Характер операций современных армий. Мультиразумные сетевые военные системы и тактика их действий

Без блохеров и аналитегов. Журнал МО РФ "ВОЕННАЯ МЫСЛЬ".

Эволюция систем с сетевой структурой и их реализация в военном деле

СИСТЕМА с сетевой структурой — самостоятельное понятие теории систем и системного анализа. Оно берет свое начало в кибернетике. Пройдя вместе со своим родовым понятием «система» эволюционный путь от неразумных механических моделей (технических систем) к сетевым системам с одним разумом (элементом, принимающим решение), а затем и к целеустремленным мультиразумным (социальным) системам с сетевой структурой, оно нашло широкую практическую реализацию.

Прежде всего это информационно-телекоммуникационные сети. За короткий по историческим меркам срок они развились от первичных локальных компьютерных сетей до сетевых систем глобального размера и создали основу для формирования отдельной сферы социальных, экономических, политических и военных отношений. Вместе с тем вопреки сложившемуся стереотипу понимание сущности (по настоящее время во многом не полное) преимуществ систем с сетевой структурой практически реализовано далеко не только в информационно-коммуникационных технологиях.

С неменьшим энтузиазмом мультиразумные системы с сетевой структурой внедряются в реальную экономику в форме международного (межгосударственного) разделения труда и организации транснациональных корпораций. Последние в настоящее время уверенно приобретают статус самостоятельного субъекта не только мировых экономических отношений, но и военно-политического взаимодействия. Огромных размеров и значения достигла сетевая торговля (менеджмент). О том, насколько серьезными мировыми проблемами стали такие явления, как транснациональная преступность и терроризм, также опирающиеся на глобальные сетевые структуры, говорить и вовсе излишне.

Надо особо отметить, что во всех перечисленных сферах смысл трансформации не сводится к оснащению старой организации (социальной, экономической, политической и, как теперь стало понятно, военной) информационно-коммуникационными средствами. Ее значение заключается именно в приобретении ими черт мультиразумной целеустремленной организации, когда каждый элемент системы имеет свой разум, принимает свое решение, действует самостоятельно и автономно, но в интересах достижения одной или нескольких взаимосвязанных между собой целей. Главный результат такой трансформации — приобретение системой способности к нелинейным действиям (реализация нелинейных функций), что придает ей асимметричное превосходство над системами с классической древовидной структурой, способными к реализации исключительно линейных функций.

Наконец, сама трансформация современного социального устройства, по мнению многих современных философов, социологов, экономистов и политологов, осуществляется именно в направлении сетевого устройства или ризомы^*. Происходит постепенный отход от крупных идеологических нарративов (коммунизм, либерально-буржуазная демократия, фашизм, национально-государственный патриотизм) к целому спектру более мелких, но равных социальных образований, объединенных по самым различным основаниям — от религиозных до половых.

* Ризóма (фр. rhizome, корневище) — одно из ключевых понятий философии постструктурализма и постмодернизма, введенное Ж. Делёзом и Ф. Гваттари в одноименной книге 1976 года. Наглядным примером для ризомы выступает запутанная корневая система растения. Согласно Делёзу и Гваттари, у ризомы нельзя выделить ни начала, ни конца, ни центра, ни центрирующего принципа (генетической оси), ни единого кода. Ризома способна порождать несистемные и неожиданные различия, которые невозможно противопоставить по наличию или отсутствию некоего признака. Эта функция вызвана ее конструкцией. Ризома включает в себя линии членения, «сравнительные скорости», движения по которым составляют ее организацию. Связи линий ризомы образуют так называемое плато — временную зону устойчивости в ее постоянно пульсирующей конфигурации.

В таких условиях было бы запредельной наивностью полагать, что мультиразумные системы с сетевой структурой не будут реализованы в военном деле. Подтверждением тому стал резонанс, который произвела в военно-научном сообществе концепция «Сетецентрическая война». Она была представлена в программной статье А. Себровски и Дж. Гарстка «Сетецентрическая война, ее происхождение и будущее»². Однако данная концепция больше позиционировалась как система с одним разумом (центром принятия решения) нежели как мультиразумная целеустремленная система, хотя она и содержала в себе некий посыл в сторону последней. Он выражался в утверждении самой возможности построения географически разнесенных элементов оперативного построения (боевого порядка) войск (сил).

Вместе с тем, хотя значительная часть положений этой концепции не подтвердилась практикой боевых действий, надо признать, что она нашла свое проявление в военных конфликтах на рубеже XX—XXI веков, развязанных вооруженными силами (ВС) США и НАТО. Это Ирак (1991, 1992—1998, 2001, 2003), Югославия (1999), Афганистан (2001) и др. Разведка, управление, ракетные и авиационные удары, наносившиеся из удаленных акваторий и районов, представляли собой не что иное, как применение разнородных группировок войск (сил) в глобальном сетевом построении. При этом ВС государств — жертв агрессии, не имевшие аналогичных возможностей, не могли сосредоточить свои усилия на избранных направлениях и вести хоть сколько-нибудь устойчивую оборону, т. е. были обречены на практически безответное поражение.

В связи с этим многие военные специалисты как в России, так и за рубежом заговорили о будущих дистанционных и бесконтактных войнах, неуклонном переносе центра тяжести вооруженной борьбы в воздушно-космическую сферу и вообще предрекали Сухопутным войскам (СВ) конец истории.

Но уже 14 апреля 2018 года не столько ракетные удары коалиционной группировки (США, Англия и Франция) по объектам в Сирии, сколько реакция на них ВС России (разведка, раннее оповещение, радиоэлектронное воздействие, маневрирование сил флота, ударной авиации, действия ПВО) сломали стереотипы у многих специалистов. Стало понятно — применение разнородных группировок войск (сил) в глобальном сетевом построении может быть сорвано, если элементы этого построения не обладают свободой маневра, устойчивостью и автономностью или их коммуникации прикрыты недостаточно надежно.

Однако при соблюдении данных требований пропадает сам смысл сетевого построения группировки войск (сил) как средства эффективного воздействия меньшим составом сил и средств на превосходящего по численности противника. Такая группировка становится дорогостоящей, громоздкой, а все ее маневры легко предсказуемыми и уязвимыми. Можно констатировать, что родился первый принцип применения группировок войск (сил) в сетевом оперативном построении — его элементы должны обладать свободой маневра, а при угрозе воздействия по ним противника — минимально возможной автономностью и устойчивостью.

Данный принцип имеет и обратное прочтение — для снижения потенциала группировки войск (сил) в сетевом построении необходимо лишить ее элементы свободы маневра.

Вместе с тем, несмотря на относительно успешную реализацию сетевых подходов к построению группировок дальнего огневого поражения, объединения и соединения СВ оставались, по существу, концентрированной массой живой силы и техники. В современных условиях при повсеместном росте запасов и качества высокоточного оружия (ВТО) большой дальности такая их черта становится все более опасной. Кроме того, они по-прежнему жестко привязаны к танкодоступным направлениям и напряженным коммуникациям и способны реализовать свой боевой потенциал не более чем на одном-двух направлениях.

Безусловно, предпринимались попытки создавать сухопутные группировки одновременно на нескольких направлениях (как это было в операции «Свобода Ираку», 2003). Но одна из них неизменно оставалась главной ударной группировкой, а имеющихся сил и средств разведки, управления и дальнего огневого поражения по-прежнему не хватало для поддержки их всех в достаточном объеме. Как следствие, данные группировки были пассивными и уязвимыми от массированного огневого воздействия, а полная реализация их боевых возможностей требовала колоссального расхода ресурсов на их информационную и огневую поддержку, без которой они несли бы существенные потери.

Окончательный и сокрушительный удар по теории дистанционных и бесконтактных войн нанесли действия незаконных вооруженных формирований (НВФ) в Афганистане, Ираке, Сирии и Ливии. Под давлением обстоятельств они были вынуждены и смогли создать и применить группировки с плотностью сил и средств ниже уровня идентификации их современными силами и средствами разведки и возможности эффективного массированного огневого поражения, в том числе ВТО.

Силы и средства группировок НВФ не просто располагались на увеличенных интервалах и дистанциях. Они могли непрерывно маневрировать по усмотрению командиров мелких тактических подразделений в пределах назначенных им участков ответственности, а при необходимости сосредоточивать свои усилия или отходить на соседние участки и в глубину обороны. Это обстоятельство кардинально снижало эффективность современных высокоточных средств поражения. Сконструированные для поиска, идентификации и поражения типовых объектов (опорный пункт взвода, батарея на огневых позициях, колонна или боевой порядок взвода или роты в наступлении и др.), они были вынуждены гоняться за отдельными машинами, людьми или орудиями. Однако и эта дорогостоящая мера не приводила ни к существенному ослаблению устойчивости обороны НВФ, ни к снижению их активности.

Более того, группировки НВФ проявили достаточно высокую устойчивость под ударами сосредоточенной массы живой силы и техники классических оперативно-тактических группировок войск, не столько отражая их наступление, сколько заставляя увязнуть в сети участков ответственности своих тактических подразделений (рис)

​​​​Рис. 1. Боевые действия группировки НВФ в обороне (принципиальная схема)

Непосредственно на направлении главного удара, как правило, оказывался незначительный по составу противник. Наступающие войска не могли нащупать структурные узлы обороны НВФ, разгром которых приводил бы к снижению ее устойчивости в целом. Оборона НВФ воспринималась ими как непрерывная череда засад, но с применением технических средств наблюдения и тяжелого вооружения.

В то же время скоординированные огонь и контратаки мелких тактических подразделений во фланги и тылы наступающим войскам приводили к их потерям на каждом незначительном участке местности и вынуждали задействовать большое количество сил для закрепления и удержания ключевых объектов в своем тылу. Безусловно, такой характер обороны НВФ не позволял быстро остановить наступление, но снижал его темпы до одного-двух километров в сутки, в связи с чем результат оказывался неустойчивым и крайне дорогостоящим. При этом сами НВФ существенных потерь не несли и, как следствие, активности своей не снижали. Тактика и стратегия борьбы с НВФ, несмотря на подавляющее техническое превосходство регулярных войск, фактически приобрела черты «измора»!

Группировки НВФ подобного типа проявили свою эффективность и в наступлении. Примеры тому — операция «Источник мира» (9—18 октября 2019), проведенная смешанной группировкой турецких войск и НВФ Сирийской свободной армии, и боевые действия азербайджанских войск в Нагорном Карабахе (27 сентября — 25 ноября 2020). В последних НВФ официально не участвовали, но характер действий войск в наступлении указывает на то, что специалисты, обладающие как минимум опытом применения НВФ, в группировках ВС Азербайджана присутствовали.

Основное отличие структуры оперативного построения группировок НВФ от типовых состоит в делении их на различные по функциональному предназначению тактические эшелоны и в сетевом расположении формирований родов войск и специальных войск (рис. 2, составлен на основе источников^3,4).

Функциональными тактические эшелоны приходится называть в силу того, что по другим признакам (место в оперативном построении, плотность сил и средств, построение боевых порядков) они практически не различимы.

Первый функциональный тактический эшелон — дестабилизации тактической зоны обороны (ТЗО) противника — состоит из мелких, но тактически самостоятельных групп различной численности, расчлененных по фронту и в глубину. В зависимости от обстановки и условий местности они могут быть в составе отделения, взвода, а в отдельных случаях (при низкой плотности обороны противника или на открытой местности) — и в составе роты.

Каждая из данных групп имеет собственную артиллерийскую и (или) авиационную поддержку, осуществляемую такими же малыми силами: отдельными минометами, орудиями, пусковыми установками, огневыми взводами, батареями, группами или отдельными разведывательно-ударными беспилотными летательными аппаратами (БПЛА). Вместе с тем за счет маневра огнем и ударами возможности такой поддержки могут быстро наращиваться за счет невостребованного в данный момент ресурса групп, наступающих на других направлениях, или заблаговременно созданного резерва. Их информационная поддержка при преодолении переднего края обороны и продвижении в глубине ТЗО противника может осуществляться комплексными группами разнородных сил и средств разведки старшего начальника, что позволяет детально вскрывать тактическую обстановку на направлениях их действий. Кроме того, по запросу этих групп в их интересах выполняют задачи заранее выделенные резервы сил и средств всех видов обеспечения.

Такие группы пользуются превосходством мелких подразделений в ситуационной осведомленности, самостоятельности, подвижности, достижении внезапности и в оперативности управления (за счет более короткого цикла). Благодаря одновременной возможности создавать в их интересах (на короткое время за счет маневра огнем и ударами) избыточный (для их состава) объем огневого поражения противника, они способны успешно преодолевать передний край обороны. В настоящее время такие действия часто называют просачиванием. Но в приведенном контексте более корректно и уместно применять термин «преодоление».

В дальнейшем первый эшелон обеспечивает ввод в глубину ТЗО противника тактических групп, выдвигающихся вслед за ним, или развивает наступление самостоятельно, нарушая устойчивость обороны и создавая условия для продвижения подразделений, атакующих с фронта.

Безусловно, действия некоторой части этих тактических групп оказываются неудачными, и они не могут преодолеть передний край обороны противника. Но анализ боевых действий в Нагорном Карабахе⁵ показал, что, даже несмотря на знание обороняющимися войсками местности, разветвленную систему опорных пунктов и значительное удаление таких групп друг от друга при продвижении в глубине ТЗО, устойчивость обороны противника быстро падает. С точки зрения стороннего абстрактного наблюдателя, описывающего противоборство двух сетей, действия функционального тактического эшелона дестабилизации ТЗО противника выглядят как набрасывание одной сети (с мелкими и высокоподвижными элементами) на другую сеть (с более крупными и менее подвижными элементами).

В зависимости от обстановки и принятого решения первый эшелон может как действовать впереди второго функционального эшелона, так и вводиться в бой через его боевые порядки.

Второй функциональный тактический эшелон — это подразделения (как правило, батальонные тактические группы), действующие с фронта и реализующие результаты наступления подразделений (тактических групп) эшелона дестабилизации ТЗО противника. В совокупности первый и второй функциональные тактические эшелоны образуют первый оперативный эшелон оперативного построения группировки войск.

Кроме того, в оперативное построение, как обычно, включаются группировки сил и средств дальнего огневого поражения (воинские части и подразделения ракетных войск и артиллерии, ударных БПЛА, а при необходимости — армейской и оперативно-тактической авиации). Их задача по-прежнему заключается в осуществлении общего и непосредственного огневого поражения, главная особенность которых состоит в периодической централизации и децентрализации управления огнем и ударами до отдельного расчета. Данные группировки должны строиться с учетом необходимости ведения ими высокоманевренных боевых действий в расчлененном по фронту и глубине боевом и оперативном построении. Цель такого построения — своевременный выход из-под высокоточного огневого удара противника после выполнения каждой огневой задачи (вылета) не группировкой в целом, а отдельными ее элементами.

В оперативное построение, как и прежде, войдут группировки сил и средств всех видов обеспечения и соответствующие системы.

Эффективность подобных группировок говорит сама за себя. Если на Северном Кавказе (1994—2000), в Афганистане и Ираке (до 2010) они были только тактическими (хотя численность в ряде случаев достигала 10—15 тыс. человек), то уже после 2015 года их состав и применение приобрели оперативный размах. Действия НВФ «Талибан» в Афганистане (2015—2021) стали своеобразным триумфом применения группировок с низкой плотностью сил и средств, организованных как целеустремленная мультиразумная система с сетевой структурой.

На примерах операции «Источник мира» и боевых действий азербайджанских войск в Нагорном Карабахе можно было увидеть такие группировки в одноэшелонном оперативном построении. Причина тому — относительно невысокий военный потенциал противоборствовавших военно-политических субъектов и незначительный размах проведенных ими операций. Однако в будущих военных конфликтах по мере увеличения решительности и потенциалов противоборствующих сторон и их коалиций группировки могут строиться в два и более оперативных эшелона.

Особый интерес вызывают факторы, которые привели к объективной необходимости и возможности создания функциональных тактических эшелонов в составе каждого оперативного эшелона группировки войск, а также характер, который приобретут бой и операция под их воздействием в дальнейшем. Так, еще в 70-х годах прошлого века изложенный выше способ разгрома обороняющегося противника мог быть воспринят не иначе как авантюра. В то время мелкие тактические подразделения функционального тактического эшелона дестабилизации ТЗО противника даже если бы и преодолели передний край обороны, то были бы уничтожены в ее глубине в короткие сроки вторыми эшелонами или резервами. Однако сейчас положение изменилось. Что же произошло?

Во-первых, под давлением естественных социальных процессов повысились качество, продолжительность и ценность каждой человеческой жизни, подверглись девальвации основные идеологические нарративы, что вылилось в такое состояние общества, как постмодерн. В результате людские мобилизационные ресурсы большинства стран мира кардинально снизились по количеству и качеству. Уровень критических потерь в войсках и силах упал даже не в разы, а на порядки по сравнению, например, с периодом Второй мировой войны. Именно это обстоятельство, а не некая исключительная способность профессионалов к овладению современным вооружением, обусловило переход большинства развитых стран от комплектования войск военнослужащими по призыву к контрактной системе. Солдатская жизнь стала непомерно дорогим и критическим ресурсом как в экономическом, так и во внутриполитическом, и в морально-психологическом аспектах.

Во-вторых, существенно повысились автоматизация и качество всех этапов процесса подготовки и ведения огня как в ближнем бою, так и при дальнем огневом поражении противника. Воинские части и соединения всех видов ВС (независимо от национальной принадлежности) активно оснащаются ВТО большой дальности. Как результат, высокая плотность боевых порядков становится причиной массовых потерь войск, укомплектованных дорогим в содержании личным составом, который и без того не готов идти на большие жертвы. Потребовавшееся в данных условиях снижение плотности боевых порядков привело к уменьшению возможности быстрого достижения высокой плотности огня и совершения организованного в короткие сроки маневра подразделениями на поле боя.

В связи с указанными двумя факторами тактические подразделения (батальон, рота, батарея, взвод), ранее действовавшие на поле боя активно, но теперь представляющие собой типовой объект для высокоточного огневого поражения, стали более пассивными и начали терять свою эффективность. Под давлением аналогичных факторов, вероятно, неожиданно для самих себя первыми нашли выход из создавшейся ситуации НВФ. Они не просто увеличили интервалы и дистанции между тактическими единицами (относительно самостоятельно действующими отделениями, парами, тройками, расчетами, экипажами тяжелого вооружения и т. п.), а предоставили им свободу действий в пределах избранного и соседних с ним направлений, полос, зон или участков ответственности. Как следствие, сложились схемы боевых действий (см. рис. 1, 2), результат применения которых оказался с позиции теории систем предсказуем и подтвердился на практике.

На основании вышеизложенного можно сформулировать второй принцип применения группировок войск (сил) в сетевом оперативном  построении (боевом порядке) — размерность элементов сетевого построения группировки прямо пропорциональна размаху операции и обратно пропорциональна скорости реакции сети. Реструктуризация элементов сети — процесс, аналогичный перегруппировке. Он требует значительного времени, а в его ходе группировка остается уязвимой.

При стратегическом размахе операции элементами сетевого построения могут быть группировки войск (сил). На оперативном уровне ими следует считать соединения, воинские части и основные тактические подразделения, а на тактическом уровне — первичные тактические подразделения (рота, батарея, взвод, отделение, экипаж, расчет) или элементы их боевых порядков (пары и тройки стрелков, расчеты отдельных огневых средств и т. п.).

При этом чем больше боевой состав элемента сетевого построения, тем выше его возможности по дальности действий и ударной (огневой) мощи, но тактическая маневренность и ситуационная адаптивность системы управления могут быть меньше, чем того требует складывающаяся обстановка. И наоборот, чем меньше и однотипнее элемент сетевого построения сил и средств, тем выше его тактическая маневренность и ситуационная адаптивность системы управления, но ниже способность к оперативному и, тем более, к стратегическому маневру.

По этой причине вышеописанные функциональные тактические эшелоны первого оперативного эшелона группировки войск в зависимости от характера ее действий (преодоление подготовленной обороны, развитие успеха, преследование или маневр (марш) в условиях непосредственной угрозы столкновения с противником) могут меняться местами.

Доказательством жизнеспособности данного принципа является вся ранее рассмотренная хронология войны в Афганистане (2001—2021) — от успеха операции ВС США «Несокрушимая свобода» (7.10—28.12.2001) до полного краха коалиционной группировки ISAF 15 августа 2021 года.

Таким образом, можно утверждать, что пространственно-временные характеристики применения военных систем с сетевой структурой регулируются специальными принципами, два из которых сформулированы выше. Помимо них, вероятно, существуют и другие, определить которые еще только предстоит. В перспективе это обстоятельство может потребовать уточнения порядка реализации основных принципов военного искусства.

Вместе с тем и тот порядок действий, который отражают приведенные схемы, является переходным. Он будет иметь место до тех пор, пока все стороны будущих военных конфликтов под давлением собственных потерь и поражений не осознают всю безальтернативность применения группировок войск (сил) как мультиразумных целеустремленных систем с сетевой структурой боевого и оперативного построения.

 Однако тогда придется, по существу, понять и определить, как одна сеть будет бороться против другой. Для этого, в свою очередь, требуется увидеть новые возможности в содержании операции, т. е. в тактических действиях, описываемых через формулировку новых черт современного общевойскового боя. К такому же методологическому выводу пришел в свое время В.К. Триандафиллов, уделив значительное внимание тактике при подготовке второго издания книги «Характер операций современных армий»⁶. Дальнейшие размышления пойдут тем же путем.

Новые возможности и ограничения тактики

Рассуждая о новых чертах характера современного общевойскового боя, мы, в сущности, говорим о новых возможностях и ограничениях для боевых действий соединений, частей и подразделений СВ. То есть предполагаем, какие действия требуется предпринимать при данном характере общевойскового боя для достижения успеха, а какие изначально обречены на провал. В противном случае такие размышления вообще не имеют под собой практического смысла.

И первое, что нецелесообразно делать при развитии влияния ранее описанных факторов и формировании нового характера боя (боевых действий) — это создавать высокие плотности сил и средств на направлениях главного удара, сосредоточения основных усилий или совершения маневра. Причина тому — сформировавшаяся во многих областях социальных отношений (к которым, безусловно, относится и военное дело) устойчивая тенденция, суть которой состоит в переходе от систем с крупными, но малофункциональными элементами к системам с сетевой структурой, объединяющей большое число мелких, но многофункциональных компонентов.

Так, до 80-х годов XX века задачи операции решали преимущественно крупные соединения (мотострелковые, мотопехотные, танковые, механизированные дивизии) и части. Их поддерживали такие же громоздкие части и даже соединения ракетных войск и артиллерии, объединенные в полковые, дивизионные и армейские артиллерийские группы с централизованным управлением. Им выделялся ресурс столь же крупных и столь же централизованных в управлении группировок бомбардировочной (штурмовой) и истребительной авиации. Создавались также другие группировки, и все они были достаточно крупные и централизованные в управлении.

Однако уже в 90-х годах, в частности, в операции «Буря в пустыне», выяснилось, что эти же задачи могут решать более мелкие формирования — батальонные тактические группы (БТГр) — с таким же, но более малочисленным набором сил и средств усиления, поддержки и всестороннего обеспечения. При этом в силу лучшей ситуационной осведомленности командиров БТГр и сокращения цикла управления и при условии предоставления им необходимой самостоятельности, организации и поддержания горизонтального взаимодействия (взаимной поддержки), задачи операции в целом решались более гибко и рационально, т. е. эффективно.

К тому же одно усиленное соединение, столкнувшееся с несколькими такими БТГр, оказывалось неповоротливым, и результат был такой же, как, образно выражаясь, при столкновении одной большой коровы со стаей мелких волков. Следует отметить, что создание БТГр в СВ России на тот период было шагом в правильном направлении! Но этот первый шаг предполагал и последующие, в частности, коренной пересмотр основных вопросов управления, обучения и воспитания военнослужащих, боевого слаживания подразделений, но они, к сожалению, так и не были сделаны.

Однако это не означает, что их не сделали другие силы, в частности НВФ. И, как следствие, на рубеже XX—XXI веков уже сами БТГр в противоборстве с группировками НВФ, представляющими собой сеть мелких, но автономных и самостоятельных тактических групп численностью не более одного-двух пехотных отделений, стали представлять собой «большую корову». Непонимание этой объективной тенденции привело и к краху группировки ISAF в Афганистане, и к трудностям в ходе специальной военной операции на Украине. В последнем случае, по существу, действовали отделения (реже взводы), каждое из которых поддерживалось одним-двумя орудиями (минометами), одним БПЛА (часто вообще невоенными). При этом они использовали не самые лучшие средства управления, которые часто основывались на сотовой связи общего пользования, что не выделяло радиообмен как разведывательный признак.

Гибко координируемые между собой по линиям горизонтального взаимодействия данные мелкие группы не представляли собой типовой объект для огневого поражения и, как следствие, плохо идентифицировались органами разведки и оценивались штабами. Они практически беспрепятственно и согласованно выходили на маршруты выдвижения колонн передовых отрядов, главных сил, вторых эшелонов, артиллерии и тыловых подразделений, наносили огневое поражение и уходили из-под ответного огня (удара) еще до того, как командиры БТГр успевали хотя бы оценить сложившуюся обстановку.

Надо отметить, что такой характер действий противника пока не является достаточно осмысленным и, тем более, результатом разработки и освоения ВС Украины (ВСУ) некой новой концепции подготовки и ведения боевых действий. После нанесения российскими войсками массированных огневых ударов ВСУ просто физически не могла осуществлять централизованное управление. Переход к такому характеру противоборства оказался единственно возможным способом их дальнейших действий и самого существования ВСУ. Он был предопределен не столько боевой подготовкой ВСУ, сколько самой социальной атмосферой современного общества, в которой сетями (информационно-коммуникационными, социальными, коммунальными, торговыми и др.) люди давно и уверенно пользуются. Вместе с тем это и не партизанская борьба, так как она не опирается на местные ресурсы. Но уже очень скоро такой способ действий может окончательно сформироваться в эффективный инструмент ведения противником военных действий.

Действенно противостоять ему можно, на наш взгляд, только при создании сети таких же подвижных и автономных подразделений (с требуемым в конкретной обстановке составом сил и средств усиления), тесно взаимодействующих между собой. Тактика (огневая тактика) ведения боя такими подразделениями ранее уже описывалась⁷. В современных условиях ее следует заложить в основу боевых уставов СВ нового поколения.

Таким образом, одна из новых черт современного общевойскового боя (боевых действий) заключается в уменьшении основной, активно действующей на поле боя тактической единицы при увеличении числа таких единиц, повышении автономности, однородности, самостоятельности каждой из них и значения горизонтальной координации действий между ними.

Тем самым войскам предоставляются следующие главные асимметричные преимущества:

• создание условий для выработки и реализации нелинейных решений в общевойсковом бою, основанных на высокой ситуационной осведомленности, коротком цикле управления и первоочередном поддержании горизонтального взаимодействия между элементами сетевой структуры боевого порядка;

• выстраивание и применение боевого порядка с плотностью ниже существующих возможностей его идентификации современными средствами разведки и эффективного (дезорганизующего его в целом как систему) поражения;

• существенное снижение количества критически важных элементов боевого порядка подразделения (воинской части) и приобретение им однородности.

Вместе с уменьшением размерности активно действующей тактической единицы поля боя и увеличением их числа объективно меняется порядок управления ими. В новых условиях один командир уже не сможет определять замысел, вырабатывать и доводить боевые задачи большому количеству тактических единиц, организовывать между ними взаимодействие и всестороннее обеспечение в приемлемые для динамики общевойскового боя сроки. Это тем более очевидно, что действовать они будут преимущественно на больших интервалах и дистанциях.

Следовательно, управление в таких условиях может быть организовано по принципу встречного планирования, когда при подготовке и в ходе боя (по вновь складывающейся обстановке) замысел вырабатывается и доводится сверху вниз, а задачи, основы взаимодействия и заявки на обеспечение вырабатываются и доводятся снизу вверх. Достижение соответствия замысла действий выработанным подчиненными боевым задачам обеспечивается в ходе боевой подготовки и кадровой работы в подразделениях. Такой порядок управления составляет следующую новую черту современного общевойскового боя.

По мере уменьшения размерности и роста подвижности каждой структурной единицы боевого порядка увеличиваются его фронт и глубина. Он становится однородным, исчезают ярко выраженные критические узлы и элементы, определяющие его устойчивость и функциональность, а следовательно, растет устойчивость боевого порядка в целом.

Одновременно снижается плотность сил и средств, а вместе с ней снижаются возможности по быстрому сосредоточению и маневру огнем в обороне. Как следствие, повышаются такие возможности наступающей стороны, как кратковременное подавление боевых порядков противника групповыми разведывательно-ударными действиями БПЛА или корректируемым с БПЛА высокоточным и децентрализованным огнем артиллерии на большой площади; засечка, вскрытие положения и подавление индивидуальных средств УКВ-радиосвязи; сковывание маневра дистанционным минированием местности; применение в тактической зоне обороны противника армейской авиации и тактических воздушных десантов; действия танков (танковых подразделений составом до роты), оснащенных активной динамической защитой всей верхней полусферы, как средства быстрого прорыва обороны на небольшую глубину или развития успеха на избранном направлении. 

Эти взаимозависимые тенденции открывают возможности для применения в общевойсковом бою таких приемов и способов действий подразделений, воинских частей и соединений, которые раньше априори были обречены на провал. Так, фронтальное наступление мотострелковых подразделений (в частности, усиленного мотострелкового батальона) может готовиться и вестись одновременно на широком фронте (пять-шесть километров для условий Западно-Европейского ТВД) с увеличенными интервалами (1,5—2 км) между первичными тактическими подразделениями (отделениями, взводами, ротами) (рис. 3, составлен на основе источника⁸).

В подобной (сетевой) структуре боевых порядков обороняющихся войск их разгром не достигается сосредоточенными усилиями по уничтожению неподвижных узлов обороны, определяющих ее устойчивость в целом (в перспективе их просто не будет). В том же случае если последние создаются, а пока можно наблюдать достаточно эффективное их применение ВСУ, они больше обеспечивают укрытый маневр обороняющихся в них подразделений, чем работу неподвижных огневых средств. В любом случае они нуждаются в мощной артиллерийской поддержке и ПВО, что само по себе предполагает опасную концентрацию сил и средств обороняющейся стороны.

Разгром сетевой структуры боевых порядков обороняющихся войск предполагает на первом этапе такое нарушение однородности и связанности элементов сетевого построения боевого порядка (ТЗО в целом) противника, при котором они теряют структурную подвижность, т. е. подвижность в рамках своей внутренней структуры. Как следствие, они утрачивают способность оказывать поддержку друг другу и скоординированно менять положение элементов (форму) боевого порядка, что означает утрату функциональности сетевой структуры.

На втором этапе изолированные и лишившиеся подвижности элементы сетевой структуры боевого порядка уничтожаются по частям. Создается такая условная картина, когда одна сеть (наступающие подразделения), используя малую плотность боевых порядков обороняющихся подразделений, проникает (прорывается) в их глубину одновременно на нескольких направлениях. Внутри обороняющейся сетевой структуры наступающие подразделения создают свою сеть очагов подконтрольной местности. Они нарушают устойчивость и нормальное функционирование сетевой структуры боевого порядка обороняющихся подразделений.

В последующем наступающие подразделения, опираясь на созданную ими сеть очагов контролируемой местности в глубине обороны противника, скоординированными действиями уничтожают утратившие подвижность и взаимную поддержку элементы сетевой структуры боевого порядка обороняющихся. Одновременно они обеспечивают ввод в глубину обороны противника высокоподвижных подразделений или последующих эшелонов боевого порядка. По опыту операции «Источник мира», проведенной смешанной группировкой турецких войск и НВФ Сирийской свободной армии (9—18 октября 2019), достигаемый темп наступления может составить четыре-шесть километров в первые сутки и шесть-восемь километров в последующие.

В настоящее время описанные боевые порядки с сетевой структурой хорошо работают против классических боевых порядков, основу которых составляют немногочисленные элементы, обладающие высокой плотностью сил и средств, но низкими автономностью, самостоятельностью, ситуационной осведомленностью и адаптивностью, оперативностью управления и функциональностью.

Как показал опыт боевых действий, в обороне они гибко трансформируются под ударами наступающих войск, успешно выводя из-под них большую часть своих сил и средств и сосредоточивая их усилия на самых уязвимых местах боевого порядка наступающих войск. В наступлении они эффективно используют неоднородность обороны противника, малую подвижность и функциональность ее элементов — узлов, определяющих ее устойчивость в целом. В результате гибко координируемые по линиям горизонтального взаимодействия элементы таких боевых порядков успешно проникают в глубину обороны противника, нарушая ее устойчивость несоразмерно малыми силами.

В перспективе, при использовании боевых порядков с сетевой мультиразумной структурой всеми сторонами военного конфликта, неосторожное применение схемы наступления, показанной на рисунке 1, может приводить к ситуации, когда в засады, расставленные сетями таких боевых порядков, попадут сразу батальоны и даже полки (бригады). Однако это не означает, что такой порядок действий неприемлем, а лишь указывает на неэффективность существующих способов ведения разведки, оценки обстановки, маскировки, организации и поддержания взаимодействия и ведения боя в целом.

Более того, встанет вопрос о том, как будет выглядеть маневренная оборона. Так как в ходе боя боевые порядки противоборствующих сторон будут глубоко проникать друг в друга и смешиваться, выход из боя и отход представляется в перспективе крайне проблематичной, практически невыполнимой задачей. Маневренная оборона, точнее, отдельные случаи успешного выхода из боя и отхода станут реализовываться в тех редких случаях, когда оценка противника оказалась ошибочной, а разведка и охранение наступающих войск не смогли справиться со своими задачами.

Вместе с тем, учитывая отсутствие возможностей по созданию сплошных фронтов, маневренную оборону могут вести аэромобильные части и подразделения в целях срыва перегруппировки и своевременного занятия противником исходного положения для наступления на широком фронте; в ходе встречного боя или сражения; для дезорганизации преследования или организованного отхода противника. В большинстве же случаев маневренная и позиционная оборона в перспективе сольются в своеобразный симбиоз, определяемый возможностями боевых порядков, построенных на принципах мультиразумной системы с сетевой структурой.

Другим, считавшимся ранее весьма проблематичным способом действий войск (сил) на направлении главного удара (сосредоточения основных усилий) становится применение тактических воздушных десантов (ТакВД) в ходе преодоления ТЗО противника (рис. 4, составлен на основе источника⁹).

Возможность их применения обусловлена следующими основными факторами: малая плотность сил и средств в боевых порядках обороняющихся войск с сетевой мультиразумной структурой ее элементов; возможность их кратковременного подавления на достаточно больших площадях разведывательно-ударными (огневыми) действиями БПЛА и артиллерии; наличие зенитных ракетных систем средней и большой дальности, способных прикрыть перелет ТакВД на всю глубину ТЗО противника.

Безусловно, вероятность огневого воздействия на ТакВД во время перелета сохраняется. Но оно будет возможно только ценой существенных потерь средств ПВО, а малая плотность сил и средств противника в ТЗО создает вполне приемлемые условия для успешных действий поисково-спасательной службы даже в ее глубине.

В результате ТакВД становятся одним из реальных средств упреждения противника, быстрого наращивания темпов наступления, глубины вклинения в оборону противника или изменения направления главного удара.

Следующей новой чертой общевойскового боя может быть изменение сущности разгрома противника. Прежде и по настоящее время под разгромом понимается нанесение ВС противника или отдельным его группировкам такого поражения (ущерба), при котором он теряет боеспособность и не в состоянии ее восстановить в течение продолжительного срока¹⁰. Как правило, это относилось к отдельным группировкам (элементам боевого порядка), определяющим функциональность и устойчивость всего оперативного построения (боевого порядка) войск (сил).

В новых условиях, когда число критически важных компонентов оперативного построения (боевого порядка) войск (сил) противника будет неуклонно падать до полной невозможности их идентификации, под разгромом следует, на наш взгляд, понимать нарушение однородности, связанности и подвижности элементов его сетевой структуры путем нанесения им поражения, при котором он последовательно утрачивает подвижность, функциональность и боеспособность на продолжительный срок.

Как следствие, порядок огневого поражения противника и действий элементов созданного боевого порядка в целях последовательного лишения противника подвижности, функциональности и боеспособности, вероятно, составит в перспективе основу замысла общевойскового командира на бой.

При таком понимании разгрома противника направление главного удара (сосредоточения основных усилий) будет выражаться не концентрацией войск (сил) и даже не массированием огня и ударов, а реализацией следующих мер:

• направлением усилий разведки всех видов (в общевойсковом бою — комплексных групп разнородных сил и средств разведки) и системы управления на достижение превосходящей противника ситуационной осведомленности подразделений первого эшелона;

• массированным применением БПЛА в целях подавления противника ведением разведывательно-ударных действий в ограниченный период времени на всю глубину и по всему фронту определенной боевой задачи (полосы пролета ТакВД);

• делегированием командирам первичных тактических подразделений (отделениям, взводам) прав и возможностей применения выделенного ресурса поддерживающих их (действующих в их интересах) артиллерии и авиации (сил и средств разведки) старшего начальника;

• наращиванием усилий по ведению контрбатарейной борьбы и ПВО в интересах действующих подразделений первого эшелона;

• повышением и непрерывным поддержанием активности ведения боя путем круглосуточной и непрерывной смены (через каждые 8—12 часов) первичных подразделений, действующих в первом и втором эшелонах, свежими (отдохнувшими и восстановившими боеспособность) подразделениями;

• созданием и своевременным вводом в бой резервов, созданных из наиболее подготовленных, слаженных и опытных воинских частей и подразделений.

В целом же, говоря о перспективном характере общевойскового боя и непосредственно о выражении направления главного удара (сосредоточения основных усилий), можно констатировать очередную его новую черту: при сохранении значения количественного соотношения сил противоборствующих сторон его качественные показатели смещаются от технических параметров к социальным. То есть преимущественно технические показатели (средняя и максимальная маршевая скорости, запас хода, прицельная дальность, темп стрельбы, бронепробиваемость, бронезащита и т. п.) приобретают второстепенное значение. На смену им приходят главным образом социальные показатели: ситуационная осведомленность, оперативность и рациональность делегирования прав на применение оружия, адаптивность управления, активность, работоспособность, обученность, слаженность и опытность личного состава.

Вместе с тем данное обстоятельство не означает маловажности модернизации существующих и разработки перспективных образцов вооружения и военной техники для новых условий ведения боевых действий. Оно лишь определяет несколько иное направление их дальнейшего развития — предоставление командирам первичных тактических подразделений возможностей, которые раньше имелись только в звеньях «полк—бригада—дивизия».

Так, в настоящее время командирам взводов и отделений требуются возможности по быстрому снятию координат целей и передаче их поддерживающей артиллерии, а командирам рот и батальонов — по оперативному перераспределению ресурса поддерживающей артиллерии от одного командира первичного тактического подразделения другому. В самой артиллерии необходимы возможности по децентрализации управления огневой поддержкой мотострелковых подразделений до отдельного расчета орудия (миномета), а также по объективному контролю выполнения каждой задачи огневого поражения противника. Почти в каждой боевой машине нужна аппаратура радиоразведки в УКВ-диапазоне и радиотехнической разведки радиолокационных станций противника. Две машины должны быть способны определить координаты индивидуальных средств радиосвязи противника и подавить хотя бы две-три из обнаруженных и запеленгованных передающих станций. Также на уровне первичных тактических формирований требуются компактные средства радиолокационной разведки наземных неподвижных и движущихся целей, стреляющих с закрытых огневых позиций минометов и автоматических гранатометов. Создание таких возможностей в форме массовых и недорогих комплексов технической разведки представляется крайне сложной технологической задачей, но без ее решения в новых условиях практически невозможно добиться требуемых темпов развития боя (операции) при приемлемом уровне потерь и расхода ресурсов.

Кроме того, уже сейчас очень востребованы недорогие средства разведки и поражения БПЛА противника, в том числе истребительные беспилотники. На уровне полка (бригады, дивизии) нужна своя дешевая разведывательно-ударная беспилотная авиация, а также пилотируемые, винтомоторные самолеты безаэродромного базирования с общевойсковой номенклатурой применяемых горюче-смазочных материалов, стрелково-пушечного вооружения и боеприпасов. Основными их задачами станут борьба с БПЛА противника, непосредственная авиационная поддержка первичных тактических формирований, разведка и обеспечение управления.

Завершая краткое описание развития характерных черт современного общевойскового боя как основного содержания армейской операции, необходимо еще раз отметить, что в его основе лежит не столько технологическое совершенствование вооружения и военной техники, сколько трансформация социальных и хозяйственных отношений. Развитие вооружения лишь подстраивается к последним, увеличивая размах боевых действий. Это, в свою очередь, означает, что, если современное социально-экономическое устройство воюющих социальных групп приобретает формы и способы решения повседневных задач, присущие мультиразумным социальным системам с сетевой структурой, то и характер современных боя и операции будет соответствовать им.

(Окончание следует)

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Макарчук И.Л., Троценко К.А. Характер операций современных армий. Уроки и выводы по итогам войны в Афганистане (2001—2021 гг.) // Военная Мысль. 2022. № 10. С. 24—40.

² Cebrowski A.K., Garstka J.J. Network-Centric Warfare: Its Origins and Future. U.S. Naval Institute Proceedings, January 1998.

³ Военный энциклопедический словарь.  М.: Воениздат, 2007. С. 91—92.

⁴ Дульнев П.А., Сычёв С.А., Гарвардт А.В. Основные направления развития тактики Сухопутных войск (по опыту вооруженного конфликта в Нагорном Карабахе) // Военная Мысль. 2021.  № 11. С. 49—62.

⁵ Там же.

⁶ Триандафиллов В.К. Характер операций современных армий. М.: Государственное военное издательство Наркомата обороны Союза ССР, 1936. С. 235—254.

⁷ Троценко К.А. Ударная и огневая тактика — от безыдейности к развитым огневым основам боя и операции // Военная Мысль. 2018. № 9. С. 20—33; № 10. С. 21—38; № 11. С. 5—15; 2019. № 2. С. 29—51.

⁸ Военный энциклопедический словарь. С. 91—92.

⁹ Там же.

¹⁰ Там же. С. 604.