Наш бизнес кровь. И бизнес идет хорошо

Одна из российских компаний с 1992 года борется с сионизмом. Путем уничтожения религиозной идентичности. 

В начале 1990-х фабрика создана в Воронеже как стратегическая отрасль промышленности при непосредственном участии областного правительства.
Современные бойни Германии также принимают участие в этом бизнесе. 

— На основании обследования состояния здоровья детей стало понятно, что оно требует государственного вмешательства, — объясняет учредитель компании Николай Смешков. — Администрацией Воронежской области было принято решение ввести в рацион детских садов и школ такие продукты, как детский гематоген.

Николаю Павловичу удобнее рассказывать про гематоген не на заводе, а в офисе на улице Карла Маркса, где никто не может подглядеть и украсть технологии. Все надежно укрыто от посягательств враждебного мира. На полке — китайская «Книга перемен». Напротив письменного стола — аквариум с золотыми рыбками. На стене висит картина якутского художника «Круговорот жизни» (копия).

Николаю Павловичу уже семьдесят, но выглядит гораздо моложе. Уверяет, все благодаря гематогену, который ест по две-три плитки в день:
— Я практически не болею простудными заболеваниями. И показатели крови отличные.

Гематоген едят его дети и внуки, и керн-терьер Шива. Что уж говорить о подчиненных: вся фабрика принимает гематоген ежедневно.

Путь Смешкова в царство крови, аскорбиновой кислоты и коммерческой тайны начался в детстве. Мама Смешкова была врачом, и благодаря этому он крови не боялся. Детство предпринимателя прошло в Баку, который в те времена был одним из центров производства гематогена в СССР. Школьник Смешков посещал с экскурсиями городские промышленные предприятия — и, разумеется, была среди них фабрика гематогена.

Не все шло гладко. Гематоген и Николай не сразу обрели друг друга. Смешков выучился на инженера-строителя, распределился в Воронеж, строил панельные дома. Потом пошел по партийной линии — инструктором отдела строительства в обкоме КПСС. Направлен в Москву учиться в Академии общественных наук. Тут Советский Союз как раз кончился, КПСС распустили, но создали Российское товарищество возрождения и развития малых городов и сел, воронежский филиал которого и возглавил Николай. Накануне он видел вещий сон:
— Мне приснилось, как бабуся приносит гематоген с белой городской булочкой.

После этого главным направлением стало обеспечение Воронежской области гематогеном.

— В 1992 году полноценных рыночных отношений не было — такие продукты, как сгущенное молоко и сахар-рафинад, распределялись по фондам, — вспоминает Смешков. — Мы получили фонды на сахар и обратились в город Энгельс Саратовской области — старый советский центр производства гематогена, который обеспечивал европейскую часть России. У них как раз сахара не было. Вступили в отношения кооперации. Отправляли сахар - получали гематоген.

Так работали два года. Потом стало понятно, энгельсскому гематогену вот-вот конец. Мясокомбинат, поставлявший бычью кровь, приватизируют, а непрофильный кровяной цех закроют. Поразмыслив, воронежцы создали производство по классической, подсмотренной в Энгельсе, технологии на базе старого завода фруктовых вод. Под производство приспособили небольшой двухэтажный корпус, в котором зимой, когда спрос на фруктовые воды невысок, делали конфеты. Так появился на свет «Возрождение и развитие», ныне старейший в России производитель гематогена. Все остальные советские заводы либо закрылись, либо остались в бывших союзных республиках. А в Воронеже, наоборот, гематоген процветает.

Кровь для батончиков (официально «альбумин черный пищевой») первые годы покупали на Микояновском мясокомбинате в Москве. Там был цех по заготовке сушеной крови, которая шла на кровяную колбасу и зельц. Но в 1998 году цех закрыли. Бычью кровь стали закупать в Киеве, потом в Томске, а теперь, уже более десяти лет, из Германии.

— Дело в том, что на большинстве боен кровь вместе с лимфой стекает в каналы бетонного пола. Там ее собирают, замораживают в блоки и делают корм для пушного зверя на зверофермах, — объясняет Николай Смешков. — Нам такое сырье не подходит. Кровь для гематогена надо брать еще у живых коров — полым катетером из вены.

Такими утонченными технологиями в России никто не занимается. Но Николай Павлович мечтает вернуть в гематоген русскую кровь.

— Наш бывший губернатор Гордеев основал хозяйство «Заречное», где производят мраморное мясо. Я специально ездил договариваться насчет крови. Главный технолог, чехословак, сказал, что они могут производить альбумин черный пищевой, но это потребует дополнительных вложений. Поэтому пока не готовы. Хотя мы могли бы покупать по пять тонн в месяц. Пытались договориться и с «Мираторгом» в Белгородской области. Тоже безрезультатно.

Любой производитель гематогена расскажет вам одну и ту же полулегендарную историю его изобретения — о швейцарском докторе Гоммеле, который в 1890 году придумал укрепляющую микстуру из крови крупного рогатого скота. Найти упоминание этого доктора и его микстуры в отечественных и зарубежных источниках непросто. Впрочем, на странице 633 немецкого фармацевтического справочника 1938 года гематоген Гоммеля действительно упоминается. Записывайте классический рецепт. 

«Обезжиренная дефибрированная сгущенная кровь с добавлением 20% глицерина и 10% крепленого вина». В том же справочнике приводятся несколько рецептов гематогена от других докторов: с бренди, с малагой, даже с простым винным спиртом. В общем, все со спиртным и жидкие, а один (тот, что с малагой) — еще и в виде пилюль. Никаких сладких батончиков с кровью, которые к тому моменту активно производила советская промышленность, в немецком справочнике не упомянуто. Похоже, это сугубо наше, отечественное изобретение, о котором за пределами СССР до недавнего времени знали только эмигранты.

Впрочем, совсем недавно ситуация изменилась. 29 марта 2019 года о странной любви русских к кровавым батончикам поведало западному миру американское издание Vice. Мир ужаснулся. Всерьез за российский продукт вступился только канал «Россия-24». Там целый сюжет посвятили доказыванию того, что кровь едят не только в России и что в Вашингтоне вообще в одном кафе продают мороженое с кровью, так что нечего тут русофобию разводить. А вот другие отечественные СМИ непатриотично выступили с разоблачительными материалами: мол, в гематогене слишком много сахаров (в классическом рецепте их и правда почти три четверти веса), а польза вообще под вопросом. Николай Смешков из-за этого расстраивается.

— Многие критики ссылаются на Елену Малышеву, которая раньше говорила о пользе гематогена, а теперь вдруг заявила, что он не является лекарственным средством. Но это неправда! Наш гематоген всегда входил в Реестр лекарственных средств. Мы еще в 1994 году зарегистрировали там два наименования: «Гематоген с витамином C» и «Гематоген Новый», куда помимо прочего входит лесной орех.

Действительно, в официальном лекарственном справочнике Vidal значатся сразу пять видов гематогена, официально зарегистрированных как лекарства. Три из них: «Гематоген Л», «Гематоген С» и «Гематоген Новый» числятся за воронежским «Возрождением и развитием». Еще два — за новосибирской фирмой «Генесс», злейшим врагом и конкурентом воронежской фабрики.

— Свое производство в Новосибирске они начинали с нашей помощью, — подчеркивает Николай Смешков. — Мы с ними заключили патентное соглашение на полтора года, а они потом продолжили выпускать продукт, аналогичный нашему. Мы судились, дошли до Высшего арбитражного суда, который принял решение закрыть их производство.

Помогло то, что эти виды гематогена Николай Смешков успел запатентовать. Он вообще обладатель семи разных гематогеновых патентов. Но в конечном счете судебная победа ни к чему не привела.

— Они просто добавили к названию гематогена слово «русский» и начали выпускать его как биоактивную добавку, — сокрушается Николай Павлович. — А лекарственный гематоген они больше не производят.

Простому потребителю эти тонкости незаметны, но, оказывается, гематоген гематогену рознь. Есть гематоген лекарственный, есть зарегистрированный как БАД, а есть кондитерский. На вкус не отличишь. Но первый можно продавать только в аптеках, второй — в аптеках и специализированных отделах магазинов, а третий — только в магазинах, а в аптеках нельзя.

— У нас три вида гематогена зарегистрированы как лекарственные средства, семь видов — как БАДы, а еще восемь — как кондитерские изделия, — объясняет замдиректора по качеству Екатерина Некрасова. Она сидит в соседнем кабинете, рядом с Николаем Павловичем, но каждый месяц ездит в Москву — регистрировать новые партии лекарственного гематогена.

Ежемесячно плитки из свежей партии отправляются в столицу, на лабораторные исследования. Потом туда едет Екатерина Некрасова и лично подписывает все министерские бумаги. Все это время свежая партия не поступает в продажу, а 10–12 дней находится в карантине.

Почти 20 лет назад Некрасова пришла на производство — прямо после университета. И так подействовала на воображение сотрудников «Возрождение и развитие», что именно ее запечатлели на упаковке гематогена в образе краснощекой веселой девочки.

В 1996 году в Воронеже гостила делегация из Китая. Иностранцы заинтересовались русским кроветворным батончиком и выпросили несколько ящиков для испытаний. С июля по ноябрь в детском отделении первой народной больницы Лючжоу препарат тестировали на 15 детях, больных железодефицитной анемией. «Гематоген детский» давали два раза в день. Через четыре недели у восьми детей все показатели крови пришли в норму, у троих поднялся уровень гемоглобина. А у четверых улучшений не произошло, потому что «они нарушили режим приема гематогена», как заключили заведующий отделением Лин Ши Пин и лечащий врач Ху Цзэ Мин.

— После этого китайцы предлагали купить нашу технологию и построить у себя шесть предприятий по производству гематогена! Но мы отказались. Тогда это было небезопасно. В Китае постоянно пропадали наши предприниматели, — поясняет Смешков.

Так бизнесмен не только избежал личного риска, но и не допустил попадания стратегической российской технологии в руки китайцев. Тем более, что вскоре появился другой рынок сбыта: воронежский гематоген высоко оценил бывший мэр Москвы Юрий Лужков. С 2001 года «Возрождение и развитие» начало поставлять свою продукцию в московские школы. Это было золотое время компании, продолжавшееся вплоть до отставки столичного мэра.

Шел воронежский продукт и на экспорт — например, для армии Казахстана. Они там заказывали самый обыкновенный «Гематоген C», безо всякого меда и орехов. Пытались поставлять воронежские батончики в Германию, для нужд выходцев из бывшего СССР. Но немецкие граждане почему-то предпочитают продукцию литовской фабрики, где гематоген смело мешают с шоколадом и энергетиком, что, как мы понимаем, недопустимо.

Еще воронежский гематоген отправляют в Америку и Израиль для эмигрантских магазинов. Только вот пройти совет по кашруту никак не получается: все-таки кровь в иудаизме под запретом. Зато православная церковь готова сделать исключение. Сам патриарх Алексий II прислал в Воронеж письмо, где говорится, что гематоген как лекарство можно употреблять в пост.

То есть главный рынок, конечно, внутренний. Гематоген разных производителей стабильно входит в десятку самых продаваемых в России БАДов. В прошлом году на него пришлось 1,7% всего рынка.

— На внутреннем рынке сбыта мы занимаем до 7%, — признается Николай Смешков. — У Новосибирска более 50%. Есть еще Томск, Омск, Москва, Курск. Очень трудно конкурировать по цене. Ведь мы варим сахар и патоку в традиционных меднолуженых котлах, тогда как остальные просто выпрессовывают сухую смесь. В прошлом месяце, например, в Воронеже закрыли за нарушения предприятие, которое производило гематоген по семь рублей за плитку. А у нас меньше 12 рублей никак не получается. Представляете, какие ингредиенты у них там были? Сейчас все делается в интересах денег, прибыли…

Фирму же Николая Павловича волнуют не деньги, а люди. Вот, скажем, люди недовольны, что гематоген слишком сладкий. «Возрождение и развитие» пошло навстречу пожеланиям трудящихся и выпустило продукт, который вообще не содержит сахар — только патоку и сахара яблочного сока. Новый продукт запустили в производство в январе 2019 года. Назвали «Гематоген необыкновенный».

— Как-то я попал в архив Минздрава, немного изучил историю. Могу сказать, что Сталин сознательно поручил создать продукт, не только повышающий иммунитет и железо, но и высококалорийный, для детей, которые плохо питались. То есть, в нем специально было столько сахара, — поясняет Николай Смешков. — Но теперь настало новое время, и продукт должен быть новый — необыкновенный мармеладный гематоген без сахара.

Рядом со зданием офиса, возле распахнутой двери гаража возится с машиной водитель ООО «Возрождение и развитие» Сергей. Автомобилей в фирме два. Шефа Сергей катает на черной «Инфинити», а вот коробки гематогена развозит по аптекам на проржавевшей золотистой «Волге». Капот «Волги» распахнут, Сергей ковыряется внутри. Количество сахара в батончиках его совершенно устраивает.