Латинский парус, Арабский залив, Русская равнина (CIV50)

Где расположен Арабский залив?
В последнее время словосочетанием Arabian Gulf аравийские монархии, ломящиеся от нефтедолларов и от чувства собственной важности, любят называть старый, добрый Персидский залив, в тёплых водах которого, наряду с Индийским океаном, издревле хотели помыть свои сапоги солдаты с холодного севера Восточно-Европейской равнины. Которая тоже, в общем-то, не только Восточно-Европейская, но ещё и издревле — Русская равнина.
Вот такая вот, понимаешь, битва за географию, которая ещё и сразу же — битва за историю.
Как вы место назовёте, так его потом потомки и будут воспринимать.
Пока мы помним, что громадная равнина на востоке Европы не только Восточно-Европейская, но ещё и в первую очередь, Русская равнина — русских не победить в их доме.

Надо сказать, что ситуация с Персидским заливом очень обижает персов, которые теперь ещё и иранцы. Обижает так, что персы регистрируют на себя всяческие интересные домены в сети Интернет, или же пишут пространные статьи в этой вашей Педивикии, приводя в пример всяческие карты и доказывая, что никогда вплоть до эпохи саудовской спеси и халявных нефтедолларов не назывался Персидский залив Арабским!
Персидский залив фигурирует везде — и на средневековых картах, и на картах новейшего времени, и (о, ужас!) даже на карте саудовского нефтяного гиганта Saudi Aramco выпуска седого 1952 года, когда саудиты ещё были кочевниками, а Гавар ещё был большим и наполненным нефтью, а не пустыми отчётами.

И, надо сказать, что персы правы!
Ведь их предки гоняли возгордившихся бедуинов по всему Аравийскому полуострову начиная со времён Дария I и заканчивая приходом на просторы Ближнего и Среднего Востока современных европейских завоевателей новейшего времени.
Робкие бедуины на своих одногорбых верблюдах никогда не могли и помыслить о завоевании Персии, пока ими не была придумана своя версия монотеистической религии — этого "оружия массового мемического поражения". Речь, конечно же, идёт об исламе.

"Нет бога, кроме Аллаха, а Магомед — пророк его".
Именно ислам дал арабам шанс одержать верх над персами в их многовековой борьбе. Ненадолго, но в ярком и бурном периоде арабского Возрождения, который потом назовут Золотым Веком Ислама.

Хотя, точнее всё же назвать это время временем Исламской аграрной революции и эпохой латинского паруса.



Хотя никакого отношения к латыни, римской вере или Европе этот парус совершенно не имеет.
Европа, как это часто бывало и тогда, и до того, и после того, просто присвоила себе имя изобретения.
Как это происходило в истории, в географии или в науке.

Треугольный парус на косой рейке, закреплённой на мачте — это совершенно не европейское изобретение. Его придумали в Индийском океане.
Рядом с тем местом, которое в средние века называли Арабским заливом. Которое сейчас называют Красным морем. Ну а "латинский парус" изначально, в средние века, назывался "арабским парусом".
Вот так.
Европейцы украли у арабов парус, а арабы на наших глазах пытаются украсть у персов Персидский залив.
Слава богу, пока на Русской равнине всё спокойно.
Но рассказ у нас — о парусе.

Принцип действия латинского паруса коренным образом отличается от принципа работы прямого паруса,  о котором у нас была первая и вторая часть нашего рассказа. Он устанавливается не поперек, а практически вдоль ветра,  и движущая сила паруса является составляющей разности давлений ветра между вогнутой и выпуклой частями паруса. Похожий эффект достигается у крыла самолета, когда за счёт  большего пути вдоль выпуклой части крыла самолёта воздух там вынужден ускоряться, что по закону Бернулли для движущего воздуха и создаёт разность давлений и подъёмную силу.
Основное преимущество латинского паруса — он оказывает меньшее сопротивление движению судна при работе с ветром, который дует не строго по линии нос-корма.
Это позволяет, при желании и потребности, более эффективно использовать слабый ветер и позволяет идти круче к ветру, чем при использовании прямого паруса.
Так почему же так долго длилось господство прямого паруса?

Прямые паруса гораздо проще косых парусов и в управлении ими не надо сильно напрягаться. Поднятый прямой парус будет работать при и попутном ветре, и при ветрах, незначительно отличающихся от попутного. Прямой парус не нуждается в переходе с галса на галс (изменении курса судна) при незначительном изменении направления попутного ветра, тогда как использование косых парусов в этом случае требует от экипажа постоянного внимания. Прямой парус можно было поднять и плыть (пока ветер дул в корму), а вот косые паруса постоянно требуют и работы мозга, и рук.

Поэтому, как не печально, подход "гребите гребцы, солнце ещё высоко" в чём-то закрыл для Греции и для Рима путь к совершенствованию прямого паруса.

В настоящий момент отсутствуют свидетельства о наличии в Средиземном море латинского парусного вооружения вплоть до конца девятого века, то есть, ни византийцы, ни тем более итальянцы не знали косого "латинского" паруса и по прошествии почти двух веков с начала действия арабских кораблей в Средиземноморье, которые первые и показали европейцам "арабский парус".

Однако настоящая революция в мореходстве произошла не тогда, когда на галеру наконец-то торжественно водрузили косой арабский парус, а тогда, когда в умах европейцев возникла совсем другая идея — создать судно, которое уже начисто будет лишено весельной тяги, но при этом будет уже достаточно мореходно, чтобы бросить вызов открытому океану.

Творцом европейского "броска на Запад" был ещё один Генрих, на этот раз —  португальского происхождения.
Португальский принц-инфант Генрих Мореплаватель, удачно "скрестил" испанский ког и арабскую дхоу, создав на их основе знаменитую каравеллу — первое судно с комбинированным парусным вооружением. 

Ганзейский ког

Испанские коги того времени — небольшие торговые корабли — представляли собой прочные и вполне мореходные суда, хотя их парусное вооружение оставляло желать лучшего. Они имели один громадный квадратный парус, позволявший им ходить только при попутном ветре. По сути дела европейский ког образца XV века по-прежнему шёл в традиции греческого и римского "посудостроения", используя всё те же подходы к созданию судов.
Ког, с небольшими модификациями, использовали и средиземноморские суда, и суда Англии и даже суда Ганзейского торгового союза.

Между тем Генрих Мореплаватель, будучи губернатором Сеуты, частенько наведывался в тамошний порт и смотрел на корабли арабов, турок, индусов и других восточных народов. Его внимание особенно привлекали легкие на ходу арабские дхоу, чье "арабское" парусное вооружение позволяло экипажу ловко маневрировать даже против ветра, кроме того, их суда уже имели киль и навесной кормовой руль.

Арабское дхоу

Поэтому Генрих, создавая новое мореходное судно — каравеллу, многие важные детали позаимствовал как раз у арабов, в частности косой, теперь уже "латинский" парус, более развитый, чем у кога, киль и навесной боковой руль.

Португальская каравелла.

Бросок Европы на Запад начался в 1418 году, всего через 3 года лет после битвы при Азенкуре, во время которой обсирающиеся лучники другого Генриха — Пятого, будущего короля объединённой Англии и Франции, наголову разбили французских рыцарей и до его замечательной свадьбы с Екатериной Валуа.

Это столь важное для дальнейшей истории Европы событие произошло тогда около неприметного островка возле берегов негостиприимной Африки.
Именно там, далеко от утомившей уже народы Франции и Англии Столетней войны, в маленькой бухте у острова Мадейра, стояло на якоре небольшое парусное судно — описанная нами выше португальская каравелла с комбинированными прямыми и косыми, теперь уже вроде бы по-праву «латинскими» парусами.
Колонизацию Мадейры, которая, в сущности, и началась в том самом 1418 году, можно назвать поворотным моментом в ходе истории Европы.
Зарку, рыцарь, состоявший на службе у принца Генриха Мореплавателя, открыл этот остров, можно сказать, волею случая.

Надо сказать, что европейские моряки XV века, в отличии от своих арабских коллег, которые к тому времени вот уже несколько веков плавали вплоть до берегов Малайзии и Индонезии, были жутко необразованы и суеверны. Европейские горе-мореходы страшились встретить за пределами Европы что-нибудь незнакомое: от поколения к поколению моряков передавались истории о мифических монстрах, обитающих в глубинах океана и с легкостью уничтожающих корабли, о солнечном зное тропиков, сжигающем корабли, о том, что вода за экватором становится невозможной для плаваний, закипая от жары.

В декабре 1418 года Зарку и Тристау Ваш Тейксейра, снаряжённые Генрихом Мореплавателем в дальний поход, прошли больше 2 тысяч миль к югу от портов Португалии вдоль побережья Африки. Неожиданно начался сильный шторм; корабль с двумя знатными португальцами нa борту сбился с курса и был прибит ветром к Порту-Санту, крохотному островку, который, как мы знаем теперь, находился всего лишь на расстоянии 60 миль к северо-востоку от Мадейры. Они назвали его так (подразумевая Святой Порт) в благодарность за спасение от неминуемого кораблекрушения.

Единственным населением Мадейры на тот момент была колония морских львов и множество видов птиц всех цветов и размеров. Пытаясь определить, куда плыть дальше от крошечного Порту-Санту, в один из дней на закате Зарку увидел на горизонте, там, где садилось солнце, некие странные тени, напоминавшие очертаниями землю. Зарку не забыл об этом и, когда они с Тескейром через неделю снова двинулись в путь, изменил курс и направил свою каравеллу прямиком в сторону привидевшейся ему земли. Добравшись до неизвестного острова, который был куда больше Порту-Санту, моряки, спустив паруса, приняли именем короля, принца Генриха и Ордена Христа эти земли под свою власть, опеку и защиту. Прогуливаясь по острову и забавы ради давая названия лесистым горам, холмам и долинам, кавалеры заодно присвоили название и открытому ими острову, который отныне стал именоваться «Илья да Мадейра» (Ilha da Madeira), что в переводе с португальского означает «Остров, поросший лесом». Немного побродив по новой земле и воздвигнув на берегу в честь ее открытия деревянный крест, португальцы погрузились на свою каравеллу и отбыли в родные края.

Гроза на Мадейре. Наверное, именно такая погода привела сюда Зарку и Тейксейру.

Надо сказать, что ни тот девственный лес Мадейры, ни морские львы, ни многие из видов птиц этого необитаемого острова не дожили уже до наших дней.
Колонизация Мадейры португальцами после открытия острова Зарку началась почти сразу. В 1419 году португальский исследователь Жоао Гонсалвеш Жарко, прибыв на остров вслед за Зарку и Тейксейрой, ещё был поражен огромным количеством обитающих в прекрасной бухте морских львов, родственников тюленей-монахов, по-португальски называемых «лобуш». С тех пор второй город острова по теперешнему размеру, но первый по времени основания, носит название Камару-де-Лобуш.
Уже в 1424 году основывается нынешняя столица Мадейры — Фуншал. Название города произошло от растущего здесь в большом количестве дикого фенхеля, по-португальски «фуншу».

Морские львы, рыба и овощи стали первой пишей португальских поселенцев на Мадейре. Однако сразу же встал вопрос о развёртывании полномасштабного сельского хозяйства на Мадейре. Первой культурой поселенцев стала пшеница, в которой остро нуждалась континентальная Португалия.
Под задачи выращивания зерна были полностью вырублены вечнозелёные равнинные леса Мадейры. «Остров, поросший лесом» превратился в «пустынный остров»
Сейчас уцелели лишь небольшие участки вечнозелёных лесов. Если Мадейру более-менее спас горный рельеф острова, то на соседних Канарских островах, которые попали под каток европейцев чуть раньше, леса были сведены почти под ноль.
Леса вырубались ради дров, строительного материала и освобождения земли под сельскохозяйственные нужды с таким размахом, что, например, на острове Гран-Канария сохранился лишь 1 % лесных площадей , а на относительно благополучном в этом отношении острове Тенерифе эта цифра не превышает 10 %, и продолжает снижаться до сих пор.
Ожидаемо, такое обезлесивание привело к значительной эрозии почвенного покрова и к резкому изменению климата и падению урожаев пшеницы — как на Канарах, так и на Мадейре.

Чтобы избежать кризиса в среде колонистов, Генрих Мореплаватель приказывает выращивать на Мадейре сахарный тростник для производства «сладкой соли», редкой в то время в Европе, и из-за этого считавшейся приправой.

Но если на Мадейре пострадавшими были только деревья, птицы и морские львы, то в других местах ситуация с колонизацией складывалась отнюдь не столь спокойно.

Рядом с Мадейрой, чуть ближе к Африке, расположены Канарские острова.

Ещё в XII веке Канарских островов достигли арабские моряки. Французские мореплаватели посетили Канары в 1334 году, но дальше этих первых высадок у Франции дела не пошли — страна вместе с Англией надолго погрузилась в пучину Столетней войны.
В 1344 году римский папа Клемент VI "дарует" острова испанскому королевству Кастилия. Этот дьявольский союз римской церкви и европейского колониализма мы потом будем не раз видеть в истории.
"Именем Господа! Во имя его!"

Проблема была в том, что Канары, в отличии от Мадейры, были вполне населённым местом.
До прихода на острова европейцев они были заселены племенами гуанчей. Их развитие, конечно, было на уровне каменного века, но они, тем не менее, весьма успешно занимались скотоводством и примитивным земледелием. В качестве одежды использовались шкуры зверей. Умели мумифицировать своих вождей. Племена гуанчей даже оставили после себя пирамиды Гуимар — удивительный памятник мегалитической архитектуры каменного века, сложенные буквально "по кирпичику" из скудных камней Канар.

В 1402 году французы Жан де Бетанкур и Гадифер де Ла Салль от имени короны Кастилии и Леона начинают захват островов.

Племена с Гран Канарии по доброте душевной и по незнанию приветствовали европейцев (король Гуарнардарфа даже выступил за заключение союза), в то время как племена, населявшие Тенерифе, пытались сопротивляться, сражаясь стрелами с каменными наконечниками и пращами. В 1404 году Кастильский король Генрих III провозглашает Жана де Бетанкура королем Канар. Португалия, также претендовавшая на Канарские острова, признала их испанским владением лишь по договору от 1479 года.
Последние битвы на острове Тенерифе прошли уже в конце XV века. В мае 1494 года гуанчи защитили свой остров, но в декабре 1495, после того, как гуанчей ослабила эпидемия чумы, испанцы полностью завладели архипелагом. 24 июля 1496 года сдался последний принц гуанчей, Имененчия, который позже, что тоже весьма характерно для европейцев, был убит ими уже в плену.
29 сентября победитель Алонсо де Луго объявил о полном подчинении Канарских островов.

Умерли, сражаясь. Анатерв, один из царей гуанчей. Каким он был на самом деле, мы уже никогда не узнаем.

Сейчас гуанчей не существует.
По описанием колонизаторов остров Тенерифе населяли высокие, белокожие, рыжеволосые и голубоглазые люди. Нормандец Жан де Бетанкур подробно описал странный язык гуанчей, которые якобы могли понимать речь соплеменников, не произнося ни звука и только шевеля губами, а также переговариваться свистом на расстоянии до 15 километров.

У гуанчей находят характерные черты кроманьонцев — древнейшего населения Европы. Исчезнувшую расу, к которой относились гуанчи, называют мехтоидной; носители данной расы населяли север Африки до начала неолита и были ассимилированы или уничтожены носителями средиземноморской расы.

Первые же записи о гуанчах были сделаны в 1150 году арабским географом Ал-Идриси в книге «Нузхат ал-муштак». В ней Идриси сообщает о плавании, совершённом арабскими мореходами из Лиссабона, для исследования островов к юго-западу от Пиренейского полуострова.

Согласно ему, арабы, после довольно продолжительного плавания, достигли некоего острова, «который показался им необитаемым, однако на нём вскорости были обнаружены культивируемые поля». Приблизившись к острову, мореходы оказались со всех сторон окружены людьми на барках, которые доставили их на берег, «в деревню, чьи жители в немалом количестве были светловолосы, с длинными льняными волосами, и женщинами редкой красоты». Один из жителей знал арабский язык, и спросил, откуда они прибыли.

Гуанчи до сих пор задают исследователям множество загадок. Ведь всё, что достоверно оставили нам "просветители" и "миссионеры" — это их мегалиты и несколько мумий вождей гуанчей. Первоначально число мумий, предположительно, исчислялось тысячами, но на сегодняшний день сохранилось всего несколько мумий гуанчей, находящихся в нескольких музейных коллекциях. Остальные были тут же уничтожены колонизаторами, вместе с последним

Уверен, в этой мумии тоже лежит гаплогруппа R1a или R1b. Гуанчи — европейцы.

После обнаружения мумий гуанчей испанцами в начале XVI века многие из них были измельчены в порошок и продавались в Европе под видом лекарства от брюшной боли. В дальнейшем этот процесс был остановлен по объективным причинам — просто не стало мумий.

Однако, если вы думаете, что процесс уничтожения реальной истории Канарских островов — это дело давно минувших дней, то вы глубоко ошиблись. В 1933 году, уже в просвешённом ХХ веке, в южной части острова Тенерифе было обнаружено самое большое кладбище мумий гуанчей, содержавшее от 60 до 74 мумий. Однако, после обнаружения оно было сразу же почти полностью разграблено. Видать "брюшная боль" и сопутствующая ей диарея снедала Европу и в XV, и в ХХ веке.

Колонизаторы по-прежнему бояться призраков прошлого.
Призраков убитых ими высоких, белокожих, светловолосых и голубоглазых людей, с длинными льняными волосами, и женщинами редкой красоты.

Ведь гораздо приятнее колонизаторам видеть гуанчей как-то так:



В собрании черепов. На покорённых Канарах.

"Гуайя эчей эфиай нашете сахана". "Жизнь, позволь прожить, защищая родину." Это фраза на языке гуанчей, которую записали колонизаторы.

Земля Гуанчинефре стала Канарами.

Станет ли Русская равнина просто Восточно-Европейской?
Думаю, что уже нет.