Сага о Биткоине (MON2)

Как я уже как-то писал, мы часто наделяем деньги многими функциями, которые им совершенно не присущи.
В действительности — это не более, чем смешные жёлтые кружочки и цветные фантики, за которыми нам хочется увидеть всё то, чего нам так истово не хватает в жизни: признания и дружбы, любви и семейного счастья, восхищения гармоничными и красивыми вещами и простой сытости в собственном желудке.

Потом я предложил читателям подумать о том: насколько одинаково полезны для них первый заработанный ими рубль и 100 000-й?
Вопросы эти не праздные, поскольку именно эти два момента: убывающую полезность денег и ограниченность и косвенность методов оценки данной полезности — я хочу рассмотреть на примере новой, модной ноне валюты — биткоина (bitcoin).

Ну и показать заодно апологетам «нового, дивного мира», что дорожка из золотых монеток со стилизованной буковкой B приведёт нас всё равно к ямке на Поле Чудес, в который доверчивые Буратины цифрового века будут согласны закопать свои труды в тщетном ожидании золотого дождя в Стране Дураков.



И проблема биткоина, к которой я хочу привлечь ваше внимание, отнюдь не в возможном взломе анонимности биткоина, ни в уязвимости алгоритмов кодирования блокчейна и даже не в уязвимости блокчейна, как такового.
Все эти вопросы при желании разрешимы и отнюдь не взломают и не погубят биткоин.
Проблема биткоина, как и в случае всех других виртуальных по сути систем, в том, что логика его поведения задаётся раз и навсегда в своде правил, прописанном при создании виртуального конструкта, в то время, как реальная жизнь, которую обязан отражать биткоин, меняется часто совершенно непредсказуемым образом.
И те проблемы, за которые мы часто ругаем фиатные деньги, у биткоина всё ещё впереди. И, более того, идеология биткоина, в отличии от идеологии фиатных денег, вообще не приспособлена для противодействия этим угрозам.

Во-первых, разберём в чём состоит отличие биткоина от обычных, привычных нам фиатных денег.
Фиатные деньги (декретные, указанные, «да будет так - деньги») — это привычные нам деньги реального мира, которые каждый из вас хранит в своём кожаном кошельке и использует тогда, когда он желает получить от мира весь тот список первичных желаний, которые я описал в прошлой статье (под номерами от 1 до 16).
Именно этот список желаний и задаёт наше желание работать и получать в оплату за свой труд смешные фантики фиатных денег. Вот такие:

Или же — вот такие:



На примере этих двух широко известных в массах фиатных денег и их исторического взаимодействия я и разберу ту коллизию, которая всегда незримо преследует фиатные деньги, и в которую неизбежно попадёт и биткоин.
Просто, потому что он так устроен.

Если вы посмотрите на однодолларовую купюру, то на её лицевой стороне красуется год её выпуска. В данном, конкретном случае — это 2003 год.
Если же вы посмотрите на оборот сторублёвки, то там будут стоять безликие цифры «1997». Год принятия нового дизайна сторублёвой купюры, заменившей предыдущую, образца 1995 года:



Именно так была проведена в России денежная реформа 1998 года: с 1 января года «великого дефолта» старые купюры были изъяты из обращения, а новые были деноминированы в 1000 раз.

Повлияло ли это как-то на реальным мир России образца начала 1998 года? Нет, мир остался прежним. Цифра на фантике стала в 1000 раз меньше, но ни объём реальных ресурсов, ни объём трудового времени граждан внутри системы под названием «Страна Россия» с 31 декабря 1997 года до 1 января 1998 года не поменялся. Ни в 10, ни в 100, ни тем более — в 1000 раз.
Изменились лишь бумажки и надписи на них — и изменилось отношение людей к этим цветным фантикам.
Сто тысяч рублей, бывшие ещё вчера небольшой суммой (на уровне десятой части располагаемого месячного дохода среднего россиянина), внезапно превратились в недостижимую величину. Однако, это никак не повлияло на реальную, располагаемую сумму в руках у жителя России: цены на товары столь же ожидаемо снизились в 1000 раз: ведь денег в обращении ожидаемо стало в 1000 раз меньше.
На графике зарплат 1 января 1998 года не отмечено ничем замечательным: дата как дата. У среднего  россиянина в кармане по месяцу 1000 рублей (1 миллион «старыми») и этого вполне хватает на скромный новогодний ужин с шампанским, салатом оливье и паштетом, намазанным на белый хлеб и приготовленным дома из купленной в магазине говяжей печени:



А потом в страну пришёл «чёрный понедельник» российской истории — 17 августа 1998 года, когда центральные органы власти России объявили об отказе в исполнении обязательств по основным видам государственных ценных бумаг.
На графике, в общем-то, достаточно чётко видно, что «чёрный понедельник» был чёрным больше всего для тех, кто считал себя в долларе и рассматривал рубль, как «деревянную валюту». Именно они больше всего потеряли от дефолта 1998 года, когда рубль на протяжении всего лишь трёх месяцев поднялся с отметки в 6 рублей за доллар до уровня в 21 рубль, потеряв в денежном весе более, чем в три раза:



Сейчас можно услышать много мнений, какой из обменных курсов был «справедливым» и «правильным» для нового, деноминированного рубля образца 1998 года: низкий курс в 6 рублей за доллар или же высокий в 21 рубль. Я выскажу лишь своё скромное мнение, которое будет для меня важным в рамках последующего обсуждения.
Вот так называемый платёжный баланс России за те годы:



Видите, что произошло в 1998 году — и что потом, как бы «вдруг», но с другим знаком, случилось в 1999-м? Ну и продолжилось, всё нарастающими темпами в 2000-м, 2005-м и современном нам 2013-м?
В 1998 году из страны внезапно пропало «добро». Нефть и газ, которые на волне азиатского кризиса 1997 года имели минимальную стоимость по состоянию с 1975 года, вывели российский торговый баланс в минус и за полгода разбили в труху «экономику трубы»:



Причём, надо сказать, что тот обменный курс рубля по отношению к доллару, что был в стране ещё в 1997 году (около 6000 рублей за доллар) вполне обеспечивал разумный торговый баланс страны.
Проблема была в ином. Тот, «дорогой» рубль не позволял делать в стране ничего, кроме как заниматься добычей нефти и газа. И, как только нефть и газ подешевели до своего абсолютного минимума — страна вдруг оказалась без средств к существованию.

Более того, такой дорогой рубль определял и ещё два неприятных момента: сам нефтяник и газовик работал на пределе собственной рентабельности (дорогой рубль задавал высокий уровень собственных издержек, а низкая цена нефти определяла и низкую рентабельность всего нефтяного и газового бизнеса), а государство даже при всём желании не могло ничего взять с нефтегаза: нефтяникам и газовикам не хватало средств даже на собственный прокорм, не говоря уже о развитии бизнеса.
Вторым же моментом было то, что при таком, высоком по отношению к доллару, курсе рубля, было супервыгодно заниматься импортом: любой импортный товар, завезенный в Россию стоил супердёшево и разлетался, как горячие пирожки. А отечественный производитель при этом не имел никаких возможностей ни модернизировать производство, ни, опять-таки, получить какой-то выигрыш по издержкам.

Приятным моментом такого курса, как я уже сказал, был сбалансированный торговый баланс, который, однако, был балансом нищей страны, продававшей только нефть и газ.

И вот тут-то мы и подходим к интересному факту: если мы посмотрим на первый график, то увидим, что виртуальный конструкт «деревянного зарплатного рубля» никак не изменился 17 августа 1998 года. Да, страна полностью поменяла модель развития, перейдя от «экономики трубы» к импортозамещению, НДПИ для нефтяников и газовиков, снижению налогов для предпринимателей, войдя в мир дорогой нефти и новых реалий миропорядка, в котором российская нефть стала основным проклятием торгового баланса.
Но зарплата среднего россиянина, став минимум втрое меньше в долларовом исчислении, никак не поменялась в рублях. Долгий путь от 1000 рублей образца лета 1998 года до 12 000 рублей к лету 2007 ещё надо было идти и идти.

А ведь такой факт очевиден, хотя и лежит на самой поверхности: в такой громадной системе, как страна, невозможно поменять всё «за один день». Если вы уберёте по три нолика на купюрах — вы тем самым уберёте три нолика на ценниках, а если вы разом поменяете (или дадите возможность поменять) курс обмена вашей валюты в три раза — то вы никак не измените в три раза стоимость того, что к этой валюте привязано.
Буханка хлеба так и будет стоить 2 рубля 50 копеек при неизменной зарплате в 1000 рублей.
И гори огнём этот ваш клятый «чёрный понедельник». Пусть страдают спекулянты, мы с моей булочной живём в другом мире.

Безусловно, это никак не отменяет специфики того роста, который случился с рублёвыми зарплатами в России с 1998 по 2013 год.
Да, буханка хлеба сегодня уже не стоит 2 рубля 50 копеек. Скорее 25 рублей.
Но и 10 000 рублей сегодня — это уже не зарплата 90% населения России. Даже гастарбайтер сегодня ищет условия, несколько повыше таких цифр.

Ну а теперь давайте посмотрим на биткоин.
Вот график ввода в обращение новых монет:



Как видите, на сегодняшний день в мире обращается уже около 10 миллионов монеток из возможных к выпуску 21 миллиона.
Причём график данного выпуска не изменить никакими способами: при подключении к сети соответствующей дополнительной мощности темпы «фарминга» монеток упадут пропорционально, чтобы скомпенсировать таковые усилия биткоин-сообщества.

Эта особенность биткоин-алгоритма не раз превозносилась в виде его невъебенной оригинальной фичи, которая для масс звучала следующим образом: «вот видите, в системе биткоин нельзя создать деньги из ничего, в ней невозможна порча денег и неуправляемая инфляция». Типа: нет у нас спекулянтов, не может у нас случиться «чёрный понедельник».
Да, это так. Это означает, что биткоинок к 2020 году будет 18 миллионов, и не миллиончиком больше. Никто не может «допечатать» биткоинов. Точнее, «почти не может», но об этом — чуть ниже.

Однако вам уже должно было броситься в глаза одно из разительных отличий биткоин-системы от уже упомянутой мною теории предельной полезности денег. В которой каждый следующий рубль (доллар, тугрик) должен обходится вам всё дешевле и дешевле — иначе вы просто потеряете мотивации к их «производству» в мире фиатных денег.

Каждый следующий биткоин обходится биткоин-сообществу всё дороже и дороже. Я пока не говорю о некоей рыночной стоимости биткоинок, я лишь оперирую затратами машинного времени, которые затрачиваются на каждую следующую монетку.
Ведь это не только затраты на некий виртуальный конструкт, но и целые поля «цифровых ферм», которые добавляют биткоины в систему:


Ловись биткоинка — большая и маленькая. Уже неактуально.
Спрашивайте KnCMiner Jupiter. Только предзаказ. От 7000 долларов за штуку.

При этом, как я уже упомянул, в принципе, общий выигрыш биткоин-системы — лишь функция времени. «Кто первый встал — того и тапки».
Сегодня увеличение вашей личной биткоин-фермы вдвое, вдесятеро или даже в сто раз мало что изменит в вашем личном выиграше — а тем более не позволит никогда вам догнать кого-то из тех, кто вступил в борьбу за «длинный биткоин» в самом начале.

Аноним Сатоси Никамото, создатель  системы, таким нехитрым и совершенно невозможным сегодня способом фарминга/майнинга биткоинов на собственной персоналке, обеспечил себе за 2009 год около полутора миллионов биткоинов — где-то 7% от их общего возможного количества — или же 15% от всей этой виртуальной валюты на сегодняшний день. Так была построена система, которая была призвана затащить в блокчейн максимальное количество вычислительной мощности.
Но и сегодня эти 7% всех биткоинов находятся в одних руках. Или же в руках некоей организации. Как вам будет угодно кормить вашу личную паранойю.

Однако, ещё большая «мина замедленного действия» лежит в самом факте того, что биткоинов будет выпущено конечное количество. Помните притчу о России и о дорогом рубле? С биткоином произойдёт ровно то же самое.

Во-первых, вспомним: любая валюта привязана к некоему объёму материальных благ и все валюты конкурируют между собой за представление этих материальных благ и связанных с ними потребностей людей.

Первую ситуацию биткоин уже испытал на себе, когда 2 октября 2013 биткоины обвалилась после закрытия сервера по торговле тяжёлыми, запрещёнными наркотиками под названием «Шёлковый Путь» (Silk Road). Внезапно выяснилось, что значительную часть биткоин-сообщества составляли достаточно криминальные личности, которые использовали данное платёжное средство для покупки весьма порицаемого обществом товара.
И вопрос даже не в том, что деньги моральны или же аморальны — в конечном счёте товарищ Веспасиан, сказав Pecunia non olet, был в своём праве: именно он контролировал доступ римлян к общественным уборным и мог легко понять, что взимание платы за большую и малую нужду никак не расстроит денежное обращение Рима, а даже его укрепит.

В случае же биткоин-сообщества — оно не контролирует ровно ничего. Ни те уборные и выгребные ямы, в которые со своими биткоинками лезут их счастливые обладатели, ни тем более, выпуск самих денег.

То есть рецепт повышения курса биткоина прост, как семейные трусы в рупь двадцать: достаточно подключить к биткоин-платежам платёжную систему побольше (ну, например, начать торговать за биткоин электроэнергией или же нефтью) и, вуаля — получите рост курса этой виртуальной валюты. Не хотите роста — с одной стороны всячески зажимайте сферы применения биткоина, а с другой стороны — всячески упрощайте его производство. Ну и, заодно, периодически пугайте хомячков различными вариантами огрести по-полной за их грешки.
Тогда кто-то из фермеров и горняков таки начнёт сливать биткоины, поскольку ему надо рассчитаться за свой новый BFL Jalapeno, а паяльник в его жопе уже торчит и вот-вот будет включен в сеть.

Кроме того, как вы понимаете, в условиях падающей полезности биткоинов для биткоин-сообщества, каждый новый проект будет «откусывать» у биткоина занятый им кусок пирога. Люди, которые сейчас думают начать работать с биткоином, скорее всего, уже подумают много раз, а потом уже начнут работу с другим старапом. Просто потому что там можно стать «королём горы» гораздо проще, нежели на раскрученном биткоине.

Кроме того, в биткоин системе заложена ещё одна «мина замедленного действия». Это — стоимость одной транзакции.
Сегодня она составляет всего 0,0001฿ или же одну десятитысячную биткоина. Много это — или мало?
В 2012 году скорость обращения российского рубля составляла 2,57 раза в год, а доллара США — уже 44,3 раза в год. Это во многом связано с тем, что большее удельное число долларов США используется именно в качестве электронной торговой валюты, проходя за год гораздо большее число транзакций, нежели «деревянный» и консервативный по своей сути рубль.

Есть оценки, что чисто торговая, транзакционная валюта, будет иметь скорость обращения около 100 раз в год.
На сегодня один биткоин уже добирался до цифры в 1242 USD за один ฿. Таким образом, одна транзакция уже стоила около 12,4 центов.
В независимости от того, платили вы 10 реальных долларов — или же 1000 долларов. Для первого случая вы уже платили около 1,24% суммы за перевод — вполне на уровне какой-нибудь «Золотой Короны». Что будет происходить на фоне роста обращения биткоина — можете уже посчитать сами и самостоятельно.

Ну а второй момент следует уже из количества оборотов валюты в год. Комиссию за транзакцию взимает узел, в который попадает данная транзакция. Нетрудно посчитать, что всего лишь за 100 лет (а по факту — и того быстрее, так как за счёт изъятия комиссий количество «свободных» биткоинов будет сокращаться) биткоин «съест» сам себя.
Поскольку в отсутствие «печати» новых денег просто за счёт выплат комиссий все биткоины осядут на узлах блокчейна.

Да, безусловно, узлы блокчейна — это тоже живые люди, которые сами могут тратить полученные биткоины, но смысл ситуации вы уже поняли: в ситуации неравномерного обмена и взимания комиссии только узлами — вы получаете тех же банкиров, но только зарабатывающих не банковским процентом, а напрямую, с оборота электронных денег. Более того — зарабатывающих монопольно, как и любой обладатель фиатных денег.

Ну и тут мы, конечно же, подошли к последней, самой интересной уязвимости. К узлам блокчейна.
Файл базы транзакций к октябрю 2013 занимает 13 Гигабайт дискового пространства. Эти транзакции накоплены за момен раскрутки биткоина за достаточно спокойные 2009-2013 года. Что будет происходить с биткоином дальше — нетрудно проэкстраполировать. Поэтому сегодня каждому узлу в сети уже невозможно держать полную базу транзакций у себя на локальном жёстком диске, поэтому на компьютер устанавливается режим «лёгкого» клиента, который проверяет только несколько последних транзакций, а по поводу остальной истории — доверяет «полным» клиентам.

И вот тут мы подходим к очень интересной уязвимости биткоина.

Если пользователь попытается использовать ранее потраченные биткоины снова, сеть не примет его транзакцию как действительную. Но в параллельных ветках блоков могут находиться транзакции, которые по разному расходуют одни и те же начальные средства. Вероятность существования параллельных цепочек блоков крайне мала и экспоненциально уменьшается с ростом длины цепочки и количества независимых майнеров/фармеров. Таким образом, чем больше подтверждений имеет транзакция, тем менее вероятна отмена транзакции из-за отмирания содержащей её цепочки блоков. Однако, при наличии у злоумышленника контроля над достаточно большой долей суммарной мощности майнинга, существует ненулевая вероятность «тайного» выстраивания длинных параллельных цепочек блоков. После их публикации в сети главной будет признана более длинная цепочка. Отмена цепочки блоков может приводить к признанию недействительными транзакций даже подтвержденных несколькими блоками и последующей повторной трате средств. Вот так.

При наличии в одних руках свыше 50 % суммарной мощности майнинга (тех самых узлов сети) такая ситуация возможна на любом уровне подтверждения. Если что, вот.

Вот такая складывается ситуация. Большинство пользователей в ближайшее время будут знать об одной-двух транзакциях в сети, 7% биткоинов находится в одних руках, захватив 51% сети, ты захватываешь все биткоины, биткоин категорически зависит от своих конкурентов и от числа тех общественных сортиров, для обслуживания которых он будет пригоден.
И да, он уже дороже онлайн-переводов. И будет ещё дороже — ведь база транзакций будет расти, отнюдь не все захотят её хранить, многие узлы уйдут с рынка, ну а оставшиеся... помни о 51%.
И у него — куча конкурентов ничуть не хуже его.  А реальный мир — не резиновый.

Поэтому, я в целом, с интересом смотрю за биткоином.
Ведь интересно же, что с ним будет, когда мир навернётся.
Я думаю, с биткоином проблемы будут в первую очередь.