«Никто не станет искать газа дешевле, чем в России»

Генсекретарь «газового ОПЕК» Сайед Мухаммед Хусейн Адели — о будущем России на мировом газовом рынке

По данным «Газпрома», поставки российского газа в Европу за первое полугодие упали на 8%; по итогам года общие поставки за рубеж могут снизиться на 5,5%, ожидает Минэкономразвития. Как сказал в интервью «Известиям» генсекретарь Форума стран — экспортеров газа (GECF) Сайед Мухаммед Хусейн Адели, от теплой Европы и снижения цен страдают и другие поставщики газа, снижение поставок не окажет существенного влияния на долю «Газпрома» в потреблении ЕС, при этом возможный рост поставок в Китай может вывести Россию в число основных поставщиков газа для Азии. В рамках казахстанского форума Kazenergy Хусейн Адели также рассказал о последствиях возвращения на рынок иранского газа и появления новых стран — экспортеров СПГ.

— Несмотря на то что цены на нефть и газ остаются низкими, на мировом рынке, в частности рынке ЕС, появляется всё больше поставщиков, которые хотят потеснить на нем основного поставщика — Россию. Что вы думаете о перспективах российского газа?

— Есть очень важная деталь, отличающая российское топливо от иранского или африканского газа, — наиболее крупные месторождения российского газа уже разработаны или разрабатываются, в случае ценового кризиса никто их консервировать не собирается, снижать добычу — тоже (консервация месторождений в пике добычи производится крайне редко). У других крупных поставщиков газа в Евросоюз — а это страны Северной Африки и Северной Европы — запасы на исходе, поэтому их в долгосрочный расчет не берем. Кроме того, на рынке 5 лет назад огромную роль играл Иран, но с 2012 года он под санкциями, и на этом фоне ему пришлось сократить поставки и, соответственно, частично законсервировать добычу. При этом низкие цены делают нерентабельными или тормозят развитие СПГ-проектов США, Австралии и некоторых стран Африки, к примеру Мозамбика. Стоит ли таких поставщиков воспринимать всерьез? Я так не думаю.

— Тем не менее Европа упорно продолжает строить инфраструктуру под сжиженный природный газ, чтобы сократить поставки из России.

— Да, ЕС сейчас делает ставку на СПГ. Но темпы добычи на месторождениях, ориентированных под СПГ, падают: вы видели, что были уже отсрочки по запуску месторождений в Австралии и США. Как только мировые цены на нефть выправятся хотя бы до уровня $70–75 за баррель (газовые цены в прямой зависимости от нефтяных с временным лагом в два месяца), можно будет ожидать, что поставщиков на рынке ЕС станет больше, да, но это опять же будет негативно влиять на мировые цены.

— Когда вы ожидаете роста цен?

— Он будет постепенным, к 2017–2018 годам можно ожидать что-то около $70.

— Вы довольно позитивно всё это рассказываете, но экспорт «Газпрома» в Турцию во II квартале снизился на 15%, в Венгрию — на 20%, в Нидерланды — и вовсе на 64%.

— Грядущая зима обещает быть холодной, и я думаю, страны ЕС уже с сентября начнут увеличивать закупки газа — и в первую очередь из России. Почему? Никто не будет искать газ дешевле, чем в России. Русский газ ниже в цене по долгосрочным контрактам («Газпром» часто дает скидку по таким контрактам. — «Известия»), отдельные контракты у него заключаются со спотовой привязкой, кроме того, «Газпром» совсем недавно начал вести биржевую торговлю и провел, насколько я помню, первый аукцион. Он, кстати, был очень положительно воспринят в ЕС, так как страны начали опасаться за то, что газа им на будущую холодную зиму может попросту не хватить. Я полностью согласен с румынским министром (izvestia.ru/news/592579) — Европа слишком долго выбирает проекты на замену российским поставкам.

— Это политический ход — декларируемый отказ от российского газа в пользу азербайджанского или иранского?

— Пока я не вижу какой-то экономической причины. Себестоимость добычи в Иране выше российской: в Иране — порядка $50 за 1 тыс. куб. м; согласно июньскому заявлению «Газпрома», в 2014 году себестоимость его добычи составила 1435 рублей, в 2015-м она сократится в связи с девальвацией до уровня ниже $30, новые транспортные газопроводы, в том числе TANAP (строится в Турции для доставки газа с азербайджанского месторождения Шах-Дениз в Европу. — «Известия»), пока строятся очень медленно. По моим наблюдениям, Иран хочет сделать ставку на сжиженный природный газ, так как ему выгоднее было бы поставлять газ в Азию через Аравийское море. Проект иранской газовой трубы через Турцию — долгосрочная перспектива, пока для нее предпосылок нет.

— Когда, по вашему мнению, все эти проекты могут быть реализованы?

— Азербайджан может быть подключен к ЕС не раньше 2022–2025 годов, Иран еще позже. В общем, они смогут заместить всего несколько процентов нынешнего потребления Европы. Сейчас порядка трети потребляемого ЕС газа приходит из России (по оценке Еврокомиссии, на российский газ в прошлом году пришлось 42% газового импорта ЕС. — «Известия»), с появлением TANAP и увеличением спотовых поставок СПГ доля снизится до 25–28%, не более. Это понимаем не только мы в GECF, но и в ЕС. Мы придерживаемся позиции, что Россия будет занимать доминантное место на рынке ЕС.

— Как долго?

— Столько, сколько газ будет в приоритете у ЕС. Сейчас политика союза направлена на уменьшение доли неэкологичных видов топлива в своем энергопотреблении. Поэтому они пытаются урезать добычу и использование угля, хотя последние 5–6 лет им приходилось увеличивать его долю из-за экономических проблем — газ дороже угля.

— Но тенденция изменится?

— Она уже начала меняться, доля угля в генерации ЕС сейчас около 20%, хотя еще в начале 1990-х она доходила до 40%. Я думаю, что нынешнее снижение потребления газа в ЕС вызвано в первую очередь аномально теплой весной и летом, оно краткосрочно. Если Европа не столкнется с новыми трудностями, можно ожидать, что такое положение вещей, при котором «Газпром» обеспечивает треть потребностей ЕС в газе, сохранится еще ближайшие 25–30 лет.

— Уголь важен и для Китая, и он тоже объявлял о переходе к газу, но существенного роста поставок пока нет.

— Это вопрос времени. Китайская энергетика на 60% питается углем, газ пока занимает всего 5%, они хотят увеличить его долю до 20% к 2025–2030 годам. К этому времени его потребление превысит 360 млрд куб. м, сейчас это почти 200 млрд куб. м (185 млрд куб. м в 2014 году. — «Известия»), хотя буквально на днях [китайская нефтегазовая госкомпания] CNPC говорила, что ожидает снижения потребления до 269 млрд куб. м.

Дело в том, что Китай привык большую часть закупок осуществлять через покупку СПГ, а сейчас пытается снизить стоимость поставок через строительство экспортных труб с Россией (до 80 млрд куб. м в год также поставляется по трубам в Китай из Туркмении и Мьянмы. — «Известия»). Сейчас китайская экономика несколько замедлилась, но китайские власти ожидают роста химической промышленности в ближайшие несколько лет (рост потребления газа в Китае замедлился, но сохраняется за счет роста спроса у химических предприятий, заявил в ходе форума Kazenergy председатель правления Sinopec Group Вэнь Юпу. — «Известия»).

— Доля России в Китае большая?

— Ее сложно оценить. Основные СПГ-поставщики здесь — Катар и страны Индонезии. С Россией пока есть соглашение на 38 млрд куб. м в течение 30 лет. Плюс США с Австралией закладывают на поставки в Китай по 80 млрд куб. м и 100 млрд куб. м в год соответственно. Конкуренция за китайский рынок большая, но у России есть хорошие шансы, если трубы всё же удастся проложить.

— Но низкие цены на топливо как раз и стали основной причиной, по которой подписание контракта с Россией на «Силу Сибири-2» задерживается. Если исходить из вашего прогноза по ценам, контракт и вовсе может сорваться, если «Газпром» не пойдет навстречу.

— Я думаю, что «Газпрому» придется привыкнуть к новым ценовым реалиям и, соответственно, придется снижать цены по долгосрочным контрактам. Иначе Россия рискует уступить рынок поставщикам СПГ.

Источник