Китай выбирает модель Ю.Андропова, предусматривающая очищение партии изнутри.

Советский лидер, с которого Китай может взять пример. И это не Горбачев. Модель Андропова кажется привлекательной китайским руководителям. Но скоро они поймут, что это дорога в никуда, пишет японская газета Миньсинь Пэй (Minxin Pei).  ("The Diplomat", Япония)

Новый китайский руководитель Си Цзиньпин вот уже четыре с половиной месяца с момента своего назначения почти непрестанно говорит о возобновлении экономической реформы в стране. Его рекламная кампания в целом считается успешной, и Си, похоже, наслаждается медовым месяцем с китайским обществом.
Однако остается много неизвестного относительно того, что он подразумевает под реформой. В частности, острые дебаты идут о том, предусматривает ли реформаторская программа Си столь необходимую политическую реформу (реальную реформу демократизации, а не просто административную показуху).

Будучи умным и проницательным политиком, Си на публике очень мало говорит о сути своей реформы. Однако его заявление на январском совещании местных руководителей в Гуандуне свидетельствует о том, что он не думает о радикальной и масштабной перестройке политической системы Китая. Согласно просочившейся в СМИ информации, Си в своем выступлении перед чиновниками размышлял о распаде Советского Союза. Тот факт, что он уделил внимание исторической теме двадцатилетней давности, показателен сам по себе. Можно сделать весьма правдоподобное предположение о том, что китайский лидер думает о тех же вызовах, с которыми столкнулись в свое время руководители почившего в бозе Советского Союза. Однако его слова о причинах советского краха еще более показательны и приводят в замешательство. Отказ от идеологической преданности коммунизму, якобы предостерег свою аудиторию Си, стал главной причиной столь стремительной кончины советского режима. В результате, отметил далее китайский руководитель, во всем Советском Союзе "не осталось ни одного настоящего человека", который выступил бы на защиту зашатавшейся коммунистической системы взглядов.

Конечно, в этих ремарках, предположительно принадлежащих Си Цзиньпину, можно вычитать многое. Ради справедливости по отношению к руководителю КНР надо сказать, что не зная конкретного контекста, в котором прозвучали эти слова, мы можем исказить их истинный смысл и посыл. Однако если это заявление подлинное, то оно должно обеспокоить тех, кто ждет от Си реализации китайской стратегии реформ с целью ограничения власти коммунистической партии и бюрократии.

Не надо слишком пристально всматриваться вдаль, чтобы понять, что новое китайское руководство будет проявлять крайнюю осторожность в отношении политической реформы, а то и примет ее в штыки. Юй Чжэншэн (Yu Zhengsheng), занимающий четвертое место в иерархии Постоянного комитета Политбюро КПК (это высший орган партии, принимающий все важные решения), объявил после своего назначения председателем Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая (это в основном протокольный совещательный орган) в середине марта, что КНР "никогда не будет копировать западную модель". Тем самым, он по сути дела развеял все сомнения относительно политического курса нового руководства.

Похоже, недавно дорогу к большей политической открытости перегородили и народу Гонконга. На 2017 год там намечены выборы, на которых он будет избирать своего главного министра администрации в ходе прямых и состязательных выборов. Однако высокопоставленный китайский руководитель Цяо Сяоян (Qiao Xiaoyang), занимающий пост председателя юридической комиссии Всекитайского собрания народных представителей, погасил эти надежды, когда заявил на одном из семинаров, что даже в случае демократического избрания гонконгского руководителя последнее слово о его назначении все равно останется за Пекином.

Все эти догадки, намеки и сигналы отрывочны, однако похоже, что политическое мышление нового китайского руководства формируется под влиянием опыта советского режима в последние годы его существования. В частности, умы и мысли новых обитателей Чжуннаньхая (квартал, где расположены резиденции высших руководителей КНР – прим. перев.) занимают три разных руководителя и их установки. Пережив десятилетие политического застоя на фоне быстрого экономического роста, новые китайские лидеры очевидно не испытывают особого желания проверять очередную версию брежневской модели, суть которой в том, что руководство делает вид, будто руководит, хотя само ничего практически не делает. Но осознавая огромную опасность встраивания демократических реформ в старую политическую систему, радикальную горбачевскую модель они ненавидят еще больше.

Таким образом, модель Андропова остается единственным реальным выбором. Юрий Андропов, возглавлявший КГБ, стал генеральным секретарем ЦК КПСС в ноябре 1982 года, когда умер Леонид Брежнев. Он незамедлительно начал кампанию борьбы с коррупцией и стал продвигать наверх настроенных на реформы руководителей из более молодого поколения, одним из которых был Михаил Горбачев. К сожалению, у Андропова было слабое здоровье, и через 15 месяцев он скончался.

Из-за его безвременной кончины (Андропову было всего 70 лет) никто наверняка не знает, сумел бы или нет этот человек спасти Советский Союз своей программой реформ, которая опиралась на внутренние преимущества старого режима и сторонилась фатальных политических авантюр, на которые позже пошел Горбачев.

В сегодняшней политической атмосфере Китая непродуктивно спорить об исторических событиях в сослагательном наклонении. Важнее проанализировать, будет ли работать там модель Андропова, предусматривающая очищение партии изнутри.

К сожалению, и советский опыт, и современная китайская действительность говорят о том, что андроповская модель - это обреченная на неудачу выдача желаемого за действительное. Те, кто знаком с историей Советского Союза последних лет его существования, наверняка помнят, что Горбачев начал свою работу на посту генерального секретаря компартии отнюдь не как радикальный реформатор. Первые два года он по сути дела следовал модели Андропова, избегая демократических реформ. И лишь поняв, что изнутри коммунистическую партию реформировать невозможно, он заговорил о гласности и всерьез начал осуществлять реформы демократизации.

Естественно, экономические и социальные условия в бывшем Советском Союзе и в сегодняшнем Китае существенно различаются. Но между этими странами есть одно очень важное сходство: однопартийная система, оставшаяся после тоталитарного периода. Экономическая реформа, которая сводится к уменьшению власти государства и к дозволению на расцвет рыночных сил, будет неизбежно урезать полномочия и привилегии политической элиты. Лидер-реформатор может применять меры нравственного убеждения, призывая коллег думать о будущем и жертвовать собой на благо партии. Но в партии, где полно циников, оппортунистов и людей, жаждущих наживы, этот призыв вряд ли сработает. Такой лидер может также задействовать тайную партийную полицию (в СССР это был КГБ, а в Китае данную функцию может взять на себя антикоррупционное ведомство КПК, которого все боятся), чтобы заставить своих подчиненных повиноваться. Но это будет очень дорогостоящая затея (так как для слежки и наблюдения за 86 миллионами китайских коммунистов понадобится огромная армия тайных агентов и борцов с коррупцией), которая в конечном итоге окажется неэффективной (кто будет сторожить сторожей?).

Но в данный момент андроповская модель кажется новым китайским руководителям весьма привлекательным вариантом, потому что она предлагает нечто среднее между политическим застоем и самоубийством правящего режима. Увы, скоро он поймет, что это дорога в никуда.
источник Источник - inosmi.ru
Постоянный адрес статьи- http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1365129900