О выселении в отдаленные районы СССР всех украинцев

   В феврале-марте 1992 г. на Украине наблюдался всплеск антироссийских настроений, что являлось следствием публикации совместного приказа НКВД СССР и Наркомата обороны СССР от 22 июня 1944 г. за подписями Л.П. Берии и Г.К. Жукова о выселении в отдаленные районы СССР всех украинцев, проживавших под немецкой оккупацией. Это было нечто вроде сенсации. Украинский историк В.И. Марочкин обнаружил этот приказ в киевском Центральном государственном архиве общественных организаций Украины (ЦГАООУ) и опубликовал его в газете «Литературная Украина»

Опровержение этой псевдосенсации последовало довольно оперативно. Уже весной 1992 г. в «Военно-историческом журнале» появляется статья полковника Е.Н. Москаля «Сеятели вражды», где названный «документ» воспроизведен факсимильно и полностью. Выяснилось, что ни по линии НКО, ни по линии НКВД/НКГБ ведомственные приказы № 0078/42 от 22 июня 1944 г., согласно справкам из Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО) и из Центрального архива Министерства безопасности РФ (ЦА МБРФ, позднее – ЦА ФСБ РФ), не значатся. Приказ № 0078 по НКВД за 1944 г. датирован 26 января, подписан зам. наркома С.Н. Кругловым и посвящен организации лагерей для немецких военнопленных в городах Нежин и Полтава и на станции Згуровка.

Одних этих фактов вполне достаточно для заключения, что мы имеем дело со сфальсифицированной фальшивкой. В дополнение к ним Е.Н. Москаль приводит еще примеры грубейших ошибок фальсификаторов: так, упомянутых в тексте «приказа» особых отделов в 1944 г. попросту не было (их функции были переняты созданными 19 апреля 1943 г. органами СМЕРШ). В составе войск НКВД дивизий с обозначением «карательные» не существовало.

Но самое интересное заключается в следующем: приказа не оказалось и в киевском ЦГАООУ,  на который ссылался В.И. Марочкин. Там хранится вовсе не приказ, а немецкая пропагандистская листовка. Документ в действительности заканчивается так: «УКРАИНЦЫ! Этот приказ находится в руках Германского Верховного Командования». В своей публикации в «Литературной Украине» В.И. Марочкин эту концовку документа, в корне меняющую суть дела, не привел, пойдя тем самым на прямую умышленную фальсификацию. И это еще не все: архивное дело № 997 в ЦГАООУ, к которому относится этот «приказ Берии и Жукова», озаглавлено так: «Листовки, журнал “Вестник немецко-фашистского и украинского националистического Харькова”». Стало совершенно ясно, что этот «документ» сочинен в недрах немецко-фашистских пропагандистских или разведывательных служб.

В марте 1992 г. «Литературная Украина» под рубрикой «Возвращаясь к напечатанному» опубликовала письмо директора ЦГАООУ Р.Я. Пирога, вносящее ясность в вопрос об источнике приказа и дезавуирующее публикацию В.И. Марочкина. В этом опровержении Р.Я.Пирога особо обращалось внимание на тот факт, что данный «приказ Берии и Жукова» представляет из себя немецкую типографскую листовку издания 1944 года – с издательским знаком «566». Но даже после этого редколлегия «Литературной Украины» сочла необходимым от себя заметить, что, учитывая «сталинский геноцид», существование такого документа все-таки возможно.

Под «сталинским геноцидом», на который как на якобы установленный факт ссылалась редколлегия «Литературной Украины», имелась в виду смертность от голода на Украине в 1932-1933 гг. Уже тогда, в начале 1990-х годов, активно конструировалась чрезвычайно искаженная «история», согласно которой указанная трагедия в 1932-1933 гг. произошла будто бы из-за сознательной антиукраинской политики Москвы, что поначалу называлось «сталинским геноцидом», а позднее было переиначено в «геноцид украинского народа», с перспективой приравнять это к Холокосту, возложив ответственность на Российскую Федерацию и заставив ее платить соответствующую компенсацию. Опираясь на этот искусственно сконструированный артефакт, редколлегия «Литературной Украины» и делала вроде бы логичный вывод о возможности существования реального приказа, подобного фальшивому «приказу НКВД и НКО» от 22 июня 1944 г. Реальная же история, связанная со смертностью от голода в 1932-1933 годах, разительно отличалась от артефактной. Известно, что стихийное бедствие в виде засухи во все времена было страшной трагедией для крестьянства. В СССР в 1931 г. засуха поразила пять хлебопроизводящих регионов, и тогда Советскому правительству с большими потерями удалось ограничить масштабы этого бедствия и локализовать очаги голода. Но, поскольку в 1932-1933 годах ситуация с засухой и страшным недородом урожая в ведущих зерновых регионах (Украина, Северный Кавказ, Среднее и Нижнее Поволжье, Южный Урал и др.) не улучшилась, то у государства уже не оказалось достаточных средств и возможностей ограничить и локализовать очаги голода.

Мы привели эту аргументацию для того, чтобы показать, что смертность от голода в 1932-1933 гг. на Украине и в ряде других регионов СССР не являлась следствием сознательного «геноцида», и, следовательно, редколлегия «Литературной Украины» использовала ложный аргумент для подкрепления своей версии о возможности существования реального приказа о депортации украинского народа.

Так что не приходится удивляться тому, что письмо Р.Я. Пирога не остановило «триумфального шествия» фальшивки  по Украине. Ее перепечатывали газеты «Вече» (печатный орган житомирской организации «Руха»), «Вестник Переяславщины» и др. 18 марта 1992 г. поэт и один из руководителей «Руха» Иван Драч сослался на фальшивый приказ в полемике с российским писателем Борисом Можаевым.

Докатилась волна публикаций этого «документа» и до России. Фальшивка в виде подлинного документа была помещена С.У. Алиевой в подготовленное ею трехтомное издание, посвященное национальным репрессиям в СССР, и опубликованное в 1993 г. При этом вся аргументация, содержавшаяся в ранее опубликованной статье Е.Н. Москаля в «Военно-историческом журнале», была попросту проигнорирована.

На состоявшейся 28 марта 2001 г. в обществе «Мемориал» (прим. ТС: признано в РФ иноагентом) (М. Каретный, 12) презентации монографии П.М. Поляна «Не по своей воле…: История и география принудительных миграций в СССР» (М., 2001) выступила также и С.У. Алиева. Из ее выступления стало ясно, что она по-прежнему считает подлинным приказ НКВД и НКО от 22 июня 1944 г. о выселении украинского населения, находившегося под немецкой оккупацией. Но ее никто не поддержал. Слишком очевидны признаки, говорящие о том, что этот приказ – фальшивка.

Случай с С.У. Алиевой – это нонсенс. В целом же не только в исторической науке, но и в публицистике, в журналистской среде, среди общественных деятелей, включая руководителей и активистов «Мемориала», сложилась довольно единодушная оценка этого «документа» как фальшивки, состряпанной немецко-фашистскими пропагандистскими или разведывательными службами. В октябре 1994 г. с заявлением, что приказ от 22 июня 1944 г. о выселении жившего в оккупации украинского населения является фальшивым, выступило Главное архивное управление при Кабинете Министров Украины.

Однако в украинской печати и кинематографе этот «приказ» время от времени продолжал «всплывать» в виде якобы подлинного. При этом от читателей и зрителей тщательно скрывалось, что оригинал «документа» в архивах не выявлен и никто его не видел. 24 августа 1996 г. по украинскому телеканалу УТ-1 прошла презентация фильма «Страченi свiтанки», посвященного УПА (Украинской повстанческой армии), и в нем текст «приказа» от 22 июня 1944 г. цитируется в виде достоверной информации. В мае 2000 г. в газете «Вечерний Киев» было упомянуто об этом «приказе» как об общеизвестном достоверном факте. В октябре 2002 г. в украинском еженедельнике «Зеркало недели» утверждалось, что некогда секретный приказ № 0078/42 от 22 июня 1944 г. «теперь известен всем»]. Текст «приказа» в виде якобы подлинного документа «гуляет» и по сети Интернет.

Помимо Е.Н. Москаля, анализом этого «приказа НКВД и НКО» занимался и ряд других специалистов. В.А. Козлов и О.К. Локтева, откликнувшиеся на разразившийся скандал в первой из серии своих статей «”Архивная революция” в России (1991–1996)», указали и на другие «просчеты» фальсификаторов. Так, двойной номер совершенно секретного приказа должен был иметь два нуля перед обеими составляющими: 0078/0042, а не 0078/42. Специалисты по истории сталинских депортаций Н.Л. Поболь и П.М. Полян детально проанализировали этот «приказ» и полемику  вокруг него и выразили свое полное согласие с выводами Е.Н. Москаля, В.А. Козлова и О.К. Локтевой о его фальсифицированном происхождении.

Многих исследователей сбивает с толку правдоподобие содержания «приказа Берии и Жукова», но при внимательном изучении получается, что это не так. Мы лично знакомы с текстами десятков приказов такого рода (настоящих), и «приказ Берии и Жукова» выбивается из общего ряда из-за наличия в нем текстуальных и смысловых странностей и несуразностей. Первая  – отсутствие фамилий ответственных за операцию. Берия не мог поручить осуществление столь важной акции  неизвестно кому (во всех подписанных им приказах обязательно указывались фамилии ответственных). Чтобы не быть голословным, приведем один пример. В приказе НКВД СССР и НКГБ СССР № 00419/00137 за подписями Берии и Меркулова от 13 апреля 1944 г. «О мероприятиях по очистке территории Крымской АССР от антисоветских элементов» четко сказано: «Выполнение настоящего приказа возложить на зам. наркома государственной безопасности СССР тов. КОБУЛОВА, зам. наркома внутренних дел СССР тов. СЕРОВА, наркома внутренних дел Крымской АССР тов. СЕРГИЕНКО и наркома государственной безопасности Крымской АССР тов. ФОКИНА». Повторяем, фамилии и должности ответственных обязательно присутствуют во всех приказах, которые подписывал Л.П. Берия, чего недоучли немецко-фашистские сочинители «совместного приказа НКВД и НКО».

Еще одна странность: двухчленная градация жившего в оккупации украинского населения:

1) украинцы, которые работали и служили у немцев;

2) все остальные украинцы, которые знакомы с жизнью во время немецкой оккупации.

Во всех известных нам инструкциях, которыми пользовались органы НКВД, НКГБ и СМЕРШ в работе с бывшим оккупированным населением, такой градации не было. Там она была более дифференцированной и не объединяла всех подряд (от бургомистра до дворника) под одной рубрикой работавших и служивших у немцев. Причем даже пособники оккупантов четко дифференцировались: первый, верхний, слой составляли бургомистры, крупные чиновники оккупационной администрации, руководящий состав органов полиции, пропаганды и т.п.; далее следовал слой пониже, состоявший преимущественно из рядовых полицейских и деревенских старост. Собственно, в основном только представители этих двух «слоев» подлежали аресту и ведению следствия (причём и деревенские старосты арестовывались не все подряд, а только те из них, кто был отнесён к категории «активных пособников оккупантов»; деревенские же старосты, не отнесённые к этой категории, репрессиям не подвергались). Подавляющее же большинство бывшего оккупированного населения, включая работавших при немцах простыми рабочими на заводах, фабриках, шахтах и т.п., не подпадало под репрессирование ни в какой форме (ни в форме ареста, ни в форме высылки, ни в какой-то иной форме).

Конечно, сфера деятельности органов НКВД, НКГБ и «СМЕРШ» на освобожденной территории далеко не ограничивалась критериями соответствующего отбора по фактам работы или службы у оккупантов. В частности, объектом пристального внимания указанных органов являлись лица, в отношении которых становилось известно, что во время оккупации их не было в данном городе или посёлке, а появились они там незадолго до отступления немецких войск. Органы контрразведки, подозревая в них возможных вражеских агентов и разведчиков, специально занимались выявлением таких людей и их тщательной проверкой. Если по результатам проверки указанные подозрения в отношении того или иного человека не подтверждались, то его обычно оставляли в покое, и не следовало никаких репрессий.

Авторы фальшивки нашли «обоснование» (приписав его советскому руководству) необходимости выселения даже тех украинцев, которые, хотя и жили в оккупации, но не работали и не служили у немцев. Оказывается, их надо было выслать потому, что они «знакомы с жизнью во время немецкой оккупации». В данном случае фальсификаторы в принципе верно понимали, что руководство СССР не могло испытывать полного политического доверия к бывшему оккупированному населению, но при этом сильно преувеличивали степень этого недоверия. По мнению составителей фальшивки, в глазах советских властей знакомство с жизнью в условиях оккупации являлось якобы достаточным основанием для репрессирования (в форме выселения), чего в реальной жизни, конечно, не было. Сама по себе жизнь в оккупации не являлась криминалом. Но всё же указанное «знакомство» имело определенные негативные последствия, выразившиеся в том, что люди теперь должны были отмечать в своих анкетах и автобиографиях факт проживания на оккупированной территории. На практике это могло повредить при выдвижении на руководящие должности, приёме на секретные работы и т.п. Но та зловещая картина, нарисованная в фальшивом «приказе» (о необходимости выселения этих людей, причём «ночью и внезапно»), разумеется, далеко не соответствовала действительности.

В «приказе НКВД и НКО» дается указание выслать «всех украинцев, проживавших под властью немецких оккупантов». А где оговорка относительно украинцев – активных участников партизанского движения и боевого подполья? Или их тоже решили выслать? Последнее – более чем невероятно.

Отдельные пассажи в фальшивке просто смехотворны. «Приказ» выходит в конце июня, а осуществление операции планируется после сбора урожая, т.е. не ранее конца сентября (разница в три месяца). Планируемая акция относится к категории строжайшей государственной тайны, и о ней должен знать чрезвычайно ограниченный круг лиц. А что же мы наблюдаем? Оказывается, с «приказом» знакомится относительно широкий круг лиц (до командира полка включительно) – и это за три месяца до начала операции! В такой ситуации утечка информации и расползание слухов о предстоящем выселении были бы неизбежны. И о какой же тут секретности и внезапности можно говорить? Невозможно представить, чтобы Берия, хорошо разбиравшийся в подобного рода делах, мог подписать такой откровенно глупый приказ...