Судьба хунвейбина

Эти пожилые люди сейчас выглядят вполне прилично – никогда не скажешь, что в молодости они вытворяли черт знает что.

Эти пожилые люди сейчас выглядят вполне прилично – никогда не скажешь, что в молодости они вытворяли черт знает что. Весьма почтенно смотрелись и двадцать человек во главе с сухонькой седой женщиной, которые недавно в сопровождении журналистов явились в холл элитной школы при одном из солидных пекинских университетов. Под прицелом фотоаппаратов они надолго склонились перед стоящим там небольшим бронзовым памятником, А потом отчетливо произнесли слова покаяния и раскаяния.

Немолодые люди перед памятником были самыми активными участниками буйного и кровавого движения хунвэйбинов, которых председатель КНР Мао Цзэдун в 1966 году призвал «открыть огонь по штабам». Где, по его словам, засели омерзительные враги – тайные сторонники капиталистического пути и хрущевского ревизионизма. Седая женщина, явившаяся сейчас к памятнику с покаянием, была звездой и символом бунта хунвэйбинов. В семнадцать лет Сон Биньбинь, дочь видного коммунистического военачальника, сразу же после провозглашения Великой культурной революции создала в своей элитной девичьей школе отряд «красногвардейцев». Именно так, на мой взгляд, лучше переводить на русский язык слово хунвэйбин, которых во времена СССР в период вражды с Китаем сознательно именовали «красными охранниками» — чтобы не возбуждать никаких романтических ассоциаций с положительными образами советской мифологии.

В своей первой «дацзыбао», агитационной «газете больших иероглифов», красногвардейка Сон Биньбинь призвала беспощадно атаковать учителей, которые, как она утверждала, не принимают революционные идеи Мао и мечтают о буржуазном реванше. Во исполнение этой инициативы отряд старшеклассников 5 августа 1966 года напал на руководительницу школы. Женщину, известного в Китае педагога, унижали несколько часов, а потом забили насмерть. Красногвардейка Сон орудовала при этом деревянной палкой. Убийство учительницы мгновенно спровоцировало волну разнузданных кровавых нападений на преподавателей школ, вузов и прочих гнилых интеллигентов – она в чудовищных масштабах охватила весь Китай.

А 18 августа с фанатичной девчонкой-убийцей встретился в Пекине сам председатель КНР – на площади Тяньаньмынь, куда пришли сотни тысяч юнцов. На глазах у восторженной толпы Сон Биньбинь повязала на рукав зеленого френча товарища Мао красную повязку с надписью «хунвэйбин». И это стало еще одним знаком того, что Великий кормчий одобряет молодых погромщиков и поддерживает их охоту на ревизионистов и сторонников буржуазности.

Будущая эмигрантка повязывает председателю Мао красную повязку хунвэйбинов. Китайский плакат.

Дела тогда в Китае творились жуткие, многие истории всплывают лишь сейчас. Например, в январе еще один раскаявшийся экс-хунвэйбин (ныне успешный адвокат) тоже публично рассказал, что в феврале 1970 года он, 16-летний фанатик с промытыми мозгами, поругался с матерью. Как ему показалось, она неуважительно отозвалась о товарище Мао. «Я почувствовал, что передо мной стоит не мать и даже не человек,- говорит адвокат.- Это было чудовище, классовый враг».

Парень написал донос, и мать схватили. Ее несколько раз втаскивали в бушующую толпу хунвэйбинов, избивали, унижали, мазали нечистотами, заставляли часами стоять на коленях, а потом расстреляли в лесу. Таких историй были сотни тысяч, а точных данных о числе замученных не имеется. По разным оценкам, только в 1966-69 году было убито от 500 тысяч до 1 миллиона человек. Японские специалисты считают, что всего в результате репрессий, включая последствия голода и депортаций интеллигенции и горожан в отдаленные районы, погибло 10 млн человек, пострадали где-то 100 миллионов китайцев. Среди замученных было немало представителей номенклатуры – товарищ Мао руками обезумевших юнцов расправлялся со старой партийной гвардией, которая могла поставить под сомнение его гениальность.

Хунвэйбины и их жертвы

Однако отряды хунвэйбинов вышли из-под контроля, стали воевать друг с другом и с ними было решено заканчивать. Некоторых вождей «красногвардейцев» публично расстреляли, основную массу рядовых выслали из городов в деревни – поднимать, мол, сельское хозяйство. А красная героиня Сон Биньбинь, не поверите, умудрилась эмигрировать в США, где закончила знаменитый Массачусетский технологический институт, стала доктором химии, исследователем. Теперь она уверяет, что ее замучила совесть: бывшая бунтарка собрала некоторых членов своей красногвардейской банды и уговорила их покаяться. «Я буду вечно молить убитую нами учительницу о прощении»,- говорит Сон Биньбинь. 

Сон Биньбинь – тогда и сейчас. (Источник фото — http://www.thats-beijing.com)

В муки совести, конечно, поверить можно, но интересно другое – под покаянные рассказы престарелых отставных красногвардейцев сейчас стали вдруг охотно отводить свои полосы газеты и журналы, которые считаются в нынешнем Китае реформаторскими. Некоторые эксперты считают это проявлением идейной борьбы рыночных либералов с «новыми маоистами», призывающими не забывать о заветах Великого Кормчего. С другой стороны, есть, как говорится, мнение, что страшные рассказы о зверствах Культурной революции поощряют в дозированных размерах и верховные власти, которые тоже опасаются бесконтрольного возрождения культа Мао.

Могущественный отдел пропаганды ЦК Компартии Китая направил сейчас в идеологические структуры страны инструкцию — до особого распоряжения прекратить все мероприятия, связанные с основателем КНР. Конкретно приказано остановить подготовку и публикацию новых исследований о Мао Цзэдуне, проведение о нем симпозиумов, вечеров воспоминаний и т.п. Такая информация просочилась из Академии общественных наук Китая – колоссальной организации, которая в значительной мере контролирует идейную жизнь в стране. В ее систему входят 38 отдельных научных институтов, она издает три газеты и 98 научных журналов, имеет сеть провинциальных филиалов.

Речь, конечно, не идет о тотальном замалчивании Великого кормчего или о начале кампании разоблачения деяний товарища Мао. Парадный портрет этого человека в знаменитой партийной тужурке по-прежнему висит на самом видном месте на центральной пекинской площади Тяньаньмынь, остается на денежных купюрах. Только что в декабре с помпой отмечалось 120-летие со дня рождения основателя Китайской Народной Республики. На центральном мероприятии по этому поводу председатель КНР Си Цзиньпин говорил о том, как важно и в нынешних условиях творчески использовать бессмертные идеи товарища Мао. Он напомнил об опоре на широкие трудовые массы, о независимости и суверенитете. О том, что КНР не будет внедрять иностранные модели развития, не намерена «выслушивать какие-либо нотации из-за рубежа» и продолжит свое движение по пути социализма с китайской спецификой. 

Товарищ Мао в окружении хунвэйбинов.

Толпы паломников собрались тогда на родине Мао, где произносились пылкие речи и возлагались цветы к монументу вождя. Повсюду проходили памятные вечера, была выставлена на всеобщее обозрение даже статуя Великого Кормчего из чистого золота на пьедестале из драгоценного нефрита.

Однако теперь, видимо, в ЦК КПК решили, что с празднествами и чествованиями надо временно завязывать. Товарищ Мао, как и товарищ Сталин, — это очень сильное идеологическое средство, которое использовать хочется, но делать это нужно, как говорится, строго по предписанию врача. Сталин – это сказание о сильной руке, прозорливости и беспощадности, железной воле и личном бескорыстии. Товарищ Мао – это ностальгия по почти сказочным временам всеобщего равенства во всеобщей бедности. Что вызывает особенно сильные чувства в нынешнем Китае с его новыми номенклатурными богачами и их детьми в «Феррари», с наглой коррупцией, которую власти открыто называют главной болезнью страны.

Нынешнее новое руководство страны вот главе с председателем КНР Си Цзиньпином, кстати, стало чуть более охотно, чем их предшественники, использовать стилистику Мао – некогда чуть подзабытую на фоне буржуазных реформ. Больше произносится слов о роли широких масс, проводятся кампании критики и самокритики. Провозглашена и борьба с коррупцией – за этот грех арестовывают и сажают, хотя и, как говорится, без перегибов. Тем самым перехвачены лозунги у только что разгромленной группировки «новых маоистов» во главе с Бо Силаем, бывшим главой партийной организации мегаполиса Чунцин, недавно приговоренным к пожизненному заключению.

Однако власти в Пекине явно не хотели бы мощного пробуждения призрака Мао, который огромным массам китайцев, не вписавшихся в новое процветание, кажется воплощением потерянной справедливости. Не случайно портреты основателя КНР постоянно появляются над толпами людей, стихийно протестующих по какому-либо поводу – будь то захват крестьянской земли или произвол полиции. Не нужно забывать и о том, что в движении хунвэйбинов и им подобных участвовали многие миллионы людей

Бывшие хунвэйины перед памятником убитой ими учительницы (источник фото http://www.thats-beijing.com)

Некоторое время назад я был в Шанхае на крупном международном мероприятии с участием многочисленных президентов и премьеров. В завершающий день допоздна строчил обобщения и комментарии, и когда отослал последний текст, над головой оглушительно загромыхали фейерверки. Это означало, что на мероприятии президентов и премьеров начались финальные празднования с концертом и приемом, а я надолго блокирован в пресс-центре — выделенные журналистам автобусы ходить не будут, пока не разъедутся высокие гости. Короче, я плюнул на правила и пошел в центр Шанхая в сторону своей гостиницы пешком. На время важного международного мероприятия население из этой части города куда-то дели, я топал по совершенно пустым темным улицам – и тут меня остановил патруль. Пожилые крепкие люди, с красными повязками на рукавах, смотрят подозрительно. Долго разглядывали мои пропуска и аккредитации, попытались залезть в сумку, а потом вызвали микроавтобус, который довез меня до отеля.

- Это были добровольные помощники полиции, общественный патруль,- пояснил потом приятель-китаист.- Такие пожилые ребята охотно вызываются следить за порядком. Кстати, многие из них – из бывших хунвэйбинов. Они по-прежнему хотят чувствовать себя хозяевами улиц, за кем-то присматривать и кем-то командовать. Эти люди часто потихоньку собираются и поют боевые песни времен Культурной революции. Ностальгия по временам председателя Мао жить будет еще очень долго.

Автор журналист: Василий Головнин  из Токио