Губанов С. Автономная рецессия, как финальная фаза системного кризиса России

Мы попросили автора, профессора Сергея Семеновича Губанова рассказать о положении, складывающемся в отечественной экономике.
– Сергей Семенович, что происходит сейчас с экономикой России?
– Новаций несколько, но все они находят свое выражение в одном – экономическом спаде. Россия в рецессии. Правда, правительство заверяет, будто ВВП растет, и до бесконечно малой снижается лишь темп этого роста. Похоже, оно не прочь утешать себя пусть даже наноростом, ибо на безрыбье и рак рыба. Однако роста фактически нет.

Вместо роста идет спад – спад ВВП, бюджета, совокупного спроса, покупательной способности населения, предприятий и государства. При том что цены на главные товары сырьевого экспорта – нефть и газ – не ниже прошлогодних. Они довольно высокие. Поэтому одна из новаций в том, что высокие цены сырьевого экспорта перестали поддерживать даже видимость роста, который все равно суть рост без развития.

Так, в долларовом выражении ВВП увеличился после 2002 г. в 5,5 раз. Но разве возросли в 5,5 раз производительность труда и уровень жизни россиян? Ничего подобного. Товарных ресурсов конечного использования стало больше лишь на 43%, а все остальное – это пузырь, раздуваемый инфляцией нефтедоллара. Объем товарной части ВВП до сих пор меньше 50% национального дохода РСФСР уровня 1990 г., когда, между прочим, горбачевская дезорганизация уже выливалась в ельцинскую вакханалию разрушения СССР.

До 2013 г. был номинальный рост, но не было развития. Теперь не стало и роста. Со второй половины 2012 г. экономика сползла в полосу затухания, а затем и падения – пока еще скромного. Скатываются вниз промышленность, капитальные вложения, занятость, экспорт, прибыль, поступления в государственный бюджет. Неумолимо усыхает покупательная способность населения. Рецессия уже ударила по совокупному спросу, и весьма чувствительно. Царит секвестр бюджета, болезненный для всех: людей, отраслей, регионов. Не видя, как поднять доходы, Кремль нещадно режет расходы.
Повышательная тенденция обернулась понижательной. Главная причина заключается в политике сохранения экспортно-сырьевой модели – компрадорской и потому антироссийской. Из-за такой политики Россия погружена в системный кризис, продолжая работать на иностранный капитал, вместо того чтобы работать на саму себя, на новую индустриализацию, подъем производительности труда, уровня и качества жизни населения.
– Та ли это рецессия, о вероятности которой Вы заявили более полутора лет назад, еще в январе 2012 г.?
– Верно, о возможности именно такой рецессии и шла речь. В конце 2011 г., нелишне напомнить, мир застыл в ожидании повторной рецессии. Для стран «большой семерки» МВФ, Всемирный банк, нобелевские лауреаты по экономике предрекали мрак не позднее первой половины 2012 г. Со страшным пророчеством заголосил в хоре и хваленый Н. Рубини. В середине декабря 2011 г. мы с коллегами решили проверить, действительно ли 2012 г. станет годом очередного краха. И обратились к нашей модели предсказания циклических кризисов. Расчеты показали, что трубадуры «второй волны рецессии» поторопились: на 2012 г. ее вероятность была нулевой. Год прошел, и наш вывод оказался точным: модель не подвела.
Вместе с тем выявился один довольно неожиданный результат. Он напрямую касался России. Как выяснилось, если в промышленно развитых державах рецессия пока невероятна, то для нашей страны, напротив, подобная вероятность существует – и достаточно высокая, чтобы принять ее всерьез. Поэтому пришлось добавить, что в России возможна рецессия без рецессии в странах «большой семерки» – асимметрично и разновременно с ними. Уместно, наверное, процитировать: «Опасности рецессии для развитых стран в 2012 г. нет. Для России же такая опасность есть, притом куда более серьезная по сравнению с 2008 г.» (Губанов С. Вероятна ли мировая рецессия-2012? // Экономист. 2012. № 1).
– Насколько глубоко падение отечественной экономики в 2013 г.?
– Рецессия пока умеренная, фактический спад не превышает 1,7% ВВП.
– Ваша оценка расходится с выкладками Росстата, который вместо минус 1,7% дает плюс 1,6% ВВП для первого квартала, плюс 1,2% для второго и плюс 1,4% – за первое полугодие в целом. Не поясните, откуда такое расхождение и как Вы считали?
– Расчет велся по двум методам, на основе официальной статистики. Применялись метод баланса народного хозяйства и метод структурно-динамического анализа компонентов использования ВВП. Думается, излишне вдаваться в особенности и тонкости методологии, алгоритма, инструментария расчетов. Основные итоги говорят сами за себя.
Формально оценка Росстата правильна: в номинальном исчислении ВВП вырос за I кв. 2013 г. на 1,6%. Но обеспечена ли прибавка ресурсов реального использования ВВП? На самом деле их прибавки нет; наоборот – есть их убавка. В сумме – на 1,7%. К сожалению, необходимые данные для расчета по второму кварталу все еще отсутствуют. Известно лишь, что второй квартал был не лучше первого. Два подряд квартала «в минусе» – это рецессия. Номинально прирост ВВП есть, а реально использовать из него нечего. И Кремлю приходится тратить резервы, чтобы статистически показать экономический рост.
– Какой элемент вносит главный вклад в рецессию?
– В самом большом минусе валовое накопление. Компенсация шла по линии конечного потребления, за счет сокращения чистого экспорта. Государство попросту тратило валютные резервы, чтобы поддержать отдельные инвестиционные программы и, по минимуму, обязательные социальные расходы. Понятно, что валютные резервы скудны. Поэтому бюджетный секвестр бушует по всем статьям, не самым обязательным в глазах правительства. В их числе – наука, образование, здравоохранение, космос и т.д.

Компрадоры не страдают. С помощью частных банков они усиленно выводят за рубеж свою ренту. Страдает социальное большинство, ибо на его плечи ложатся все тяготы спада. Откладывается индексация для бюджетников, повышаются тарифы для домашних хозяйств, принудительно вводится асоциальная нормировка электропотребления, урезается зарплата, нарастает безработица, готовится к распродаже даже имущество РАН, незатронутое прежде приватизацией – правительство хватается уже за соломинку.

Короче, только поддержка за счет государственных резервов позволяет показывать статистический рост ВВП. Но ресурсы-то нужны реальные. Бумажная цифирь никак не компенсирует их нехватки, ею не утолить ни инвестиционный голод, ни бюджетный, ни товарный, ни энергетический. Так что Россия действительно в рецессии, а бюджет – остродефицитный.
– Почему экономика стала скатываться с 2013 г. вниз, при высоких ценах на нефть и газ?
– Причины подразделяются на внутренние и внешние. Правительство считает, что дело во внешних причинах: мол, везде в мире низкие темпы роста. Такой довод неправилен. До 2013 г. экономика стран «большой семерки» боролась больше за качественные сдвиги, и тогда правительство ставило себе в заслугу, что по росту ВВП Россия обгоняет многих медленных. Теперь промышленно развитые страны из медленных превратились в проворных, добившись индустриального бума, и что – они вдруг стали тормозить экономику России? Нонсенс. Кивать на них ни к чему. Бессмысленно держаться за негодную логику, чтобы отвлечь внимание от истины.

Внешние причины вовсе не так критичны, как внутренние. Переходя к внутренним, надо иметь в виду их подразделение на фундаментальные и непосредственные.

Вначале о фундаментальных причинах. Они связаны с системным кризисом, который порожден господством компрадорской собственности и привел к отрыву добывающей промышленности от обрабатывающей. Цепочки добавленной стоимости раздроблены на автономные куски и неработоспособны. Промежуточное производство отсечено от конечного. Отсюда деиндустриализация, деградация науки и образования. Как следствие, народнохозяйственный мультипликатор добавленной стоимости в 7-10 раз ниже, чем в промышленно развитых странах.

Размер конечного продукта катастрофически мал, да еще и делится в пользу компрадоров. Это – исторически бесперспективная экономическая система, враждебная России. Хотелось бы отметить: в России ныне в действии все те же самые причины, которые привели к развалу СССР. Все они сводятся к денационализации и офшоризации национальной собственности, долларовой продажности, верховенству частного интереса над общегосударственным, потере морально-политического единства власти и народа. Разрушительные причины не ликвидированы, а системные ограничения не сняты. На основе олигархически-компрадорской собственности по-прежнему идет наработка критической массы, при достижении которой для цепной реакции развала нашей страны хватит небольшого толчка.
Внутрисистемный кризис будет держать Россию на коленях до тех пор, пока добыча сырья рассоединена с его максимальной и высокотехнологичной промышленной переработкой в готовые изделия с высокой добавленной стоимостью. Соединить же оба сектора отечественной индустрии, запрячь их в единую упряжку и сделать движущей силой подъема всего народного хозяйства может только общая для них, интегрированная собственность. В свою очередь, обеспечить их согласованную и скоординированную работу на конечный результат в состоянии только планово-экономическая система, приведенная в соответствие с законом вертикальной интеграции и принципом консенсус-планирования.

Всякий системный кризис разрешается не иначе, как устранением старой экономической системы, реакционной, и установлением новой, исторически прогрессивной. Иного выхода из него не бывает.

Россия так или иначе обречена на новое решение вопроса о собственности и своей политико-экономической системе. Все дело лишь в том, каким образом страна добьется исторически верного решения – преимущественно эволюционным или революционным, «сверху» или «снизу», либо при синхронном политическом обновлении «низов» и «верхов». Исход зависит, как учит история, от степени соответствия между объективными и субъективными факторами.

Думается, фундаментальные причины обрисованы достаточно. В числе же непосредственных надо выделить: падение объемов экспорта, появление эффекта отрицательной эластичности экспортного спроса по цене, интенсификацию вывоза капитала за рубеж, ухудшение окупаемости капиталовложений, двойной перекос рентабельности, который парализует производство товаров инвестиционного назначения и снижает фонд накопления.

Помесячная динамика российского экспорта со второй половины 2012 г. в основном отрицательна. Почему? Дело не в ценах. На нефть и газ они сопоставимы с прошлогодними, например по нефти – 106 и 108 долл. за баррель. Цены на металлы упали, но доля металлов не столь велика, чтобы обрушить всю динамику экспорта. Очевидно, появился некий новый фактор, раз высокие цены на нефть и газ не тянут вверх ВВП.

И действительно, такой фактор существует. Это – отрицательная эластичность экспортного спроса по цене со стороны стран ЕС. Чем выше цена, тем ниже спрос ЕС на наше углеводородное сырье. Исключение составляет лишь четвертый квартал года, когда нужны запасы топлива. Остальные три квартала года дают отрицательную эластичность. Итог: сейчас физические объемы экспорта газа в страны дальнего зарубежья, главным образом в ЕС, почти в 1,5 раза ниже, чем в 2007 г. Ниже и объемы экспорта нефти. С учетом падения объема металлургического экспорта вполне ясно, отчего сырьевой экспорт перестал быть источником роста ВВП.
– Это временное явление или долговременное?
– Долговременное, всерьез и надолго. Помнится, в радиоэфире мы с Вами, Марат Мазитович, еще в начале 2009 г. обсуждали сдвиги в энергетическом балансе ЕС, перспективы постнефтяной энергетики и технологий рециркуляции отходов, включая металл, пластик и т.д. Тогда представлялось, что ЕС понадобится 5-7 лет, чтобы эти сдвиги позволили маневрировать спросом на закупки нефти и газа у России. Однако, европейцы справились быстрее, за 4 года. Теперь у них весомые источники замещения импорта нефтегазового сырья – в объеме 15-20%. Благодаря, кстати, неоиндустриальному развитию, которое ускоряет освоение постнефтяных и рециркуляционных технологий, позволяя наращивать экономию труда, энергии, ресурсов.

Несомненно, эффект отрицательной эластичности по цене в последующие годы будет только усиливаться. О том убедительно свидетельствуют недавние аналитические данные по энергетическому сектору Германии.
Факт есть факт: прямо пропорциональная связь между ценами сырьевого экспорта и российским ВВП разорвана. Соединить ее больше нельзя, да это и не во власти России. Высокие цены на нефть и газ не гарантируют теперь прибавку ВВП, тогда как их снижение гарантирует спад отечественной экономики.
– Отсюда Ваше заключение о дефолте экспортно-сырьевой модели?
– В принципе, да. Однако ситуация усугубилась. В отличие от 2008 г., сейчас созданы все условия для дефолта в полном смысле слова. Внешний долг почти на 200 млрд. долл. больше, чем все золотовалютные резервы России (700 млрд. против 500 млрд.). Пресловутая «подушка безопасности» стала фикцией: ее не хватит даже на покрытие внешней задолженности. Жизнь явила крах политики, принятой с момента создания стабилизационного фонда. Надо еще и еще раз подчеркнуть: это фонд и политика стабилизации доллара за счет рубля. Линия, навязанная Вашингтоном и пропагандируемая А. Кудриным, изначально противоречила интересам нашей страны. Главной гарантией безопасности России является работа России на саму себя, а не на американский доллар.
– А что с вывозом капитала?
– Здесь несколько принципиальных моментов. Первый: объем вывоза капитала из России сейчас в 2 раза выше, чем в 2010 г. Второй: ЦБ РФ неверно оценивает величину вывоза капитала, из-за чего цифра занижается в 3,5 раза. По точной оценке, за последние 9,5 лет из России выкачано почти 1 трлн. долл. Для сравнения: это в 1,5 раза больше тех 20 трлн. руб., которые предназначены на модернизацию Вооруженных сил в период до 2020 г. И третий момент: вывоз капитала означает такой внешнеторговый дисбаланс, при котором страна теряет технологические капиталовложения, т.е. новые рабочие места. По сути, за 9,5 лет наша страна подарила Западу свыше 5 млн. новых, высокотехнологичных рабочих мест. А сама не получила их, и продолжает упускать.

Сейчас нередко слышны вопрошания: где взять деньги на новую индустриализацию? Такая постановка в корне неверна. При компрадорской системе их неоткуда взять. А будь плановая система, их просто не надо было бы откуда-то брать, потому что они оставались бы в России и работали на Россию.

– В числе причин Вы назвали еще ухудшение окупаемости капиталовложений и двойной перекос рентабельности …
– В первом полугодии резко снизился суммарный объем прибыли – примерно на 20%. Еще глубже снижение рентабельности в обрабатывающей индустрии. Норма прибыли здесь ниже процентной ставки. Подобное их соотношение исключает окупаемость технологичных капиталовложений, сокращает фонд накопления, вследствие чего лишь усугубляет общий спад.

Относительно двойного перекоса рентабельности: норма прибыли спекулятивного капитала по биржевым операциям многократно выше, чем рентабельность не только обрабатывающей, но даже добывающей индустрии. Поэтому перелив идет не из отрасли в отрасль внутри народного хозяйства, а из народного хозяйства за рубеж. Итог: Россия остается без капитальных вложений, без новых рабочих мест, погрязая в деиндустриализации и отсталости. Это – тоже свидетельство дефолта экспортно-сырьевой модели.

Собственно, дефолт экспортно-сырьевой модели и есть прямая причина автономной рецессии России, начавшейся с 2013 г.
– Каковы ближайшие перспективы?
– Рецессия в промышленно развитых странах отсрочена, как показывают наши расчеты, по меньшей мере до середины 2014 г. Поэтому падение цен сырьевого экспорта в ближайшие месяцы маловероятно. В четвертом квартале на время исчезнет эффект отрицательной эластичности, объем экспорта немного увеличится и потянет за собой ВВП. Но это продлится лишь до начала 2014 г. Дальше статистический рост опять будет поддерживаться валютными резервами, но их хватит не более чем на 1,5 года. Не исключено, что ближе к концу 2014 г. разразится очередная мировая рецессия. Если России доведется встречать ее с экспортно-сырьевой моделью, тогда системно-экономический кризис приведет к бюджетному дефолту и выльется во внутриполитический.

Исходя из факта автономной рецессии, выбор уже невелик и сводится к одному из двух: либо снимать системные ограничения развития, повернув к вертикальной интеграции собственности, ли¬бо продолжать их нагромождение, занимаясь заведомо бесплодной реанимацией экспортно-сырьевой модели ради сохранения компрадорской собственности. Первый путь ведет к победе, а второй – к поражению, которое для России исторически недопустимо.

Журнал "Экономист"