Сергей Цыплаков (СБ-Китай): "Значимость китайского рынка для российских экспортеров будет оставаться высокой"

- Сергей Сергеевич, сегодня один из самых тревожных симптомов для китайской экономики - это стремительное сокращение экспорта, с чем это связано?

Основная причина сокращения китайского  экспорта – это депрессивное состояние мировой экономики и торговли, что обуславливает снижение внешнего спроса. Эта тенденция наблюдалась в прошлом году, она продолжает действовать и в  начале  текущего года. В такой ситуации поле для маневра очень узкое. Поэтому, не случайно, Китай не поставил на 2016 год никакого количественного ориентира роста экспорта. На годовом совещании в Министерстве коммерции КНР говорилось о том, что оптимальным вариантом было бы добиться прекращения спада и обеспечить динамику показателей внешней торговли на уровне мировой торговли. Иными словами речь идет только о том, чтобы постараться сохранить показатель  Китая в мировом экспорте и соответственно его доли на рынках стран - основных торговых партнеров.

Дополнительные сложности  вызываются тем обстоятельством, что Китай продолжает терять ранее имевшиеся у него преимущества (прежде всего дешевую рабочую силу) как экспортера трудоемкой продукции.  Ее экспорт падает «опережающими» темпами. В феврале падение экспорта по 7 видам такой продукции (обувь, кожаные изделия, мебель, одежда, текстильные изделия и др.) составило почти 29%. Примерно аналогичную картину можно было наблюдать и в прошлом году. Между тем удельный вес этой группы товаров в совокупном экспорте Китая составляет порядка 20%.

Вместе с тем необходимо учитывать, что значительную часть китайского экспорта составляют товары так называемой «давальческой переработки и сборки» (сырье, детали завозятся, перерабатываются, потом экспортируются). Доля «давальческой переработки и сборки» в январе-феврале составляла чуть более 32%. При этом виде торговли фактически Китай экспортирует только добавленную стоимость. Она может разниться в зависимости от категории товара. Однако в таможенной статистике полностью отражается стоимость сырья и комплектующих,   как при ввозе, так и при вывозе.  Получается как бы двойной счет.  Поэтому, говоря о падении экспорта, следует учитывать данный фактор  и не поддаваться «магии цифр». 

Тем не менее в целом ситуация в экспорте Китая остается чрезвычайно сложной и в течение ближайших месяцев, вряд ли стоит ожидать кардинального поворота к лучшему.

- В товарообороте за январь 2016 года появилась интересная особенность - необычный резкий рост импорта из Гонконга, в феврале эта особенность сохранилась, вы отмечали, что это может быть формой вывода капитала?

По поводу Гонконга я ничего категорично не утверждаю, но только предполагаю. Посмотрите помесячные показатели импорта из Гонконга.  В июле 2015 – 1,18 млрд. долл., в августе – 1,12 млрд. долл., в сентябре  – 972 млн. долл.,  октябре 1,03 млрд. долл., ноябре – 1,95 млрд. долл., в декабре – 2,16 млрд. долл., в январе – 1,36 млрд. долл., февраль  - 877 млн. долл. Странно получается,  импорт в целом снижается, а из Гонконга, начиная с ноября,  резко идет вверх. Может быть это сезонный фактор? Смотрим данные за 2014 год. Импорт из Гонконга тогда в целом тоже снижался. В ноябре 2014 г. -  1,09 млрд. долл., в декабре – 807 млн. долларов. Явная аномалия. 

Однако, если учесть, что в ноябре, декабре прошлого года и в январе нынешнего юань находился под сильным давлением, то можно предположить, что одна из причин этого странного явления заключается в утечке капитала.  Несколько лет назад наблюдался всплеск «фейкового» экспорта из Китая в Гонконг (экспортеры стремились «отбить НДС при экспорте), почему нельзя предположить, что сейчас происходит нечто подобное, но в отношении импорта.

- А взрывной рост зарубежных инвестиций - особенно от местных предприятий, тоже может быть формой "бегства капитала"?

Я не склонен рассматривать прямые китайские инвестиции в нефинансовые активы за рубежом под углом «бегства капитала». Масштабы китайских инвестиций за рубеж в последние годы существенно увеличились. Китай в настоящее время входит в число мировых лидеров по объемам инвестирования за рубежом. В прошлом году по данным Минкоммерции КНР, прямые китайские зарубежные инвестиции в нефинансовые  активы увеличились на 14,7% и составили 118,02 млрд. долл. Второй год подряд их объемы превышают отметку  в 100 млрд. долларов. Сейчас по годовым  объемам  инвестиций за рубеж Китай занимает 3 место в мире, уступая лишь США и Японии. Страна находится на пороге превращения в нетто-экспортера капитала. Объем накопленных инвестиций через  два-три  года достигнет 1 трлн. долларов.

Руководство  КНР неоднократно заявляло, что политика выхода вовне будет продолжена.  Это мощный тренд китайской экономики, в который вовлечены как крупные государственные компании, так и во все возрастающих масштабах компании смешанных форм собственности и частные компании. Об этом свидетельствуют усилия Китая реализовать проекты «Шелкового пути», развить сотрудничество в области производственных мощностей.

Вместе с тем, все сказанное выше отнюдь не означает, что какая-то часть капитала не утекает через каналы прямых зарубежных инвестиций. Кстати, этот факт признается и самим китайским руководством.  Есть китайские мигранты-инвесторы, есть предприниматели, которые путем приобретения собственности за рубежом, готовят себе «запасные аэродромы», существуют криминальные схемы вывода госактивов, в том числе из филиалов китайских компаний за границей. Остроту данной проблемы не следует недооценивать. В прошлом году Комитет по управлению государственным имуществом проводил проверку зарубежных инвестиций предприятий центрального подчинения, в ходе которой было вскрыто немало фактов злоупотреблений и воровства. Однако это – не мейнстрим.

Рост зарубежных инвестиций свидетельствует о качественных изменениях в китайской экономике, которой становится тесно в национальных рамках. Таким образом, дело идет по классической схеме: от экспорта товаров к экспорту капитала.

- Какова вероятность девальвации юаня сегодня - в прессе и среди наблюдателей достаточно много говорят об этом?

По этой теме много комментариев, но надо отдавать себе отчет в том, что за значительной их частью стоят материальные интересы. В этой связи много предвзятости и  откровенной «дезы».

Полагаю, что на валютную политику Китая оказывают влияние три группы факторов. Во-первых, положение в китайской экономике и внешней торговле, во-вторых, ситуация на зарубежных финансовых рынках и прежде всего политика ФРС США. В-третьих, процесс интернационализации юаня. Это – так сказать фундаментальные факторы. Кроме них есть немало преходящих обстоятельств,   краткосрочного действия.

Замедление экономики, спад внешней торговли, смягчение кредитно-денежной политики объективно тянут юань вниз. Не исключаю, что среди руководства также есть люди, которые считают, что путем девальвации можно подхлестнуть экономику,  поддержать рост, прежде всего в экспортных отраслях. Для этого потребовалась бы глубокая девальвация на 15 или 20%.

Политика   ФРС создает дополнительную напряженность и неопределенность. Китай, как представляется, пытается угрозой девальвации юаня побудить американцев быть более осторожными с поднятием процентных ставок. Насколько эта политика может быть продуктивной и успешной -  большой вопрос. Американцы привыкли исходить почти всегда исключительно из своих интересов.  Китайцы в свою очередь не хотят восстанавливать жесткую привязку юаня к доллару, хотя они так делали во время азиатского кризиса конца 90-х годов и мирового финансового кризиса 2008-2009 годов.  Возможен ли новый Plaza Accord и в чем он должен заключаться, ответить на этот вопрос пока не представляется возможным. Интересы интернационализации юаня говорят в пользу сохранения относительной стабильности валютного курса.

Среди делового сообщества Китая единства по вопросу девальвации нет. Не заинтересованы в девальвации компании набравшие кредиты в валюте. По оценкам к середине прошлого года их объем достигал 1,5 трлн. долл., причем в основном это краткосрочная задолженность.

Китай живет не в вакууме. Резкая девальвация не пройдет без последствий. Основные конкуренты Китая ответят тем же. Страны Запада установят новые барьеры для китайских товаров. Это будет означать начало торговой войны с непредсказуемыми  последствиями. Думаю, китайское руководство это хорошо понимает.

В целом же полагаю, что обвальной девальвации, скорее всего, не будет. Китай будет и дальше двигаться к установлению «управляемого валютного курса», на основе корзины валют. В то же время удельный вес составляющих этой корзины и в первую очередь доллара США еще предстоит уточнить. Мягкая девальвация юаня может продолжиться. Народный Банк будет действовать исходя из обстановки, которая во многом остается непредсказуемой. Теоретически нельзя исключать и обвальной девальвации.  Но она возможна только в том случае, если ситуация в экономике выйдет из под контроля. Это – последнее средство.  

- В течение «Двух сессий» ощущалась некоторая напряженность в связи с будущим развитием экономики Китая в условиях замедления роста, каковы очертания китайской экономики, каким образом она преодолеет проблемы реформирования и как это отразится на России?

Не знаю насчет ощущений напряженности в воздухе, а вот смог в  Пекине в большинство дней сессии ощущался явственно. 

Ситуация в китайской экономике – большая тема, которая требует обстоятельного разговора. Если говорить коротко, то следует выделить главное обстоятельство. Китайская экономика вступила в новую стадию своего развития. Однако этот переход пока не завершен, возможно, что он оказался сложнее,  чем это поначалу представлялось самому китайскому руководству. Старые движущие силы экономического развития (экспорт, инвестиции), которые обеспечивали последние 30 лет высокие темпы роста, по большей части себя исчерпали, отдача от них снижается. Наметились новые точки роста (инновации, отрасли услуг), но пока они еще не могут в полной мере проявить себя. Старое и новое тесно переплетены, и это порождает неустойчивость, что проявляется в снижении темпов роста и замедлении китайской экономики.  Последнее вызывает нервозность участников рынка, волнуется, конечно, и само китайское руководство.

Переходная стадия «урегулирования» продлится еще несколько лет. Согласен с оценкой премьера Ли Кэцяна о том, что 2016-2017 годы будут «наиболее болезненными». Не добавляет оптимизма и ситуация в мировой экономике. Так что темпы будут продолжать снижаться, но и структура экономики будет претерпевать изменения.

Мне понравилась образное сравнение, которое сделала Кристин Лагард (МВФ) в своем выступлении на  Форуме развития в Пекине на прошлой неделе. Она сказала, что китайской экономике требуется принцип ONE – “open, narrow, expand”. Open – открытость внешнему миру, дальнейшая интеграция с мировой экономикой; narrow – сужение разрыва между бедностью и богатством, между городом и деревней, expand –расширение инноваций, увеличение вложений в R&D, апгрейд отраслей. Это, так сказать контуры китайской экономики в будущем.

Многое будет зависеть от хода реформ, степени их глубины. В прошлом году в Китае были приняты две очень важные программы «Сделано в Китае 2025» и «Интернет+». Для того чтобы реализовать эти программы требуются  глубокие институциональные преобразования. Возможно, я ошибаюсь, но, как представляется, консенсуса относительно глубины преобразований в китайском руководстве и обществе в целом пока не достигнуто. Идет поиск принципиально новых рычагов стимулирования экономического роста, ведутся споры вокруг смены парадигмы экономического развития. Отсюда предложения относительно реформы экономики предложения, призывы отказаться от старой кейнсианской модели стимулирования экономики преимущественно через спрос и т. д.

Однако углубление реформы затрагивает экономические и политические интересы  различных «групп  интересов».  В центре споров находится вопрос о роли в широком смысле государства в экономике. Ясности в нем пока нет, и само руководство посылает на этот счет противоречивые сигналы.  Не исключаю, что в будущем Китай вернется к теме политической реформы, но маловероятно, что это будет модель западной демократии. Китаю еще предстоит найти свою модель, но политические преобразования представляются неизбежными.  

Что касается вопроса о том, как скажется «урегулирование» китайской экономики на России, то хочу привести следующие цифры. В прошлом году, несмотря на сокращение стоимостных показателей российского экспорта в Китай, физические объемы поставок по многим товарным группам росли. Например, поставки нефти увеличились на 28,2% (42,43 млн. т), древесины на 12,1%, поставки никеля и меди возросли  соответственно на 157% и 335,5%.

О чем свидетельствуют эти цифры? На мой взгляд, прежде всего о том, что на фоне всех криков о «крахе китайской экономики», последняя продолжает порождать значительные объемы спроса, и с этой точки зрения значимость китайского рынка для российских экспортеров остается и будет продолжать оставаться очень высокой.

- В марте Bank of China неожиданно для многих предоставил «Газпрому» рекордный кредит размеров в 2 млрд долл - с чем вы это связываете?

О чем свидетельствует крупный китайский кредит Газпрому?  Это – чистая политика. На пресс-конференции после сессии Ли Кэцян выделил направление интеграции двух стран в газовой сфере. А у нас продолжаются разговоры о незаинтересованности Китая в газовом сотрудничестве с Россией. Думаю, что решение китайского руководства о предоставлении кредита призвано в том числе опровергнуть подобного рода сомнения. Другое дело, что ожидания того, что китайцы все сделают за нас, просто так дадут денег, эти расчеты ни на чем не основаны. Убежден, что экономические связи с Китаем будут развиваться, но нам придется выдержать значительную конкуренцию и понять, насколько мы сами готовы идти на экономическое взаимодействие с Китаем.  

С. С. Цыплаков (1958) - глава Торгового представительства Российской Федерации в Китае с 2001 по 2013 годы, с 2014 года - глава  представительства "Сбербанка" в Китае. 

http://south-insight.com/node/218129?language=ru