римском Пантеоне, таки нервно курит в сторонке.
Я настоятельно рекомендую желающим разобраться в сути вопроса сами прочитать главу про Осириса у Фрезера (как и смежные с ней главы о дальнейших деяниях умирающего-и-воскресающего бога), для понимания же основы соотнесения Христа с Осирисом я лишь кратко перечислю основные атрибуты древнеегипетского культа, которые засели в образе Христа, как демоны в стенах церкви утром последнего дня в гоголевском «Вие».
Желающие соотнести Осириса с Христом могут сами вспомнить те сюжеты, которые христианство поставило в канон вместо их египетских аналогов.


Бог. Просто Бог.

1. Осирис был сыном земного бога Себа и небесной богини Нут. Когда бог солнца Ра узнал, что его жена Нут ему изменила, он разгневался и заявил, что не будет такого месяца, такого года, когда она смогла бы разрешиться от бремени. Но другой возлюбленный богини, египетский бог Тот, выиграл у богини Луны в шашки одну семьдесят вторую часть каждого дня и, сложив из этих частей пять полных дней, прибавил их к египетскому календарному году, то есть к тремстам шестидесяти дням. Так миф объясняет происхождение тех пяти дополнительных дней, которые египтяне в конце каждого года добавляли для того, чтобы привести лунный год в соответствие с солнечным. В течение этих пяти дней, считавшихся как бы прибавкой к двенадцати месяцам года, проклятие бога солнца не действовало. В первый из этих дней и родился Осирис. В момент его рождения трубный голос провозгласил, что в мир пришел господь всемогущий.

2. В Египет Осирис возвратился, нагруженный богатствами, которыми его осыпали благодарные пароды: повсеместно его встречали с божескими почестями как благодетеля человечества. Но его брат Сет вкупе с семьюдесятью двумя другими богами вступил в заговор против него. Тайком сняв мерку с тела своего брата, коварный Тифон изготовил изукрашенный ящик того же размера. Однажды, когда все пили и веселились, Тифон принес свой сундук и в шутку пообещал подарить его тому, кому он придется впору. Но он не подходил никому из участников пира. Последним в него лег Осирис. В этот момент заговорщики подбежали, захлопнули крышку сундука, спешно заколотили ее и выбросили сундук в Нил. Это случилось в семнадцатый день месяца атира, на двадцать седьмом году  жизни Осириса.
Атир (или хатир) — это третий месяц египетского солнечного календаря. В римском юлианском календаре ему бы соответствовал март.
Египетский календарь, в отличии от римского, начинался не 1 января, а в день гелиактического восхода Сириуса, который в Египте приходится на август. В силу этого даты рождения и смерти Осириса, привязанные к сельскохозяйственному циклу Египта, выглядят столь непривычно для нас. Но и сельскохозяйственный цикл в Египте, как вы поняли, был достаточно интересным, привязанным исключительно к разливам Нила, а не к сезонам «весна-лето-осень-зима», как в умеренном поясе.
Об особенностях сельскохозяйственного цикла Египта можно, опять-таки, почитать у Фрезера, я же скажу кратко: египетский месяц хатир и в самом деле соответствует средиземноморскому марту, во время которого в Средиземноморье и начинаются посевные работы и когда, как мы помним, ныне празднуют Пасху по григорианскому календарю, а раньше, пока календарь Юлия ещё не столь отстал от жизни, праздновали и по юлианскому.


Исида-голубь.


Есть у нас и такой вариант Исиды. Пригодный даже для дошкольных учреждений.

3. После смерти Осириса и квеста Исиды по сбору из частей его тела папочка Ра (Солнце) таки сжалился над непутёвым сыном и его сестрой-женой Исидой и помог ему воскреснуть. Анубис с головой шакала, и с помощью Нсиды, Нефтиды, Тота и Гора он составил из кусков тело мертвого Осириса, спеленал его полотняными повязками и совершил над ним все обряды, которые египтяне совершали над телами покойников. После этого Исида подняла остывшую пыль взмахом своих крыльев, Осирис ожил и стал править в царстве мертвых. Там он носит титулы Господина Подземного Мира, Хозяина Вечности и Владыки Умерших. Там в обществе сорока двух советников восседал он в великом зале двух истин и судил души умерших, которые торжественно исповедовались перед ним, и, после того как сердце их было взвешено на весах справедливости, получали вечную жизнь в награду за добродетель или надлежащую кару за грехи свои.

4. Обряд обращения с образом Осириса выглядит так: войдя под своды гробницы через западную дверь, участники торжества с трепетом возлагали на песчаную постель гроб с изображением мертвого бога. Здесь они оставляли гроб и покидали гробницу через восточную дверь. В этом отчете о празднике Осириса, извлеченном из подробной надписи в Дендере, акцент делается на захоронение бога, а его воскресение лишь подразумевается. Однако этот пробел в документе в значительной мере заполняется серией замечательных барельефов, служащих как бы иллюстрацией к указанной надписи. Ряд сцен изображает бога в гробу спеленатым как мумия, но постепенно он поднимается все выше и выше, пока наконец совсем не выходит из гроба и занимает вертикальное положение между попечительных крыльев верной Исиды, стоящей позади него. В то же время мужская фигура держит перед его глазами crux ansata, египетский символ жизни.


Знакомьтесь, crux ansata. В просторечии — анкх.

Вот такой у нас папочка-Осирис, который родился под конец года, умер вместе с посевом зерна, а потом воскрес на кресте.
Ну, это так — преамбула.
А амбула у нас будет дальше.

Понятное дело, что во времена классической Греции и Рима древнеегипетский сюжет, в котором боги трахали кого не попоадя, включая своих сестёр занимались инцестом, а потом ещё и обзаводились плодовитым потомством, уже никак не устраивал тогдашнее, уже гораздо более цивилизованное, нежели в Древнем Египте, общество.
Поэтому сюжет об умирающем-и-воскресающем боге пришлось адаптировать и модифицировать под греко-римские реалии.

Ну и Исиду-сестру-жену Осириса пришлось тоже облагородить, придав ей образ богини-матери.
Кстати, если кто не знал, в коптской миафизитской церви (одна из ранних ветвей христианства) до сих пор при крещении вновь принятых, после обряда, им делают татуировки в виде креста на запястье правой руки, символизирующую готовность принять мученичество за веру. В виде креста-анкха. Такие дела, товарищи черепашки.

Ну а в целом, конечно же, разнообразие христианских обрядов иногда поражает. Трудно представить, что все эти различные трактования природы Иисуса, Девы Марии и Троицы, божественной природы и сюжетов — могли возникнуть на ровном месте даже в I веке нашей эры, а потом, уже за 500 лет, развиться в столь отличные между собой трактовки единого якобы совсем недавно учения.
Ситуация с христианской верой очень хорошо отражена в одном хорошем мультфильме, который чётко показывает, что нет более непримиримых врагов, нежели разные течения христиан:



Кто хочет поспорить со мной — пусть вспомнит о том, что случилось в 1204 году в славном городе Константинополе и как славно враждовали католичество, протестанство и православие на протяжении последней 1000 лет.
Религия христианства древняя настолько, насколько это можно себе представить.
Шииты, ваххабиты, сунниты и алавиты не прошли и пловины того пути, который осилили христиане всего за 2000 лет.

А значит, у нас должны были остаться материальные свидетельства этого длинного пути.
И они есть. Просто на них часто любят смотреть под простым углом: это у нас уже христианское, а это — ещё языческое.
А посередине у нас разрыв, откровение, фигура Христа и вообще — смысл жизни. Был язычник, стал добрый христианин.
Не бывает.
Эволюция всегда имеет переходные формы. Надо только уметь их увидеть.