Иногда наши убеждения в которых мы железобетонно уверены, оказываются ошибочными, но чаще мы так и не узнаем об этом. Когда заблуждение является частью культуры и мировоззрений общества, мейнстрима, скорее всего мы о нём так и не узнаем. Когда заблуждаются почти все, когда это исторически сложившаяся часть действительности, то это не возможно скорректировать рациональным убеждением или пропагандой научных позиций. Обществу не важны выводы нейрофизиологии или нейропсихологии, когда "здравый смысл", привычка и общественное мнение подсказывают совсем другое.

 Одним из таких заблуждений, является то, что мир в котором мы живем и другие люди которые в нём живут, могут быть достаточно точно описаны моделью в нашем сознании и мы можем точно предсказать развитие мира и поведение людей на основании этой модели. Причиной такого заблуждения является то, что человек моделирует в своем сознании не мир в котором он живет и других людей которые живут в этом мире, а свои представления о них. 

 Следствием этого заблуждения становится масса рецептов как сделать жизнь лучше, эмитировать резервную валюту, создать орден, религию, сбросить тысячелетнее иго иудорептилоидов, реплицировать геном. Общее у этих рецептов то, что они предлагают поменять то, что существует только в голове у их авторов и это очевидно тем, к кому обращены эти рецепты. 

 Для иллюстрации этого заблуждения, ниже приведены парадоксы сформулированные профессором нейрофизиологии Герхардом Ротом, которые цитируются с комментариями по книге Сергея Цоколова "Дискурс радикального конструктивизма":

«Первый(парадокс) касается недостающего мира и несуществующего мозга-посредника. Когда нейробиологи утверждают, что любые восприятия возникают в мозге, то тем самым предполагается существование двух миров, а именно - мира вещей за пределами мозга и мира восприятий этих вещей в нашем мозге.

 Однако такая картина не отвечает нашему опыту, поскольку мы ощущаем лишь один мир, но никак не два. Кроме того, содержание нашего восприятия мы не ощущаем как находящееся внутри мозга. Предметы располагаются снаружи, но не в моем мозге, и даны мне напрямую, без ощущения какого-либо посредничества со стороны мозга или органов чувств. С другой стороны, в мозгах, которые я изучаю как нейробиолог, не наблюдается никаких предметов, а лишь нервные клетки (также клетки глии) и их активность. Отсюда: либо, в таком случае, нельзя принять, что все восприятия образуются в мозге, либо вещи не пребывают где-то извне, как мы это переживаем на опыте» [Roth 1997, S.21-22].

 Если все же безоговорочно допустить, что «чувственно воспринимаемый нами мир на самом деле существует в нашей голове, в мозге», то мы неизбежно столкнемся с проблемой: «как же в таком случае наши восприятия, возникающие "внутри", попадают "наружу"?» [Roth 1996b, S.238].

 «Второй парадокс тесно связан с первым. Допустим, что мир нашего опыта возникает в пределах мозга. В этом мире, в этой действительности пребывают вещи, среди которых и мое тело. Я могу рассматривать свое тело, а в равной мере и предметное пространство, мое тело окружающее. Одновременно, как нейробиолог, я должен допустить, что вся эта сцена разыгрывается в моем мозге, который находится в моей голове. Таким образом, мой мозг расположен в моей голове, которая вместе с моим телом расположена в некоем пространстве, и все они вместе расположены снова-таки в моем мозге. Как в таком случае мозг может быть частью мира и одновременно этот мир производить?» [Roth 1997, S.22].

 Вот несколько отличная формулировка того же парадокса: «Если наш мозг производит весь феноменальный мир, то из этого напрашивается вывод о том, что сам он содержится в мире, который сам же порождает. Это неизбежно приводит к бесконечной цепи вложений друг в друга и тем самым к элементарному парадоксу: наш мозг, который мы воспринимаем в своем феноменальном мире, производит опять-таки феноменальный мир, содержащий в себе этот же мозг, и так далее» [Roth 1992, S.321].

 Третий парадокс, приводимый Ротом... «Может ли многообразие моего чувственного восприятия вообще иметь что-либо общее с однообразным "языком нейронов"?» [Roth 1997, S.22].

 «Четвертый парадокс касается статуса моих высказываний о функционировании и механизмах работы мозга. Если все мои ментальные усилия, например, научные исследования, являются усилиями моего мозга, то они подчиняются, без сомнения, правилам конструирования и функционирования моего мозга, носящим биологический характер, и тем самым не могут сами по себе претендовать на универсальную действенность. Также, если я не думаю, что "конструкции" муравьиного мозга отображают объективную истину, то почему это должно быть по другому в отношении человеческого? С другой стороны, именно научные высказывания претендуют на всеобщую правоту, на истинность. Какие же права на истинность имеют высказывания ученых - нейрофизиологов о функционировании и механизмах работы мозга, если они сами зависят от условий конструирования и функционирования, накладываемых на них мозгом? Не является ли моя теория в такой же мере субъективным конструктом, как и все другое?» [Roth 1997, S.22-23].

 «Реальность» и «действительность». Введение Ротом категории «реальности» (Realitat) и ее отличие от «действительности» (Wirklichkeit) продиктовано, как минимум, двумя прямыми предпосылками. Первую обозначим как логическую, вторую - как эпистемологическую. Фактически, логическая предпосылка есть не что иное, как необходимость разрешить второй парадокс о том, что мозг, конструирующий мир, сам оказывается в этом мире, т.е. является частью самого себя. Противоречие снимается тем, что Рот постулирует два онтологически разных мозга: один - реальный мозг, конструирующий действительность, другой - действительный, являющийся частью этой действительности. Таким образом, реальный мозг - это конструктор, по определению выходящий за пределы собственной конструкции.

 «...Мозг создает действительность, а в ней все те различия, которые составляют мир наших чувств. Однако если я принимаю, что действительность является конструкцией мозга, то одновременно я вынужден предположить и мир, в котором существует сам этот мозг -конструктор. Обозначим этот мир как "объективный", независимый от сознания, трансфеноменальный.  Отчасти ради простоты я его назвал реальностью и противопоставил действительности (Roth 1985) 69 . В этом мире - как мы будем полагать - существует много предметов, в числе которых находятся и организмы. У многих организмов есть органы чувств, реагирующие на физические и химические события путем возбуждения, а так же - мозг, в котором на основе этих реакций и внутренних процессов возникает феноменальный мир, т.е. действительность. Таким образом, мы приходим к разделению мира на реальность и действительность, на феноменальный и трансфеноменальный, на мир сознания и мир по ту сторону сознания. Действительность создается в пределах реальности реальным мозгом» [Roth 1997, S.324-325]. 

 По-другому действительность можно определить следующим образом: действительность - это все, что конструируется; и все, что конструируется - это действительность. Соответственно, главной характеристикой реального мозга, как и всей реальности, является ее принципиальная непознаваемость, когнитивная недоступность. Такое положение вещей может привести к кажущемуся противоречию, разъяснение которого существенно способствует дальнейшему пониманию всей концепции в целом: «Первоначально я заявил о том, что реальность является абсолютно непознаваемой, теперь же это выглядит таким образом, что предположения, выдвигаемые внутри действительности, могли бы быть ею [реальностью] обоснованы. Все же я не рассматриваю свою точку зрения как противоречивую.  

 Несмотря на то, что с позиции теории познания реальность остается абсолютно недоступной, во-первых, я должен предположить ее существование, дабы не впасть в элементарное [логическое] противоречие, а во-вторых, никто не может мне запретить строить мысленные предположения относительно структуры реальности, хотя бы с целью лучшего объяснения феноменологии в пределах своей действительности.

 Единственное, что мне не позволено, так это претендовать на какую- либо объективную достоверность; напротив, я хотел бы подчеркнуть практическую значимость моей теории. ...Мы можем спросить: где же существует реальность? Когда мы говорим, что она существует "снаружи" или "по ту сторону" действительности, то допускаем тем самым высказывание пространственного характера, которое имеет смысл только в пределах моей действительности. Реальность не существует где-то позади или около действительности, ее невозможно увидеть сквозь "дыру" в действительности, поскольку мне никоим образом не дано установить границы своей действительности» [Roth 1997, S.358].

 Отметим, что с чисто философской точки зрения такая позиция близка позиции И. Канта (во всяком случае, ближе, чем позициям других философов): «Как мы знаем, можно, подобно Канту, быть онтологическим реалистом и одновременно оставаться эпистемологическим идеалистом. Принимается существование некоего независимого от сознания мира и одновременно признается его полная внеопытность»

 Для большей ясности и иллюстрации следствий заблуждений, ещё одна цитата из той же книги физика, кибернетика и первооткрывателя закона гиперболического роста населения земли Хейнца фон Фёрстера :

 Главный этический вывод (или предпосылка) состоит в том, что наблюдатель не только воссоздает окружающий его мир, но и несет полную ответственность за то, что в нем происходит, за то добро и зло, которое в нем господствует. «Решающим является то, что наблюдатель становится ответственным за свои наблюдения, свои высказывания и поступки. Он неразрывно связан с теми предметами и объектами, которые описывает» [Foer. 1998, S. 118].  

 Коль скоро любые качества и характеристики мира, в котором мы живем, творим мы сами, то не существует никаких объективных детерминант нашего поведе­ния. Ответственность за поступки лежит исключительно на нас самих. Объективность - это способ уклонения от ответственности за свое этическое поведение. 

 «Одна из излюбленных игр нашего общества со­стоит в том, чтобы избавиться от ответственности: не я, а кто-то дру­гой, что-то другое несет ответственность за мои действия. Если следо­вать правилам игры скиннеровского бихевиоризма, то окружающая среда является тем, на что я всегда могу сослаться в свое оправдание; если принять точку зрения социобиологов, то в такой роли выступают мои гены! Но самой гениальной стратегией избавиться от ответствен­ности является признание "объективности"» [Foer. 1997, S.44].

 И на закуску, для экспансионистов, националистов и геномистов, цитата из статьи в википедии о Хейнце фон Фёрстере:

 "Было показано, что гиперболический рост численности населения Земли, наблюдавшийся вплоть до 1970-х годов, объясняется действием нелинейной положительной обратной связи, которая может быть схематически описана следующим образом: технологический рост — рост потолка несущей способности земли (расширение экологической ниши) — демографический рост — больше людей — больше потенциальных изобретателей — ускорение технологического роста — ускоренный рост несущей способности земли — ещё более быстрый демографический рост — ускоренный рост числа потенциальных изобретателей — ещё более быстрый технологический рост — дальнейшее ускорение темпов роста несущей способности земли и т. п."

  Ошибка тут в том, что в звене "более быстрый демографический рост - ускоренный рост числа потенциальных изобретений" оба пункта имеют нейрофизиологические ограничения. Общество и социальные связи, как и весь мир, не снаружи, а внутри нейронной сети, поэтому пределы мощности мозга накладывают ограничения на сложность возможного социума и мира. Рост НТР прямо ограничивается мощностью мозга. До того момента пока не будет найден более экономичный с точки зрения нейрофизиологии или более продуктивный с точки зрения НТР способ моделировать физические процессы(новые теории, например пресловутая "единая теория поля"), технологии будут развиваться в ширь.

 Когда мы смотрим фантастические фильмы про людей будущего, которые управляют космическими кораблями и между делом чинят их изолентой и первым попавшимся куском проволоки, мы наивно верим, что или они на это способны в силу супер знаний или техника будущего проще современного утюга, что говорит о суперинтеллекте гипотетических конструкторов этой техники. Но с чего у нас возникает вера в развитие человека, из личного опыта или это наше скрытое желание? Не паразитирует ли фантастика, давая иллюзорное удовлетворение нашей смутно осознаваемой потребности быть умнее, сильней, талантливее, образованней, осознанней? Не даром же массовая кинофантастика чем дальше, тем больше похожа на приключения богов сверхчеловеков среди обезьян серых никчемных обывателей.

 Почему у людей будущего в научно-фантастических фильмах такая маленькая голова? Наука утверждает, что мозг должен расти.

   Доказывать очевидный факт замедления НТР бессмысленно. Нейрофизиологические ограничения на плотность и сложность  социума доказываются следующими фактами: эксперимент "Вселенная-25" , эксперименты Роджера Баркера(о которых забыли написать в википедии) на основании которых появилась теория населенности места поведения. Эксперименты проведенные Баркером на людях в естественной обстановке показывают влияние скученности и перенаселенности на интеллект и успеваемость, чем скученнее работают и учатся люди, тем хуже делают это.

 Нам очень хочется в космос, на свободу, в пампасы, туда где безграничные ресурсы и возможности. Но поместится ли космос у нас в голове? Сможем ли мы создать и лихо чинить космолеты как герои фантастики?

 Очевидно, что у девяти женщин не получится родить ребенка за один месяц. Так почему же не очевидно, что при недостаточных для выхода в космос знаниях не имеет значение большее или меньшее количество реплицированных геномов людей? 

 Закон перехода количества в качество, говорит о количестве и качестве изменений явления, а не о переходе количества людей в качество людей или их знаний. Я считаю что вопрос выхода в космос или строительства любого нового мира, справедливого на момент строительства, в качественном изменении человека. 

  Интересно у кого какой есть личный опыт саморазвития и работы над собой.