Юридическая точность (Relg109)

Вспомним самый ранний период существования Церкви, эпоху противостояния Церкви языческому миру. С чем христианство выступило против могущества языческих цивилизаций? Конечно, с благовестием о пришествии Бога во плоти. Языческой этике христианство противопоставило нравственность, центральной идеей которой было утверждение: человек может стать богоподобным. Икона, образец для подражания – Христос.

Но есть и еще одно, очень важное. Язычество не было теоретической доктриной. Язычество, было религиозным движением, а если мы вспомним, что religare по лат. означает связь, мы поймем, что язычество давало возможность своим последователям вступить в контакт с потусторонним миром. Магические манипуляции, заклинания, обряды, камлания, и т.д. вводили древнего язычника в контакт с миром духов. Каких духов? Светлых, или противобожественных – это другой вопрос. Главное: язычество соединяло человека с потусторонним. А, значит, и христианство, говоря о непостижимости, иноприродности Бога, должно было дать человеку возможность входить в контакт с Богом, с иным миром. Языческому миру мистерий, христианская Церковь противопоставила свою мистическую жизнь. Опыту общения с падшими духами, Церковь противопоставила опыт общения с Богом, Божией Матерью, святыми и усопшими, ангелами света. Собственно, вся христианская жизнь и есть непрестанное Таинство общения с небесным миром.

Уверения сектантов и оккультистов, что Церковь предлагает своим последователям мертвую и сухую доктрину, что Церковь препятствует общению с духовным миром – вздор и обман. Напротив, Церковь призывает к общению с духовным миром, однако Церковь знает, что потусторонний мир – опасная и малоизученная территория. Человека там подстерегают бесы, задача которых, обольстить, запутать, напугать, словом, отвлечь от правильного духовного пути. Мы знаем, что отправляющемуся в горы, нужен опытный проводник. И Церковь предлагает входить в общение с духовным миром вместе с опытным проводником, старцем, духовником. Наша духовная жизнь должна быть под непременным контролем уполномоченного, если можно так выразиться, на то Церковью духовного лица. Кроме того, нашими помощниками в общении с духовным миром являются подвижники Церкви, специально оставившие нам свои советы и сочинения. И, наконец, вся православная церковная жизнь учит нас правильному общению с иным миром, можно сказать вводит в культуру общения с потусторонним. Сочинения богопросвещенных молитвенников и святых и их жизнеописания, богослужебный Устав и кореллирующие духовную жизнь догматы и каноны Церкви – все это Церковь называет Священным Преданием, т.е. опытом жизни Церкви.

Почему таинств всего семь?

И одним из самых драгоценных элементов Предания Церкви является учение о Таинствах Церковных. Таинство – это пункт встречи Бога и человека. Это узел, связывающий небо с землей. Нам кажется, что невозможно человеку связать, соединить небо с землей! Однако сила Божия совершается в немощи человеческой и Сам Христос, санкционировал таинственносовершительную жизнь Церкви. Посылая учеников в мир, дунув на них, Он сказал: «примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20:22-23). Как бы мы не интерпретировали данные слова, очевидно, что земной Церкви (пока существующей, лишь, в лице учеников Христовых) дана власть вязать и решить, т.е. совершать нечто, действенное и в потустороннем, Божественном плане бытия.

Именно поэтому не с опаской, не в смущении и как бы извиняясь, Церковь разрабатывала и вводила в свою жизнь различные чинопоследования Таинств, а «как власть имеющая», получившая на это небесную и неотменимую санкцию.

Когда человек рождается, Церковь имеет право, и с радостью пользуется этим правом, вводить человека Таинством Крещения в общение с Богом.

Через Таинство Миропомазания Церковь сообщает новокрещеному благодать Святого Духа, свидетельствует, что человек стал сыном или дочерью Божиими.

Через Таинство Покаяния, Церковь устами священнослужителей свидетельствует о прощении человека.

Через Таинство Брака двое людей навсегда соединяются для совместной жизни, становятся «одной плотью».

Через Таинство Евхаристии христианин соединяется со Христом, через Таинство Священства – поставляется Церковью на высокое евхаристическое и пастырское служение. Наконец, Таинство Елеосвящения – Таинство молитвы церковной об исцелении болящего ее члена.

Всего семь Таинств.

Почему семь?

Этот вопрос задают православным христианам уже 500 лет.

Уже пятьсот?.. Хотя, если Православная Церковь – преемница Церкви апостольского времени, то… почему всего пятьсот?

Потому что учение о семи Таинствах Православной Церкви принадлежит совсем не апостольскому веку, а более позднему времени.

Более того, возникло оно не на почве православия, а на почве стремящегося к полной додуманности1 всех богословских тем и желающего все привести к юридической точности католичества.

В начале XII века указание на семь Таинств мы встречаем в обращенном к жителям Померании завещании Оттона Бамбергского (ум. в 1139). Затем у Гуго Сен-Викторского (ум. ок. 1140) и у Петра Ломбардского (ум. 1164).

Впервые канонически учение о семи таинствах было выражено на Лионском Соборе (Католической Церкви) 1274 года.

В Православной Церкви точным числом Таинств в древности никто не интересовался. Что является Таинством, а что нет, можно ли провести границу по территории духовной жизни? Может быть, Таинства совершаются редко и с особой торжественностью? Едва ли. Соборование (Таинство исцеления), совершается хоть по несколько раз в год, а Великая Агиасма (Крещенское освящение воды) лишь в раз в году, а что говорить про монашеский постриг – поистине событие перерождения, совершающееся единожды в жизни, или про Чин Православного Погребения (отпевание)?

Если говорить о торжественности, то тоже Таинства, кажется, проигрывают некоторым другим церковным обрядам. Вспомним чин общей исповеди… Сотни людей, теряющиеся в гуле голосов слова священника… А теперь сопоставим с другим церковным чинопоследованием, например, освящением храма. Все ждут Архиерея. Храм наполнен светом, обязательные телекамеры. Громогласный хор, гудение колоколов, обилие священнослужителей, все сконцентрировано на событии! Ярком и запоминающемся навсегда событии освящении храма.

Действительно, определить, что является Таинством, а что нет – крайне сложно, если не невозможно.

Само слово Таинство – греч. мистирион, уже указывает на некую сокрытость, таинственность. Это слово «уже по своей этимологии закрыто для какого-либо определения» (К.Фельми). (Напомню, что греческое слово, происходит от слова которое означает покрывать, скрывать).

В это слово св. Отцы вкладывали широкий смысл. Таинством в первые века христианской эры называли все, что связано со спасительной миссией Иисуса Христа: Его Воплощение, рождение, Крестную смерть, Воскресение и другие события Его жизни.

Таинством называли и саму христианскую веру: ее учение, молитвы, священнодействия и обряды и проч.

В более частном смысле, слово таинство в Священном Писании, как отмечал автор дореволюционной Богословской Энциклопедии, «обозначает такое отношение Господа к верующим, в силу которого, «невидимая благодать Божия непостижимым образом сообщается им в видимом». (Вспомним ап. Павла: «Итак, каждый должен разуметь нас, как служителей Христовых и домостроителей таин Божиих» (1 Кор. 4, 1))

Учение святых отцов о Таинствах

Конечно, на протяжении жизни Церкви верующие пытались определить, какие из священных церковных действий являются более важными, какие можно назвать таинствами по преимуществу.

Несомненно, что такими величайшими из церковных священнодействий сообщающих человеку благодать Божию можно назвать: Евхаристию (причащение Телом и Кровью Христовыми), Крещение и Миропомазание.

Именно эти три церковных действия, называет Таинствами св. Дионисий Ареопагит (VI в.), в своей работе «О церковной иерархии». К этим трем величайшим Таинствам он добавляет и иные, меньшие таинства: чин пострижения в монашество и чин погребения.

Преп. Феодор Студит (IX в.) говорит о шести Таинствах: Крещении, Собрании (Евхаристии), Миропомазании, Священстве, монашеском постриге и чине погребения.

Св. Григорий Палама (XIV в.) подчеркивает центральный характер двух Таинств: Крещения и Евхаристии.

Св. Николай Кавасила (XV в.) в своей книге «Жизнь во Христе» дает толкование трех Таинств – Крещения, Миропомазания и Евхаристии.

После того, как на Западе было принято учение о седмиричном числе Таинств, Восток придерживался своего: точное количество Таинств – этих самых важных священнодействий необходимых для спасения человеку постичь невозможно.

Можно лишь с определенностью сказать, что Таинством являются Святая Евхаристия и Таинство духовного рождения (состоящее из Крещения и Миропомазания).

И все же, очень заманчиво, определить эти важнейшие для спасения человека пункты христианской жизни …

Моментом, когда заговорили об этом и на Востоке, можно назвать середину II тысячелетия христианской эры.

В XV веке о семи таинствах горит св. Симеон Солунский, настаивающий, однако, и на сакраментальном характере монашеского пострижения. Его современник, митрополит Эфесский Иоасаф, однако замечает: «Я считаю, что церковных таинств не семь, но больше», и дает список из десяти таинств, где наряду с семью известными включает монашеский постриг, чин погребения и чин освящения храма.

XVI век – время Реформации. Примерно в это же время тюбингенские богословы Мартин Крузиус и Яков Андрэ обращаются с богословскими посланиями к Вселенскому патриарху Иеремии II.

Патриарх спрошен об основах веры православной, причем ему предложено лютеранское, Аугсбургское исповедание веры.

Нам, в данном случае интересно, как патриарх ответил на вопрос о Таинствах Православной Церкви. И мы будем удивлены, когда узнаем, что вместо ожидаемого изложения вопроса о Таинствах Православной Церкви, их количестве, материи и веществе Таинства, всем том, что так заботило западных богословов, патриарх велел описать и кратко истолковать важнейшую часть православного богослужения, Божественную Литургию. Вот что является центром нашей духовной жизни, а остальное – тайна премудрости Божией.

В течении последующих веков, Православная Церковь приняла седмеричное число Таинств. Эта система вошла в учебники и изложения веры, однако, никогда и нигде не было сказано, что мы точно знаем, что Таинств именно семь – не больше и не меньше.

Напротив, многократно подчеркивалось, что к каждому из действий совершаемых в Церкви, следует относиться с благоговением достойным Таинства.

В настоящее время в Православной Церкви принято считать Таинствами следующие священные действия:

Крещение, Евхаристию, Миропомазание, Покаяние, Священство, Брак, Елеосвящение (Таинство церковного исцеления). Все остальные священные действия совершаемые в Церкви называются священными обрядами, или тайнодествиями.

Согласно католическому вероучению «сакраменталии (тайнодействия) не дают благодати святого Духа как Таинства» (Катехизис Католической Церкви § 1670). Для католика функция сакраменталии (т.е. тайнодействия) – подготовить и расположить сердца людей к принятию Таинств.

Однако православному человеку в этом видится некая неправда. Если вся ценность священного обряда (сакраменталии) лишь в подготовке христианина к Таинству, то как бы обесценивается само священнодействие. Оно превращается в довесок, в приложение к Таинству...

Как, например может расположить к Таинству монашество, или освящение воды?.. Все это самостоятельные священные действия и они подаются христианину не для того, что бы его лучше расположить к Таинству, но для освящения, для сообщения Христианину благодати Святого Духа изобильно изливающейся и помимо рамок Таинства.

Каков же критерий, по которому церковное священнодействие наименовали Таинством? Непременным и характерным своим признаком Таинство должно иметь богоустановленость, т.е. необходимо, что бы о важности этого действия говорил Сам Господь, Сам Господь установил бы это Священное действие. И наши семь Таинств отвечают этому признаку.

Подробнее об этом мы будем говорить, когда будем касаться каждого Таинства в отдельности. Сейчас же сделаем несколько важных замечаний касающихся Таинств вообще.

Двуединство Таинства

Человек – существо не только духовное, но духовное и телесное одновременно, поэтому всякое духовное движение нами обряжается в соответствующую форму.

Существуют жесты выражающие большую глубину человеческих взаимоотношений. Это и поцелуй, и рукопожатие, и любое проявление ласки и нежности одного человека к другому, также жесты ненависти или неприязни. Но если мы уничтожим душевную составляющую этих привычных нам жестов человеческих отношений, лишим их наполненности чувством, превратим просто в телодвижения, они станут смешными.

Вот так же и Таинство. Всякое Таинство состоит из двух элементов: основного – невидимой духовной благодати действующей во время Таинства, второстепенного – внешнего видимого, исторически сложившегося обряда.

И пусть никто не обманывается, если не видит действия благодати во время совершения обряда Таинства. За простыми жестами, движениями в Таинстве таится большое духовное напряжение, просто пока мы живем в нашем материальном мире, тайна Духа скрыта от нас.

И как при небрежном обращении с обычными на вид проводами, по которым проходит электрический ток, мы рискуем получить неожиданный удар, так же, примерно, обстоит дело и с благодатью.

Благодать сокрыта, но действительна, реальна.

Церковь говорит о том, что можно принять благодать и во осуждение. Однако Бог никогда не безразличен ни к какому человеку, ни к какой ситуации.

Одно дело если выплюнет святую воду, несознательный младенец, другое дело если плюнет сознательный человек из пренебрежения к святыне. Это называется кощунством.

Об этом строгие слова апостола Павла сказанные его современникам: «Кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11, 27-30). Есть и пить недостойно, это приступать к таинству, не отдавая себе отчета в том какую великую святыню принимает человек.

«Евхаристия называется таинством [то есть таинственным действием – К.П.], – писал св. Иоанн Златоуст,- ибо то, во что мы верим, отлично от того, что мы видим, ибо видим одно, а веруем в другое… Когда я слышу упоминание о Теле Христовом, я понимаю сказанное в одном смысле, а неверующий – в другом».

Вот почему древние христиане не допускали на Евхаристические собрания и к участию в других Таинствах некрещеных людей. Для таких людей сокрыта самая, как раз главная – духовная, составляющая Таинства; событие большой духовной силы может оказаться сведенным на уровень красочного шоу, театрального действия.

Кстати, именно поэтому, многие авторитетные православные богословы (например, отец Александр Шмеман) выступали против телетрансляции богослужений.

Священное действие открытое неверующим и воспринимается ими в ряду других телепередач более или менее динамичных и ярких, такие «богомольцы-телезрители» оставляют без внимания суть Таинства – которое, еще раз напомню, есть событие встречи человека с Богом, а лишь рассматривают телевизионную картинку: патриарха, как поет хор, какой толщины диакон, кто из членов правительства или артистов замечен в храме и проч.

Свобода принимающего Таинство

Таинство предполагает сознательное движение человеческой души к Богу.

Таинство принудительное – невозможно. Невозможно насильно повенчать, покрестить, или постричь в монахи, в таком случае Таинство будет просто недействительным.

Сегодня, конечно, никто никого принуждать принимать Таинство не будет. Однако благочестивые люди, с горечью наблюдая, что их дети и внуки отходят от Церкви, пытаются найти хоть какой-то выход из сложившейся ситуации, хоть как-то, обещаниями подарков, или угрозами о наказании Божием пытаются привлечь внимание подростка к храму (одна мама спросила недавно: батюшка, можно я скажу сыну, что если он поисповедуется и причастится, я куплю ему кроссовки?..)

Никакие подобные подходы недопустимы. Скажем, недопустимо запугивать молодую пару живущую в браке, что если они не повенчаются, то детей у них не будет. Именно так хотят подтолкнуть к Таинству церковного брака своих детей или внуков некоторые добрые прихожанки.

В результате участниками Таинства становятся люди далекие от подлинной веры и христианской жизни. И подходя к Таинству, ждут от него совсем иного, нежели оно может дать...

И последнее: Таинство это жест большой любви Господа к нам. Ведь Таинство это никогда не абстрактные религиозные размышления, не неуловимые молитвы… Во время Таинства берется материальное вещество нашего мира и освящается, становится причастным благодати Божией. И именно через материальный, осязаемый предмет, а это очень важно для нас, состоящих из плоти и крови, а не только из невидимой души, мы причащаемся силы Духа Святого.

Усопшие как раз участвуют в Таинстве Евхаристии бесплотно. Они тоже причащаются, но приемлемым для них образом.

Мы, живущие в мире сем, имеем от Бога поддержку в виде материальных освященных элементов этого мира. Мир этот не чужой, не злой, сатана не полностью его приватизировал. Есть в этом мире и территория Божия, вещи и предметы, соприкасающиеся с нами и вмещающие в себя огонь благодати.

1 Что, к сожалению, приводит к абсурдным последствиям еретического характера. Это можно увидеть на примере многих вопросов, из области жизни и веры Церкви, которые Запад попытался продумать до конца. Отсюда мариологические догматы, догмат о папской непогрешимости. Скажем, кому на Востоке пришла бы в голову мысль высчитывать сумму добрых дел Христа, Богоматери или святых? На Западе такая мысль пришла. Эту сумму «высчитали» и занялись перераспределением добрых дел за небольшую плату в счет «бедных» добрыми делами (всем известные индульгенции).

Автор: священник Константин Пархоменко

Источник