Побеждает наименее толерантный: Как работает диктатура меньшинства

Нассим Талеб — Американский экономист и трейдер, автор теории «Черного лебедя»

Как Европа начнет есть халяльное.  —  Почему необязательно курить в зале для курящих.  —  Что выбрать на банкете в честь падения саудовского режима. — Как не дать другу переутомиться. — Обращение Омара Шарифа. — Как заставить рынок рухнуть. 

Си­ту­а­ция, ко­то­рую я со­би­ра­юсь опи­сать — луч­ший из­вест­ный мне при­мер, да­ю­щий пол­ное пред­став­ле­ние о том, как функ­ци­о­ни­ру­ют слож­ные си­сте­мы. 

Когда чис­лен­ность бес­ком­про­мисс­но на­стро­ен­но­го мень­шин­ства опре­де­лен­но­го типа до­сти­га­ет ка­ко­го–то по­ро­го­во­го уров­ня — ка­за­лось бы, незна­чи­тель­но­го, ска­жем, в три или че­ты­ре про­цен­та от общей чис­лен­но­сти на­се­ле­ния, — осталь­ной по­пу­ля­ции при­хо­дит­ся под­чи­нить­ся их пред­по­чте­ни­ям. 

Кроме того, вме­сте с до­ми­ни­ро­ва­ни­ем мень­шинств воз­ни­ка­ет за­нят­ная оп­ти­че­ская ил­лю­зия: на­ив­но­му на­блю­да­те­лю будет ка­зать­ся, что в об­ще­стве гос­под­ству­ет выбор и пред­по­чте­ния боль­шин­ства. 

Воз­мож­но, это ка­жет­ся вам аб­сурд­ным, но при­чи­на этого в том, что наши ин­ту­и­тив­ные суж­де­ния плохо ра­бо­та­ют в по­доб­ных си­ту­а­ци­ях (на­столь­ко, что лучше во­об­ще за­быть обо всем, что ка­жет­ся нам оче­вид­ным с на­уч­ной или ака­де­ми­че­ской точки зре­ния — такие оза­ре­ния непри­ме­ни­мы к слож­ным си­сте­мам, хотя с успе­хом за­ме­ня­ют жи­тей­скую муд­рость). 

Ос­нов­ная идея тео­рии слож­ных си­стем за­клю­ча­ет­ся в том, что по­ве­де­ние це­ло­го нель­зя пред­ска­зать по свой­ствам его ча­стей. Вза­и­мо­дей­ствие зна­чит го­раз­до боль­ше, чем устрой­ство эле­мен­тар­ных еди­ниц. Изу­че­ние от­дель­ных му­ра­вьев ни­ко­гда (ред­кий слу­чай, когда можно с уве­рен­но­стью упо­треб­лять слово «ни­ко­гда»), ни­ко­гда не даст нам пред­став­ле­ния о том, как устро­ен му­ра­вей­ник. Для этого нам при­дет­ся рас­смат­ри­вать му­ра­вей­ник как целое, а не как боль­шую кучу му­ра­вьев — ни боль­ше, ни мень­ше. 

Это свой­ство си­стем на­зы­ва­ет­ся «эмер­джент­ность»: целое от­ли­ча­ет­ся от суммы со­став­ля­ю­щих его ча­стей, по­то­му что глав­ное — это то, как про­те­ка­ет вза­и­мо­дей­ствие между ча­стя­ми. При­том эти вза­и­мо­дей­ствия могут под­чи­нять­ся очень про­стым пра­ви­лам, и сей­час мы об­су­дим как раз одно из таких пра­вил — пра­ви­ло мень­шинств.

Пра­ви­ло мень­шинств по­ка­зы­ва­ет: чтобы со­об­ще­ство функ­ци­о­ни­ро­ва­ло долж­ным об­ра­зом, нужно толь­ко одно — неболь­шое ко­ли­че­ство нето­ле­рант­ных, доб­ро­де­тель­ных людей, ко­то­рые лично за­ин­те­ре­со­ва­ны в ис­хо­де игры.

По иро­нии судь­бы, эта сцена, как нель­зя лучше ил­лю­стри­ру­ю­щая по­ве­де­ние слож­ных си­стем, про­изо­шла на пик­ни­ке, устро­ен­ном Ин­сти­ту­том слож­ных си­стем Новой Ан­глии. Пока ор­га­ни­за­то­ры уста­нав­ли­ва­ли столы и рас­став­ля­ли на­пит­ки, ко мне по­до­шел при­я­тель — ор­то­док­саль­ный иудей, упо­треб­ля­ю­щий толь­ко ко­шер­ную пищу. 

Зная, что он весь­ма на­блю­да­те­лен, я пред­ло­жил ему ста­кан этой жел­той под­сла­щен­ной воды с ли­мон­ной кис­ло­той, ко­то­рую люди по­че­му–то ино­гда на­зы­ва­ют ли­мо­на­дом, — почти в пол­ной уве­рен­но­сти, что он от­ка­жет­ся из–за своих ди­е­ти­че­ских огра­ни­че­ний. Од­на­ко он пре­спо­кой­но при­нял на­пи­ток (на­зо­вем это ли­мо­на­дом). 

Еще один гость, также со­блю­да­ю­щий каш­рут, за­ме­тил: «Тут все на­пит­ки ко­шер­ные». Мне ука­за­ли на кар­тон­ную ко­роб­ку: на ней был на­пе­ча­тан кро­шеч­ный сим­вол, буква U в круге — от­мет­ка о ко­шер­но­сти. Этот сим­вол сразу видят те, кто знают о нем и спе­ци­аль­но ищут. Осталь­ные же, как и я сам — «я и не по­до­зре­вал, что вот уже более со­ро­ка лет го­во­рю про­зой!» — пьют ко­шер­ные на­пит­ки, и не по­до­зре­вая, что они ко­шер­ны.

Рисунок 1. Упаковка лимонада с буквой U в круге, указывающей на кошерность продукта.

Преступники с аллергией на арахис

И тут я осо­знал стран­ный факт. Каш­рут со­блю­да­ют менее 0,3% жи­те­лей Со­еди­нен­ных Шта­тов. Тем не менее почти все на­пит­ки ко­шер­ны. По­че­му? Да по­то­му что с пол­но­стью ко­шер­ны­ми на­пит­ка­ми про­из­во­ди­те­лю, ба­ка­лей­щи­ку или ре­сто­ра­то­ру проще жи­вет­ся — не при­хо­дит­ся за­бо­тить­ся о спе­ци­аль­ной мар­ки­ров­ке, от­дель­ных при­лав­ках и хра­ни­ли­щах, раз­дель­ной ин­вен­та­ри­за­ции. Про­стое пра­ви­ло, ко­то­рое ме­ня­ет всю си­сте­му, зву­чит так: 

Че­ло­век, со­блю­да­ю­щий каш­рут (или ха­ляль), ни­ко­гда не ста­нет есть треф­ную (или ха­рам­ную) пищу, но че­ло­ве­ку, не со­блю­да­ю­ще­му каш­рут, ничто не за­пре­ща­ет упо­треб­лять ко­шер­ное. 

То же пра­ви­ло можно пе­ре­фра­зи­ро­вать для дру­гой сферы: 

Ин­ва­лид не может поль­зо­вать­ся обыч­ным туа­ле­том, но че­ло­век без ин­ва­лид­но­сти вполне спо­со­бен вос­поль­зо­вать­ся убор­ной для ин­ва­ли­дов. 

Ко­неч­но, ино­гда на прак­ти­ке мы не ре­ша­ем­ся вос­поль­зо­вать­ся туа­ле­том для ин­ва­ли­дов, но при­чи­на этого в том, что мы оши­боч­но рас­про­стра­ня­ем на убор­ные пра­ви­ло, ка­са­ю­ще­е­ся пар­ко­воч­ных мест, и ду­ма­ем, что поль­зо­вать­ся ими впра­ве толь­ко ин­ва­ли­ды. 

Че­ло­век, стра­да­ю­щий от ал­лер­гии на ара­хис, не может есть про­дук­ты, со­дер­жа­щие его хотя бы в сле­до­вых ко­ли­че­ствах, но те, кто от ал­лер­гии не стра­да­ет, вполне может есть пищу без ара­хи­са. 

Имен­но по­это­му так труд­но найти ара­хис в са­мо­лет­ных меню, а в школь­ном пи­та­нии его и вовсе не сы­щешь (и тем самым мы спо­соб­ству­ем уве­ли­че­нию ко­ли­че­ства людей с ал­лер­ги­ей на ара­хис: одной из при­чин воз­ник­но­ве­ния та­ко­го рода ал­лер­гий яв­ля­ет­ся сни­же­ние ча­сто­ты воз­дей­ствия того или иного раз­дра­жи­те­ля). 

Да­вай­те по­про­бу­ем для раз­вле­че­ния при­ме­нить это пра­ви­ло к раз­лич­ным об­ла­стям: 

Чест­ный че­ло­век ни­ко­гда не ста­нет со­вер­шать пре­ступ­ле­ния, но пре­ступ­ник за­про­сто может за­ни­мать­ся за­кон­ны­ми де­ла­ми. 

На­зо­вем такое мень­шин­ство «бес­ком­про­мисс­ной» груп­пой, а боль­шин­ство — «гиб­кой». Пра­ви­ло при­во­дит к воз­ник­но­ве­нию асим­мет­рии при вы­бо­ре. 

Од­на­ж­ды я разыг­рал при­я­те­ля. Много лет назад, когда круп­ным та­бач­ным ком­па­ни­ям еще уда­ва­лось скры­вать па­губ­ность пас­сив­но­го ку­ре­ния, в ре­сто­ра­нах Нью–Йор­ка были залы для ку­ря­щих и неку­ря­щих (зву­чит уди­ви­тель­но, но «ку­ря­щие» места были даже в са­мо­ле­тах). Мы с при­я­те­лем, при­ле­тев­шим из Ев­ро­пы, от­пра­ви­лись по­обе­дать, и сво­бод­ные сто­ли­ки ока­за­лись толь­ко в зале для ку­ря­щих. Я убе­дил сво­е­го друга, что нам нужно ку­пить си­га­ре­ты, по­то­му что в зале для ку­ря­щих при­хо­дит­ся ку­рить. Он под­чи­нил­ся. 

И еще две вещи. 

Во–первых, значение имеет география, то есть пространственная структура местности; очень важно, изолирована ли «бескомпромиссная» группа в собственном районе или распределена среди большинства населения. Если люди, следующие правилу меньшинств, живут в гетто, где поддерживается отдельная микроэкономика, правило меньшинств окажется неприменимо к большинству. Но когда меньшинство распределено в пространстве равномерно, — то есть доля представителей меньшинства в районе та же, что и в городе, их доля в городе та же, что и в графстве, доля в графстве — та же, что и в штате, а в штате — та же, что и по всей стране, «гибкое» большинство начнет подчиняться правилам меньшинств. 

Во–вторых, огромное значение имеет структура затрат. Вспомним наш первый пример: чтобы сделать лимонад кошерным, не приходится менять его цену — во всяком случае не настолько, чтобы оправдать раздельный учет. Но если бы изготовление кошерного лимонада стоило существенно больше, правило действовало бы слабее — в некоторой нелинейной зависимости от разницы в затратах. Если производство кошерной пищи обходится в 10 раз дороже, правило меньшинств окажется неприменимо — разве что в некоторых, самых богатых районах.

У му­суль­ман есть по­хо­жие на каш­рут прин­ци­пы, од­на­ко они менее все­о­хва­ты­ва­ю­щие и при­ме­ня­ют­ся толь­ко к мясу. Пра­ви­ла забоя скота для му­суль­ман и ев­ре­ев почти иден­тич­ны (все ко­шер­ные про­дук­ты ха­ляль­ны для боль­шин­ства му­суль­ман–сун­ни­тов, или были ха­ляль­ны в про­шлом, но не на­о­бо­рот). Об­ра­ти­те вни­ма­ние, что эти пра­ви­ла забоя уна­сле­до­ва­ны у древ­не­го Во­сточ­но­го Сре­ди­зем­но­мо­рья: на­се­ляв­шие его гре­че­ские и се­мит­ские пле­ме­на об­ра­ща­лись к богам толь­ко по самым важ­ным, глу­бо­ко лич­ным делам, при­чем богам жерт­во­ва­лось мясо, а ве­ру­ю­щие по­еда­ли то, что оста­лось. Боги не любят, когда с ними ме­ло­чат­ся. 

Те­перь рас­смот­рим еще одно про­яв­ле­ние дик­та­ту­ры мень­шин­ства. В Ве­ли­ко­бри­та­нии, где доля прак­ти­ку­ю­щих му­суль­ман в на­се­ле­нии со­став­ля­ет всего 3−4%, неожи­дан­но боль­шое ко­ли­че­ство мяса ока­зы­ва­ет­ся ха­ляль­ным. Почти 70% ба­ра­ни­ны, им­пор­ти­ру­е­мой из Новой Зе­лан­дии, — ха­ляль. Почти 10% за­ве­де­ний Subway — ха­ляль­ные (то есть из их меню пол­но­стью ис­клю­че­на сви­ни­на), несмот­ря на вы­со­кие из­держ­ки, свя­зан­ные с от­ка­зом от части ин­гре­ди­ен­тов. 

То же самое и в Южной Аф­ри­ке, где при тех же про­пор­ци­ях му­суль­ман­ско­го на­се­ле­ния непро­пор­ци­о­наль­но боль­шое ко­ли­че­ство ку­ри­цы сер­ти­фи­ци­ро­ва­но как ха­ляль. Но в Ве­ли­ко­бри­та­нии и дру­гих хри­сти­ан­ских стра­нах от­но­ше­ние к куль­ту­ре, сто­я­щей за ха­ляль­ны­ми про­дук­та­ми, не на­столь­ко ней­траль­но, чтобы они рас­про­стра­ни­лись по–на­сто­я­ще­му ши­ро­ко, — ведь люди могут со­зна­тель­но от­вер­гать чужие ре­ли­ги­оз­ные нормы. Так, в VII веке араб­ский хри­сти­ан­ский поэт аль–Ах­таль с гор­до­стью от­ка­зы­вал­ся есть ха­ляль­ное мясо и вос­пел свою непо­кор­ность и хри­сти­ан­скую мо­раль в зна­ме­ни­том сти­хо­тво­ре­нии «Я не ем жерт­вен­ную плоть». 

Можно ожи­дать, что такое же от­вер­же­ние му­суль­ман­ских ре­ли­ги­оз­ных норм будет на­блю­дать­ся и на За­па­де по мере роста му­суль­ман­ско­го на­се­ле­ния Ев­ро­пы.

Рисунок 2. Ренормгруппа, шаги с первого по третий (сверху вниз): четыре ящика, каждый из которых содержит по четыре ящика. На первом шаге один из ящиков окрашен оранжевым, и каждый следующий шаг показывает последовательное воплощение «правила меньшинств»

Таким об­ра­зом, пра­ви­ло мень­шинств может при­ве­сти к по­яв­ле­нию в ма­га­зи­нах боль­ше­го числа ха­ляль­ных про­дук­тов, чем это оправ­да­но с точки зре­ния доли по­ку­па­те­лей, со­блю­да­ю­щих ха­ляль, — прав­да, тут есть и сдер­жи­ва­ю­щий фак­тор: для ко­го–то му­суль­ман­ская пища может стать табу. Но если пра­ви­ло не от­но­сит­ся к ре­ли­ги­оз­ной сфере, можно ожи­дать, что оно рас­про­стра­нит­ся на 100% по­пу­ля­ции (или, по край­ней мере, на ка­кую–то зна­чи­тель­ную ее долю). 

В США и Ев­ро­пе про­да­жи про­из­во­ди­те­лей «ор­га­ни­че­ских» про­дук­тов по­сто­ян­но рас­тут имен­но из–за пра­ви­ла мень­шинств, а также по­то­му, что обыч­ная, непо­ме­чен­ная пища якобы может со­дер­жать пе­сти­ци­ды, гер­би­ци­ды и ге­не­ти­че­ски мо­ди­фи­ци­ро­ван­ные ор­га­низ­мы (ГМО), ко­то­рые, по за­яв­ле­ни­ям про­из­во­ди­те­лей «ор­га­ни­че­ских» про­дук­тов, вле­кут за собой неиз­вест­ные риски. 

Для ко­го–то мо­ти­вы могут быть и эк­зи­стен­ци­аль­ны­ми — осто­рож­ность или кон­сер­ва­тизм в стиле Эд­мун­да Бёрка, неже­ла­ние слиш­ком да­ле­ко и слиш­ком быст­ро от­хо­дить от того, что ели их ба­буш­ки и де­душ­ки. На­кле­ив на что–то эти­кет­ку с над­пи­сью «ор­га­ни­че­ский», мы даем по­нять, что про­дукт не со­дер­жит ГМО. 

Круп­ные сель­ско­хо­зяй­ствен­ные ком­па­нии про­дви­га­ют ге­не­ти­че­ски мо­ди­фи­ци­ро­ван­ные про­дук­ты пи­та­ния через лобби, под­куп кон­гресс­ме­нов и от­кро­вен­ную про­па­ган­ду в на­уч­ных ста­тьях (а за­од­но и кле­вет­ни­че­ские ста­тьи про­тив таких, как ваш по­кор­ный слуга), и при этом все­рьез по­ла­га­ют, что все, что им нужно, — пе­ре­ма­нить на свою сто­ро­ну боль­шин­ство. Да нет же, вы, иди­о­ты. Как я уже и го­во­рил, ваш «на­уч­ный» под­ход слиш­ком наи­вен. Учти­те сле­ду­ю­щее: все, кто едят ГМО, будут есть и не–ГМО, но ни в коем слу­чае не на­о­бо­рот. По­это­му до­ста­точ­но, чтобы ка­кие–то 5% от рав­но­мер­но рас­пре­де­лен­но­го в про­стран­стве на­се­ле­ния не ели ГМО, чтобы все осталь­ное на­се­ле­ние тоже было вы­нуж­де­но есть не–ГМО. 
 

Как это работает?

Ска­жем, вы устра­и­ва­е­те кор­по­ра­тив, а может сва­дьбу, а может пыш­ную ве­че­рин­ку в честь па­де­ния ре­жи­ма в Са­у­дов­ской Ара­вии, или в честь банк­рот­ства вы­мо­га­тель­ско­го и взя­точ­ни­че­ско­го ин­ве­сти­ци­он­но­го банка Goldman Sachs, или в честь пуб­лич­но­го по­ри­ца­ния Рэя Ко­че­ра, пред­се­да­те­ля Ketchum — PR–агент­ства, ко­то­рое от имени круп­ных кор­по­ра­ций по­ро­чит чест­ных уче­ных и бор­цов за прав­ду в на­уч­ном мире. 

Бу­де­те ли вы рас­сы­лать всем при­гла­шен­ным опрос­ник, в ко­то­ром они долж­ны ука­зать, едят ли они ГМО или нет, и надо ли им за­ка­зать от­дель­ное меню? Нет, ко­неч­но. Вы про­сто за­ка­же­те все без ГМО, при усло­вии, что раз­ни­ца в цене не будет столь су­ще­ствен­на. И раз­ни­ца в цене будет дей­стви­тель­но неве­ли­ка, по­то­му что рас­хо­ды на (ско­ро­пор­тя­щи­е­ся) про­дук­ты пи­та­ния в Аме­ри­ке на 80−90% за­ви­сят от сто­и­мо­сти до­став­ки и хра­не­ния, а не от сто­и­мо­сти на сель­ско­хо­зяй­ствен­ном уровне. 

А по­сколь­ку спрос на ор­га­ни­че­ские про­дук­ты пи­та­ния (и такие яр­лы­ки, как «био» и «на­ту­раль­ное») до­воль­но высок, то, по пра­ви­лу мень­шин­ства, сто­и­мость до­став­ки умень­ша­ет­ся, а эф­фект пра­ви­ла мень­шин­ства толь­ко рас­тет. 

Круп­ные сель­ско­хо­зяй­ствен­ные пред­при­я­тия не по­ни­ма­ют, что вхо­дить в игру надо имен­но так: необ­хо­ди­мо не толь­ко на­брать боль­ше очков, чем у про­тив­ни­ка, но, для боль­шей уве­рен­но­сти, вы­иг­рать 97% от общей суммы бал­лов. И, опять же, еще более стран­но то, что круп­ные СХ тра­тят сотни мил­ли­о­нов дол­ла­ров на ис­сле­до­ва­ния вкупе с кле­вет­ни­че­ски­ми ста­тья­ми и по­ку­па­ют де­сят­ки этих уче­ных, счи­та­ю­щих себя умнее всех, но при этом упус­ка­ют из виду эле­мен­тар­ное пра­ви­ло асим­мет­рич­но­го вы­бо­ра. 

Дру­гой при­мер: не думаю, что рост по­пу­ляр­но­сти ав­то­мо­би­лей с ав­то­ма­ти­че­ской ко­роб­кой пе­ре­дач свя­зан в первую оче­редь с тем, что боль­шин­ство во­ди­те­лей пред­по­чи­та­ют «ав­то­мат»; при­чи­ной этому может слу­жить про­сто тот факт, что те, кто может управ­лять руч­ной ко­роб­кой пе­ре­дач, спо­кой­но могут пе­ре­сесть и на «ав­то­мат», но не на­о­бо­рот. 

При­ме­нен­ный в дан­ном слу­чае метод ана­ли­за на­зы­ва­ет­ся «ре­нор­ма­ли­за­ци­он­ная груп­па» — это мощ­ный ап­па­рат ма­те­ма­ти­че­ской фи­зи­ки, поз­во­ля­ю­щий от­ме­тить уве­ли­че­ние или умень­ше­ние опре­де­лен­ной тен­ден­ции. При­ве­ду еще пару при­ме­ров (не ма­те­ма­ти­че­ских).

Ренормгруппа

Ри­су­нок 2 де­мон­стри­ру­ет нам то, что на­зы­ва­ет­ся «фрак­таль­ным са­мо­по­до­би­ем». В каж­дом из боль­ших че­ты­рех квад­ра­тов на­хо­дит­ся по че­ты­ре ма­лень­ких квад­ра­та, и до ка­ко­го–то пре­де­ла этот прин­цип по­вто­ря­ет­ся и боль­шую, и в мень­шую сто­ро­ну. Также есть два цвета: синий — выбор боль­шин­ства и оран­же­вый — выбор мень­шин­ства. 

Пред­по­ло­жим, что квад­рат по­мень­ше со­сто­ит из семьи из че­ты­рех че­ло­век. Один из чле­нов семьи на­хо­дит­ся в край­ней оп­по­зи­ции и пи­та­ет­ся толь­ко не–ГМО (что вклю­ча­ет в себя ор­га­ни­че­скую пищу). Один квад­ра­тик у нас оран­же­во­го цвета, а три осталь­ных — си­не­го. А те­перь «ре­нор­ма­ли­зи­ру­ем» эту семью на один по­ря­док: упор­ной до­че­ри уда­лось на­вя­зать свою по­зи­цию осталь­ным чле­нам семьи, и те­перь все квад­ра­ти­ки по­оран­же­ве­ли, а зна­чит, те­перь все едят не–ГМО. 

Даль­ше: наша семья от­прав­ля­ет­ся на бар­бекю–ве­че­рин­ку с дру­ги­ми се­мья­ми. По­сколь­ку она, как из­вест­но, ест толь­ко не–ГМО, то и все осталь­ные будут го­то­вить толь­ко ор­га­ни­че­скую пищу. Затем вла­де­лец мест­но­го ма­га­зи­на, видя, что в рай­оне по­ку­па­ют толь­ко не–ГМО, пе­ре­клю­чит­ся на про­да­жу толь­ко ор­га­ни­че­ской про­дук­ции — так проще. А потом и мест­ный опто­вик пе­ре­клю­чит­ся на не–ГМО, а ис­то­рия будет раз­ви­вать­ся и «ре­нор­ма­ли­зи­ро­вать­ся». 

За день до бар­бекю в Бо­стоне я про­гу­ли­вал­ся по Нью–Йор­ку и зашел в офис к другу — я хотел по­ме­шать ему ра­бо­тать даль­ше. Я счи­таю, что ра­бо­та — это такая де­я­тель­ность, зло­упо­треб­ляя ко­то­рой можно не толь­ко утра­тить яс­ность мыш­ле­ния, но и на­жить ско­ли­оз и ка­кую–то раз­мы­тость в чер­тах лица. По сте­че­нию об­сто­я­тельств фран­цуз­ский физик Серж Галам тоже за­ско­чил в офис моего друга, чтобы убить время. Галам пер­вым при­ме­нил метод ре­нор­ма­ли­за­ции в со­цио­ло­гии и по­ли­то­ло­гии; я знал его, так как он на­пи­сал на эту тему ос­но­ва­тель­ный труд, и его книга уже несколь­ко ме­ся­цев ва­ля­лась в нерас­па­ко­ван­ной ко­роб­ке Amazon в моем под­ва­ле. 

Он озна­ко­мил меня со сво­и­ми ис­сле­до­ва­ни­я­ми и по­ка­зал ком­пью­тер­ную мо­дель вы­бо­ров, со­глас­но ко­то­рой было до­ста­точ­но, чтобы неко­то­рое мень­шин­ство пре­вы­си­ло опре­де­лен­ный уро­вень, и тогда оно может на­вя­зы­вать свой выбор боль­шин­ству. 

Та же ил­лю­зия су­ще­ству­ет и в дис­кус­си­ях на по­ли­ти­че­скую те­ма­ти­ку, ко­то­рые про­во­дят «уче­ные–по­ли­то­ло­ги»: вы ду­ма­е­те, что если край­нее пра­вое или левое крыло пар­тии за­ру­чит­ся под­держ­кой 10% на­се­ле­ния, то их кан­ди­дат по­лу­чит 10% го­ло­сов. Нет: такие ба­зо­вые из­би­ра­те­ли клас­си­фи­ци­ру­ют­ся как «негиб­кие», так как они все­гда будут го­ло­со­вать за эту фрак­цию. А вот неко­то­рые из «гиб­ких» из­би­ра­те­лей тоже могут про­го­ло­со­вать за экс­тре­ми­стов — точно как неко­шер­ные могут есть ко­шер­ное. За этими лю­дь­ми и надо сле­дить, по­то­му что они спо­соб­ны раз­дуть базу под­держ­ки экс­тре­мист­ской пар­тии. 

Мо­де­ли Га­ла­ма по­ро­ди­ли ряд па­ра­док­саль­ных эф­фек­тов в по­ли­то­ло­гии — и его пред­ска­за­ния ока­за­лись куда ближе к ре­аль­ным ре­зуль­та­там, чем на­ив­ные тео­рии уче­но­го боль­шин­ства.

Вето

Опыт изу­че­ния групп ре­нор­ма­ли­за­ции го­во­рит нам о том, что вето, на­ло­жен­ное одним из участ­ни­ков груп­пы, может по­вли­ять на ре­ше­ния всей груп­пы. Рори Са­зер­ленд пред­по­ло­жил, что это объ­яс­ня­ет про­цве­та­ние неко­то­рых сетей быст­ро­го пи­та­ния, на­при­мер, Мак­до­нал­дса: дело не в том, что они пред­ла­га­ют вы­со­ко­ка­че­ствен­ную про­дук­цию, а в том, что на них не на­ло­же­но вето опре­де­лен­ной со­ци­аль­но–эко­но­ми­че­ской груп­пой — и очень неболь­шим про­цен­том ее участ­ни­ков. Ис­поль­зуя на­уч­ные тер­ми­ны, можно ска­зать, что это луч­ший из худ­ших сце­на­ри­ев от­кло­не­ния от ожи­да­ний: с более низ­ки­ми дис­пер­си­ей и сред­ним зна­че­ни­ем.

Sorbis / Shutterstock.com

При на­ли­чии неболь­шо­го числа опций Мак­до­нал­дс вы­гля­дит без­опас­ным вы­бо­ром. Также он яв­ля­ет­ся без­опас­ным вы­бо­ром в по­до­зри­тель­ных ме­стах, где мало по­сто­ян­ных по­се­ти­те­лей, и где от­кло­не­ние ка­че­ства про­дук­ции от ожи­да­е­мо­го может иметь по­след­ствия — я пишу эти стро­ки на вок­за­ле в Ми­лане, и как бы ни оскор­би­тель­но это могло по­ка­зать­ся при­быв­ше­му из­да­ле­ка ту­ри­сту, Мак­до­нал­дс — одно из немно­гих име­ю­щих­ся тут за­ве­де­ний. Уди­ви­тель­но, но внут­ри можно за­ме­тить не же­ла­ю­щих рис­ко­вать ита­льян­цев. 

То же самое от­но­сит­ся и к пицце: это блюдо счи­та­ет­ся при­ем­ле­мым в самых ши­ро­ких кру­гах, и если речь идет не о рос­кош­ном зва­ном ве­че­ре, кто угод­но может за­ка­зать пиццу, не опа­са­ясь осуж­де­ния. 

Рори на­пи­сал мне об асим­мет­рии вы­бо­ра между вином и пивом в ка­че­стве на­пит­ков для ве­че­рин­ки: «Как толь­ко число при­сут­ству­ю­щих жен­щин ста­но­вит­ся рав­ным 10% или боль­ше, нель­зя по­да­вать толь­ко пиво. Но боль­шин­ство муж­чин со­глас­ны пить вино. По­это­му, по­да­вая толь­ко вино, можно обой­тись одним ком­плек­том ста­ка­нов — вино, если го­во­рить на языке групп крови, яв­ля­ет­ся уни­вер­саль­ным до­но­ром».

Лингва франка

Если встре­ча про­хо­дит в Гер­ма­нии, в ти­пич­ном тев­тон­ском кон­фе­ренц–за­ле кор­по­ра­ции, ко­то­рая в до­ста­точ­ной мере яв­ля­ет­ся меж­ду­на­род­ной или ев­ро­пей­ской, и один из при­сут­ству­ю­щих не го­во­рит по–немец­ки, вся встре­ча будет про­хо­дить на... ан­глий­ском, на том не слиш­ком изящ­ном ан­глий­ском, ко­то­рый ис­поль­зу­ют кор­по­ра­ции по всему миру. Так можно од­но­вре­мен­но и в рав­ной сте­пе­ни над­ру­гать­ся и над своим тев­тон­ским на­сле­ди­ем, и над ан­глий­ским язы­ком. 

Все это на­ча­лось с пра­ви­ла асим­мет­рич­но­го вы­бо­ра, гла­ся­ще­го, что но­си­те­ли дру­гих язы­ков вла­де­ют хотя бы пло­хим ан­глий­ским, тогда как об­рат­ное (зна­ние ино­стран­но­го языка но­си­те­лем ан­глий­ско­го) менее ве­ро­ят­но. Ко­гда–то язы­ком ди­пло­ма­тии счи­тал­ся фран­цуз­ский, ко­то­рый ис­поль­зо­ва­ли про­ис­хо­дя­щие из ари­сто­кра­ти­че­ских семей го­су­дар­ствен­ные слу­жа­щие, в то время как их со­оте­че­ствен­ни­ки более низ­ко­го про­ис­хож­де­ния, за­ня­тые в ком­мер­че­ской сфере, ис­поль­зо­ва­ли ан­глий­ский. 

В со­пер­ни­че­стве двух язы­ков по­бе­дил ан­глий­ский, так как в со­вре­мен­ном мире стала до­ми­ни­ро­вать тор­гов­ля; эта по­бе­да не имеет ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к пре­сти­жу Фран­ции или по­пыт­кам чи­нов­ни­ков про­дви­нуть свой более или менее кра­си­вый ла­ти­ни­зи­ро­ван­ный язык, про­ти­во­по­ста­вив его ло­гич­ные пра­ви­ла чте­ния за­пу­тан­ной ор­фо­гра­фии языка лю­би­те­лей мяс­ных пи­ро­гов, жи­ву­щих по ту сто­ро­ну Ла–Ман­ша. 

Так мы можем со­ста­вить неко­то­рое пред­став­ле­ние о том, как пе­ре­ход язы­ков в ранг меж­ду­на­род­ных может про­ис­хо­дить со­глас­но пра­ви­лу мень­шинств — пер­спек­ти­ва, не оче­вид­ная для линг­ви­стов. Ара­мей­ский язык — это по­хо­жий на араб­ский се­мит­ский язык, ко­то­рый при­шел на смену фи­ни­кий­ско­му (ха­на­ан­ско­му) в Ле­ван­те. На этом языке го­во­рил Иисус Хри­стос. 

При­чи­на, по ко­то­рой ара­мей­ский стал до­ми­ни­ро­вать на Ле­ван­те и в Егип­те, за­клю­ча­ет­ся не в осо­бой вла­сти се­ми­тов и не в ин­те­рес­ной форме их носов. Ара­мей­ский, язык Ас­си­рии, Сирии и Ва­ви­ло­на, рас­про­стра­ни­ли персы, ко­то­рые сами го­во­ри­ли на ин­до­ев­ро­пей­ском языке. Персы на­учи­ли егип­тян языку, ко­то­рый даже не был их соб­ствен­ным. Все про­сто: за­во­е­вав Ва­ви­лон, персы быст­ро об­на­ру­жи­ли, что писцы в мест­ной ад­ми­ни­стра­ции вла­де­ют толь­ко ара­мей­ским и не знают пер­сид­ско­го, по­это­му го­су­дар­ствен­ным язы­ком стал ара­мей­ский. Если ваш сек­ре­тарь умеет пи­сать толь­ко по–ара­мей­ски, вам при­дет­ся ис­поль­зо­вать имен­но этот язык. 

Это при­ве­ло к уди­ви­тель­ным по­след­стви­ям — так, ара­мей­ский ис­поль­зо­вал­ся в Мон­го­лии, где об­на­ру­же­ны за­пи­си си­рий­ским ал­фа­ви­том (си­рий­ский язык яв­ля­ет­ся во­сточ­ным диа­лек­том ара­мей­ско­го). Сто­ле­ти­я­ми позже ис­то­рия по­вто­ри­лась в об­рат­ном по­ряд­ке, когда арабы в на­ча­ле ста­нов­ле­ния сво­е­го го­су­дар­ства в VII и VIII веках стали ис­поль­зо­вать в де­ло­про­из­вод­стве гре­че­ский. В те­че­ние эл­ли­ни­сти­че­ской эпохи гре­че­ский стал язы­ком меж­ду­на­род­но­го об­ще­ния в Ле­ван­те, за­ме­нив в этой роли ара­мей­ский, и чи­нов­ни­ки Да­мас­ка вели за­пи­си на гре­че­ском. 

Но по Сре­ди­зем­но­мо­рью гре­че­ский язык рас­про­стра­ни­ли не греки: не Алек­сандр (ко­то­рый сам был не гре­ком, а ма­ке­дон­цем, и гре­че­ский был для него вто­рым язы­ком — толь­ко не пы­тай­тесь об­суж­дать это с гре­ка­ми, для них это боль­ная тема) про­вел мо­мен­таль­ную и глу­бо­кую эл­ли­ни­за­цию куль­ту­ры. Рас­про­стра­не­нию гре­че­ско­го языка спо­соб­ство­ва­ли рим­ляне, ис­поль­зо­вав­шие его в ка­че­стве языка управ­ле­ния на во­сто­ке им­пе­рии. 

Мой фран­ко­языч­ный друг из Ка­на­ды Жан–Луи Рео со­кру­ша­ет­ся о том, что за пре­де­ла­ми неболь­ших тер­ри­то­рий фран­цуз­ские ка­над­цы утра­чи­ва­ют свой язык. Он го­во­рит: «В Ка­на­де би­линг­ва­ми на­зы­ва­ют тех, кто го­во­рит по–ан­глий­ски, а когда мы го­во­рим „фран­ко­го­во­ря­щий“, это слово обо­зна­ча­ет би­лингв».

Религия — территория одностороннего движения

Esam Omran Al–Fetori/Reuters

Таким же об­ра­зом, рас­про­стра­не­ние ис­ла­ма на Ближ­нем Во­сто­ке, где хри­сти­ан­ство имело глу­бо­кие корни (оно там и ро­ди­лось), может объ­яс­нять­ся двумя про­сты­ми асим­мет­ри­я­ми. Из­на­чаль­но ис­лам­ское пра­ви­тель­ство не было за­ин­те­ре­со­ва­но в об­ра­ще­нии хри­сти­ан, так как те пла­ти­ли им налог — ис­лам­ский про­зе­ли­тизм не за­тра­ги­вал так на­зы­ва­е­мых «людей пи­са­ния», то есть пред­ста­ви­те­лей ав­ра­ами­че­ских ре­ли­гий. На самом деле, мои пред­ки, пе­ре­жив­шие три­на­дцать веков прав­ле­ния му­суль­ман, даже на­хо­ди­ли пре­иму­ще­ства в своем нему­суль­ман­ском ве­ро­ис­по­ве­да­нии — в первую оче­редь, в от­сут­ствии при­зы­ва в армию. 

Вот что это за пра­ви­ла асим­мет­рич­но­го вы­бо­ра.

Во–первых, по закону ислама, если немусульманин хочет жениться на мусульманке, он должен обратиться в ислам, и если один из родителей ребенка является мусульманином, ребенок также является мусульманином.

Во–вторых, переход в ислам является необратимым, так как, согласно религиозному закону, отступничество является самым тяжким преступлением, и наказанием за него служит смертная казнь. Знаменитый египетский актер Омар Шариф, при рождении названный Мишель Демитри Шальхуб, происходит из ливанских христиан. Он обратился в ислам, чтобы жениться на знаменитой египетской актрисе, и был вынужден изменить имя на арабское. Позже он развелся, но к вере своих предков так и не вернулся.

Легко по­стро­ить си­му­ля­тор дей­ствия этих асим­мет­рич­ных пра­вил и рас­счи­тать, как неболь­шая груп­па при­вер­жен­цев ис­ла­ма, заняв хри­сти­ан­ский (копт­ский) Еги­пет, может со вре­ме­нем обер­нуть си­ту­а­цию таким об­ра­зом, что копты ста­нут кро­хот­ным мень­шин­ством. Все, что для этого нужно, — неболь­шой про­цент меж­ре­ли­ги­оз­ных бра­ков.

По­доб­ным же об­ра­зом можно на­блю­дать, что иуда­изм, как пра­ви­ло, не рас­про­стра­ня­ет­ся, а оста­ет­ся ре­ли­ги­ей мень­шин­ства, по­сколь­ку в нем при­ня­ты про­ти­во­по­лож­ные пра­ви­ла: мать долж­на быть иудей­кой, по­это­му те, кто всту­па­ет в брак с пред­ста­ви­те­ля­ми дру­гих ре­ли­гий, по­ки­да­ют со­об­ще­ство. Еще более силь­ная асим­мет­рия, чем в слу­чае с иуда­из­мом, объ­яс­ня­ет упа­док на Ближ­нем Во­сто­ке трех гно­сти­че­ских ре­ли­гий: дру­зов, ези­дов и ман­де­и­стов (в гно­сти­че­ских ре­ли­ги­ях тай­ные зна­ния и ми­сте­рии до­ступ­ны лишь неболь­шо­му числу ста­рей­шин, в то время как осталь­ная часть со­об­ще­ства оста­ет­ся в неве­де­нии от­но­си­тель­но по­дроб­но­стей веры). 

В от­ли­чие от ис­ла­ма, со­глас­но ко­то­ро­му му­суль­ма­ни­ном может быть любой из ро­ди­те­лей, или иуда­из­ма, тре­бу­ю­ще­го, чтобы иудей­кой была хотя бы мать, эти три ре­ли­гии тре­бу­ют при­над­леж­но­сти к вере обоих ро­ди­те­лей, и че­ло­век иного про­ис­хож­де­ния не может быть при­нят со­об­ще­ством. 

В Егип­те плос­кий ланд­шафт. Рас­пре­де­ле­ние по­пу­ля­ции пред­став­ля­ет собой го­мо­ген­ные сме­ше­ния, что поз­во­ля­ет про­ис­хо­дить нор­ма­ли­за­ции (т. е. дает воз­мож­ность дей­ство­вать пра­ви­лам асим­мет­рич­но­го вы­бо­ра) — ранее в этой главе мы уви­де­ли, что для рас­про­стра­не­ния каш­ру­та необ­хо­ди­мо неко­то­рое рас­пре­де­ле­ние иуде­ев по всей стране. Но в таких ме­стах, как Ливан, Га­ли­лея и север Сирии, где мест­ность го­ри­стая, хри­сти­ане и пред­ста­ви­те­ли не–сун­нит­ских те­че­ний ис­ла­ма по–преж­не­му про­жи­ва­ют ком­пакт­но. Хри­сти­ане, не имев­шие кон­так­тов с му­суль­ма­на­ми, не всту­па­ли в меж­ре­ли­ги­оз­ные браки. 

Еги­пет­ские копты столк­ну­лись с дру­гой про­бле­мой: необ­ра­ти­мо­стью пе­ре­хо­да в ислам. Мно­гие копты во время ис­лам­ско­го прав­ле­ния при­ни­ма­ли ислам, и это была ско­рее фор­маль­ность — так было проще найти ра­бо­ту или ре­шить спор в со­от­вет­ствии с ис­лам­ским пра­вом. Че­ло­ве­ку было не обя­за­тель­но ис­кренне ве­рить, осо­бен­но учи­ты­вая, что ислам не кон­флик­ту­ет с пра­во­сла­ви­ем, к ко­то­ро­му ис­то­ри­че­ски при­над­ле­жит копт­ская об­щи­на. Ма­ло–по­ма­лу хри­сти­ан­ская или ев­рей­ская семья, по­шед­шая на фор­маль­ное об­ра­ще­ние в ислам в стиле мар­ра­нов, на­чи­на­ет все­рьез со­блю­дать об­ря­ды, а через несколь­ко по­ко­ле­ний дети уже не пом­нят обы­ча­ев своих пред­ков. 

Так что ислам по­беж­дал за счет неуклон­но­го дав­ле­ния — как и само хри­сти­ан­ство при дру­гих об­сто­я­тель­ствах. В самом деле, в Риме, еще до воз­ник­но­ве­ния ис­ла­ма, хри­сти­ан­ство по­бе­ди­ло бла­го­да­ря ре­ли­ги­оз­ной нетер­пи­мо­сти своих сто­рон­ни­ков, их агрес­сив­но­го же­ла­ния про­по­ве­до­вать и рас­про­стра­нять свою веру. 

Рим­ские языч­ни­ки из­на­чаль­но были тер­пи­мы к хри­сти­а­нам, по­сколь­ку рим­ская тра­ди­ция пред­по­ла­га­ла вклю­че­ние богов по­ко­рен­ных про­вин­ций в общий пан­те­он. Но им было непо­нят­но, по­че­му эти на­за­ряне не хотят сле­до­вать об­ще­му по­ряд­ку и на­ста­и­ва­ют на ис­клю­чи­тель­но­сти сво­е­го бога. Вы­хо­дит, наши боги им не го­дят­ся? Од­на­ко хри­сти­ане были нетер­пи­мы к рим­ско­му язы­че­ству. «Го­не­ния» на хри­сти­ан были в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни спро­во­ци­ро­ва­ны нетер­пи­мо­стью самих хри­сти­ан к рим­ским богам, а ис­то­рия, ко­то­рой нас учат, на­пи­са­на по­бе­див­шей сто­ро­ной, то есть не гре­ко–рим­ской, а хри­сти­ан­ской ци­ви­ли­за­ци­ей.

Нам очень мало из­вест­но о рим­ском взгля­де на эту про­бле­му, по­сколь­ку весь дис­курс за­хва­чен Жи­ти­я­ми свя­тых. У нас есть, на­при­мер, рас­сказ Свя­той ве­ли­ко­му­че­ни­цы Ека­те­ри­ны, ко­то­рая уже в за­клю­че­нии про­дол­жа­ла об­ра­щать в хри­сти­ан­ство своих тю­рем­щи­ков, пока не была обез­глав­ле­на. Прав­да, воз­мож­но, она ни­ко­гда не су­ще­ство­ва­ла. Мы знаем ве­ли­кое мно­же­ство ис­то­рий хри­сти­ан­ских свя­тых и му­че­ни­ков, и очень мало — о язы­че­ских пер­со­на­жах.

То немно­гое, что нам из­вест­но, ка­са­ет­ся прав­ле­ния Юли­а­на От­ступ­ни­ка — есть опи­са­ния этих вре­мен, сде­лан­ные гре­ко–си­рий­ски­ми языч­ни­ка­ми, в том числе Ли­ба­ни­ем Ан­тио­хий­ским. Юлиан по­пы­тал­ся вер­нуть­ся к древ­не­му язы­че­ству, но на­прас­но — хри­сти­ан­ство было уже не сдер­жать. Боль­шая часть на­се­ле­ния была язы­че­ским, но это ока­за­лось неваж­но, по­то­му что хри­сти­ане были го­раз­до менее тер­пи­мы. Это было время ве­ли­ких хри­сти­ан­ских муд­ре­цов — можно упо­мя­нуть Гри­го­рия Бо­го­сло­ва и Ва­си­лия Ке­са­рий­ско­го или Ве­ли­ко­го, но никто из них не мог срав­нить­ся с ве­ли­ким ора­то­ром Ли­ба­ни­ем.

Я по­до­зре­ваю, что язы­че­ство спо­соб­ству­ет гиб­ко­сти ума, по­сколь­ку под­ра­зу­ме­ва­ет боль­шую неод­но­знач­ность и остав­ля­ет ши­ро­кое про­стран­ство для тол­ко­ва­ний. Чисто мо­но­те­и­сти­че­ские ре­ли­гии, на­при­мер про­те­стан­тизм, са­ла­фит­ский ислам или фун­да­мен­та­лист­ский ате­изм по­рож­да­ют по­сред­ствен­ность и бук­ва­лизм. 

Огля­нув­шись на ис­то­рию Сре­ди­зем­но­мо­рья, мы об­на­ру­жим много ри­ту­аль­ных и по­ве­ден­че­ских си­стем, близ­ких к тому, что мы могли бы на­звать ре­ли­ги­ей. Иуда­изм почти исчез из–за изо­ля­ции и на­сле­до­ва­ния по жен­ской линии, но хри­сти­ан­ство, а позд­нее и ислам, успеш­но рас­про­стра­ни­лись. 

Кста­ти, об ис­ла­ме. Их ведь было много, и окон­ча­тель­ная вер­сия до­воль­но силь­но от­ли­ча­ет­ся от преды­ду­щих. Внут­ри ис­ла­ма по­вто­ри­лась все та же ис­то­рия — его за­хва­ти­ли пу­ри­сты (сун­нит­ская ветвь) про­сто по­то­му, что они были нетер­пи­мее дру­гих: вах­ха­би­ты, ос­но­вав­шие Са­у­дов­скую Ара­вию, раз­ру­ша­ли неугод­ные свя­ты­ни и на­саж­да­ли мак­си­маль­но стро­гие пра­ви­ла — позже их путь по­вто­ри­ло ИГИЛ (ор­га­ни­за­ция при­зна­на тер­ро­ри­сти­че­ской и за­пре­ще­на в Рос­сии — прим. ред.). И каж­дое по­ко­ле­ние сун­ни­тов, ка­за­лось, вы­би­ра­ло из всех ва­ри­ан­тов тра­ди­ции наи­бо­лее стро­гие.

Навязать другим нравственное поведение

Эта идея од­но­сто­рон­ней нетер­пи­мо­сти может по­мочь разо­брать­ся с неко­то­ры­ми за­блуж­де­ни­я­ми. Как за­пре­ща­ют книги? Дело, ко­неч­но, не в том, что они оскорб­ля­ют сред­не­го че­ло­ве­ка — боль­шин­ство пас­сив­но и не очень ин­те­ре­су­ет­ся от­вле­чен­ны­ми ве­ща­ми. Глядя на за­пре­ты про­шло­го, можно сде­лать вывод, что для этого до­ста­точ­но несколь­ких мо­ти­ви­ро­ван­ных ак­ти­ви­стов. 

Ска­жем, ве­ли­кий фи­ло­соф и логик Бер­тран Рас­сел по­те­рял ра­бо­ту в Го­род­ском уни­вер­си­те­те Нью–Йор­ка из–за писем одной разъ­ярен­ной (и очень упор­ной) ма­те­ри, ко­то­рая не могла до­пу­стить, что ее дочь будет на­хо­дить­ся в одном по­ме­ще­нии с этим рас­пут­ни­ком и воль­но­дум­цем.

Судя по всему, по­хо­жим об­ра­зом была устро­е­на ис­то­рия Су­хо­го за­ко­на, вве­де­ние ко­то­ро­го по­ро­ди­ло в США мафию.

Все это поз­во­ля­ет пред­по­ло­жить, что эво­лю­ция нрав­ствен­ных цен­но­стей в об­ще­стве опре­де­ля­ет­ся не из­ме­не­ни­ем кон­сен­су­са. Нет, дви­га­те­лем из­ме­не­ний вы­сту­па­ет кон­крет­ное лицо, ко­то­рое в силу своей нетер­пи­мо­сти на­чи­на­ет тре­бо­вать от окру­жа­ю­щих осо­бен­но доб­ро­де­тель­но­го по­ве­де­ния. То же самое можно при­ме­нить к граж­дан­ским пра­вам.

Дело в том, что ме­ха­низ­мы раз­ви­тия ре­ли­гии и пе­ре­да­чи мо­ра­ли по­хо­жи на та­ко­вые у пи­ще­вых огра­ни­че­ний, и мо­раль на­вя­зы­ва­ет­ся боль­шин­ству мень­шин­ством. Ранее мы убе­ди­лись, что между со­блю­де­ни­ем и на­ру­ше­ни­ем пра­вил су­ще­ству­ет асим­мет­рия — за­ко­но­по­слуш­ный (или под­чи­ня­ю­щий­ся пра­ви­лам) че­ло­век все­гда сле­ду­ет пра­ви­лам; при этом пре­ступ­ник или че­ло­век без твер­дых прин­ци­пов вовсе не все­гда их на­ру­ша­ет. 

Также мы об­су­ди­ли силь­ную асим­мет­рию пи­ще­вых за­пре­тов на при­ме­ре ха­ля­ля. 

Да­вай­те объ­еди­ним эти со­об­ра­же­ния. Ока­зы­ва­ет­ся, в клас­си­че­ском араб­ском языке у тер­ми­на «ха­ляль» есть ан­то­ним: «харам». Так на­зы­ва­ет­ся на­ру­ше­ние любых пра­во­вых и мо­раль­ных норм. Ха­ра­мом может быть по­треб­ле­ние за­пре­щен­ной пищи и любая дру­гая форма недо­стой­но­го по­ве­де­ния: пре­лю­бо­де­я­ние с женой со­се­да, кре­ди­то­ва­ние под про­цен­ты (когда кре­ди­тор не при­ни­ма­ет на себя риски за­ем­щи­ка) или убий­ство до­мо­вла­дель­ца для соб­ствен­но­го удо­воль­ствия. Харам — это харам, и он асим­мет­ри­чен. 

Итак, мы видим, что, когда ка­кое–то нрав­ствен­ное пра­ви­ло сфор­ми­ро­ва­лось, до­ста­точ­но от­но­си­тель­но неболь­шо­го числа непри­ми­ри­мых сто­рон­ни­ков, рас­пре­де­лен­ных гео­гра­фи­че­ски, чтобы дик­то­вать об­ще­ству новую норму. Как мы уви­дим в сле­ду­ю­щей главе, было бы за­блуж­де­ни­ем счи­тать, что че­ло­ве­че­ство спон­тан­но ста­но­вит­ся все гу­ман­нее и лучше — на самом деле это ка­са­ет­ся лишь неболь­шой горст­ки людей.

Парадокс Поппера

Се­год­ня, когда я пишу эти стро­ки, люди спо­рят, не огра­ни­чат ли сво­бо­ду про­све­щен­но­го За­па­да те самые по­ли­ти­ки, ко­то­рых сей­час при­во­дит к вла­сти необ­хо­ди­мость бо­роть­ся с са­ла­фит­ски­ми фун­да­мен­та­ли­ста­ми. 

По­нят­но, что де­мо­кра­тия, ис­хо­дя из ее опре­де­ле­ния, может тер­петь на­ли­чие вра­гов. Во­прос в сле­ду­ю­щем: со­глас­ны ли вы ли­шить права на сво­бо­ду слова любую пар­тию, в про­грам­ме ко­то­рой про­пи­са­но огра­ни­че­ние сво­бо­ды слова? А те­перь сде­ла­ем еще один шаг впе­ред: может ли об­ще­ство, ко­то­рое ре­ши­ло быть тер­пи­мым, быть нетер­пи­мым к нетер­пи­мо­сти? 

Есть ле­ген­да, что ав­стрий­ский логик и ма­те­ма­тик Курт Гё­дель, го­то­вясь к эк­за­ме­ну по на­ту­ра­ли­за­ции в США, об­на­ру­жил эту ло­ги­че­скую про­бле­му в аме­ри­кан­ской кон­сти­ту­ции, и за­спо­рил с су­дьей во время эк­за­ме­на — спас его толь­ко при­сут­ство­вав­ший при этом Эйн­штейн. 

Я уже писал о людях, ко­то­рые, на­хо­дясь не в ладах с ло­ги­кой, спра­ши­ва­ли меня, «нужно ли скеп­ти­че­ски от­но­сить­ся к скеп­ти­циз­му». Я от­ве­чал так же, как в свое время По­ппер, когда его спра­ши­ва­ли, можно ли фаль­си­фи­ци­ро­вать фаль­си­фи­ка­цию. 

Мы можем от­ве­тить на эти во­про­сы, ис­поль­зуя пра­ви­ло мень­шин­ства. Да, нетер­пи­мое мень­шин­ство может взять под кон­троль и уни­что­жить де­мо­кра­тию. Как мы по­ка­за­ли, ко­гда–ни­будь наш мир от этого по­гиб­нет. 

Таким об­ра­зом, мы долж­ны быть более нетер­пи­мы с неко­то­ры­ми осо­бен­но нетер­пи­мы­ми мень­шин­ства­ми. Невоз­мож­но под­хо­дить к са­ла­физ­му, от­ри­ца­ю­ще­му права дру­гих на­ро­дов на соб­ствен­ную ре­ли­гию, с аме­ри­кан­ски­ми цен­но­стя­ми и за­пад­ны­ми прин­ци­па­ми. Так что сей­час Запад со­вер­ша­ет са­мо­убий­ство.

Рынки и наука не управляются большинством

Société Générale

Да­вай­те те­перь по­го­во­рим о рын­ках. Ры­ноч­ная си­ту­а­ция — это не сумма мне­ний участ­ни­ков; из­ме­не­ние цены яв­ля­ет­ся от­ра­же­ни­ем дей­ствий наи­бо­лее мо­ти­ви­ро­ван­ных по­ку­па­те­ля и про­дав­ца. Да, пра­ви­ла опять уста­нав­ли­ва­ют самые мо­ти­ви­ро­ван­ные. Это до­воль­но кон­трин­ту­и­тив­но и по­нят­но толь­ко трей­де­рам — что из–за од­но­го про­дав­ца цена может из­ме­нить­ся на 10%. Про­сто про­да­вец нужен упор­ный. 

По­лу­ча­ет­ся, что ре­ак­ция рынка несо­раз­мер­на ис­ход­но­му им­пуль­су. Се­год­ня фон­до­вый рынок имеет объем более 30 трлн дол­ла­ров, но всего один ордер на сумму в 50 млрд, сде­лан­ный в 2008 году, за­ста­вил рынок упасть на 10% — по­те­ри со­ста­ви­ли около 3 трлн дол­ла­ров. А ведь раз­мер ор­де­ра со­став­лял мень­ше 0,2% от об­ще­го объ­е­ма рынка. Этот ордер вы­ста­вил па­риж­ский банк Société Générale, об­на­ру­жив­ший дей­ствия недоб­ро­со­вест­но­го трей­де­ра и пы­тав­ший­ся ис­пра­вить по­след­ствия.

По­че­му рынок ре­а­ги­ру­ет так непро­пор­ци­о­наль­но? Так как ордер был од­но­сто­рон­ним — упрям­ство, — же­ла­ю­щие про­дать были, а же­ла­ю­щих ку­пить не было. Я фор­му­ли­рую это так:

Рынок — это огром­ный ки­но­те­атр с ма­лень­кой две­рью. 



Если об этом пом­нить, легко от­ли­чить че­ло­ве­ка, ко­то­рый ни­че­го не по­ни­ма­ет в том, о чем го­во­рит, на­при­мер, сред­не­го фи­нан­со­во­го жур­на­ли­ста — такой обя­за­тель­но будет смот­реть на что–то одно, либо на раз­мер двери, либо на раз­мер те­ат­ра. В ки­но­те­ат­ре за­про­сто может слу­чить­ся давка — для этого ко­му–то до­ста­точ­но крик­нуть: «Пожар!». Здесь мы видим ту же без­услов­ность, о ко­то­рой мы го­во­ри­ли, об­суж­дая каш­рут. 

Наука ра­бо­та­ет ана­ло­гич­но. Позже мы об­су­дим, по­че­му за по­ппе­ров­ским под­хо­дом к науке стоит пра­ви­ло мень­шин­ства, а пока по­го­во­рим о более по­пу­ляр­ном Фей­н­мане. Он был одним из самых ори­ги­наль­ных умов сво­е­го вре­ме­ни и на­пи­сал книж­ку «Какое тебе дело до того, что ду­ма­ют дру­гие?». 

Это сбор­ник ис­то­рий из его жизни. В ней Фей­н­ман про­во­дит идею «непо­чти­тель­но­сти» науки, опи­сы­вая ана­ло­гич­ный асим­мет­рии каш­ру­та ме­ха­низм. В чем ана­ло­гия? В науке, как и в слу­чае с рын­ком, про­цесс при­ня­тия ре­ше­ний не сво­дит­ся к кон­сен­су­су, он очень асим­мет­ри­чен. Если вы опро­верг­ли ка­кую–то тео­рию, то она те­перь невер­на (я го­во­рю о науке, так что да­вай­те оста­вим в сто­роне дис­ци­пли­ны вроде эко­но­ми­ки и по­ли­то­ло­гии — они от­но­сят­ся ско­рее к ин­ду­стрии раз­вле­че­ний). 


Если бы наука управ­ля­лась кон­сен­су­сом боль­шин­ства, мы до сих пор жили бы в Сред­не­ве­ко­вье, а Эйн­штейн так и остал­ся бы па­тент­ным клер­ком с бес­смыс­лен­ным и бес­плод­ным хобби. 
 

Алек­сандр Ма­ке­дон­ский якобы ска­зал, что «лучше иметь армию овец во главе со львом, чем армию львов, воз­глав­ля­е­мую овцой». Алек­сандр (или ре­аль­ный автор этого из­ре­че­ния) хо­ро­шо по­ни­мал роль ак­тив­но­го, нетер­пи­мо­го и му­же­ствен­но­го мень­шин­ства. Ган­ни­бал с кро­шеч­ной ар­ми­ей на­ем­ни­ков тер­ро­ри­зи­ро­вал Рим пол­то­ра де­ся­ти­ле­тия, вы­иг­рав 22 сра­же­ния, каж­дый раз про­тив чис­лен­но пре­вос­хо­дя­щих рим­ских войск. Его вдох­нов­ля­ла та же мысль. В битве при Кан­нах он за­ме­тил Гис­ко­ну, ко­то­рый жа­ло­вал­ся, что рим­лян боль­ше, чем кар­фа­ге­нян: «Но в таком огром­ном ко­ли­че­стве на­ро­да нет ни од­но­го че­ло­ве­ка, ко­то­ро­го звали бы Гис­ко­ном». 

Unus sed leo: один, но лев. 

Боль­шой вы­иг­рыш, ко­то­рый дают му­же­ство и упор­ство, ха­рак­те­рен не толь­ко для во­ен­но­го вре­ме­ни. Раз­ви­тие об­ще­ства, будь то мо­раль или эко­но­ми­ка, опре­де­ля­ет­ся неболь­шим ко­ли­че­ством людей. Таким об­ра­зом, чтобы по­вли­ять на со­сто­я­ние об­ще­ства, нужно быть го­то­вым на жерт­вы. Дело не в кон­сен­су­се, боль­шин­стве, ко­ми­те­тах, мно­го­слов­ных об­суж­де­ни­ях, на­уч­ных кон­фе­рен­ци­ях и го­ло­со­ва­ни­ях — чтобы из­ме­нить всё, до­ста­точ­но лишь несколь­ких че­ло­век. Для этого нужна асим­мет­рия — а она есть все­гда.

Нассим Талеб https://ru.insider.pro