Как разлюбить коммунистических чикатил

автор Дмитрий Ольшанский

Сегодня – день памяти жертв советского террора. Вечная им память. Но вот что я хочу сказать в связи с этим. Почему мы видим в России эту большую и упорную толпу, которая держится за всех коммунистических чикатил двадцатого века?

Казалось бы, не так уж много и надо – умственно и душевно – чтобы ужаснуться, заглянув даже на минуту в океан крови и страданий, которые принесла русским совчина: тотальное ограбление и массовые убийства 1918–1920, потом новое всеобщее ограбление, коллективизация и голод 1929–1933, потом еще одна, самая большая бойня 1937–1938, потом послевоенная дикая жестокость (приговоры по 25 лет просто за «наличие в списке по алфавиту»), и все это время – концлагеря, и все это время – тотальный снос, игиловский вандализм, и все это время – изощренные издевательства над людьми, над всеми вообще людьми от колхозников без паспортов, зарплат и пенсий до самих гангстеров из Политбюро, издевательства, каких просто не знает цивилизация нового времени – и только к 1956 году наконец полный мрак сменяется бедной и очень стесненной во всех отношениях, но все же не лишенной просветов почти что обычной жизнью.

Как можно равнодушно игнорировать этот величайший ад, барабаня глупости вроде «такое время было», «так надо», «зато в космос полетели», «зато империя», «без НКВД все неграмотные были бы», «Салтычиха крепостных мучила, вот поэтому надо на Колыму», «хруст булки», «бурлаки на Волге страдали», etc.

Конечно, агрессивное невежество и эмоциональная тупость многое объясняют. Многое, но не все. Дело в том, что когда люди как-то дико и нелепо высказываются о прошлом, они, как правило, говорят не об этом самом прошлом, о котором они мало что знают. Они говорят о настоящем, о чем-то недавнем, вчерашнем, и в любом случае – о своем.

Так вот, навязчивое отрицание советских преступлений – или, в лучшем случае, безразличие к ним – связано с тем, что их осуждение связалось в сознании миллионов людей с более свежими преступлениями, и эти осуждающие причинили ныне живущим пусть и не так много боли, как коммунисты прежних времен той стране, но – тоже достаточно.

Вдумайтесь в следующий факт. В конце двадцатого века Россия оказалась единственным освобожденным от коммунизма государством бывшего СССР и Восточного блока, где на смену прежнему строю пришло... ничего. Все остальные экс-советские народы – плохо ли, хорошо ли, по-разному – начали строить свои национальные дома, и альтернативой коммунизму для них стала национальная история, культура, вера и политическая солидарность.

И пусть они кое-что существенное потеряли в процессе этих перемен – но одновременно и приобрели. Перестали быть абстрактными трудящимися в поиске абстрактно идеального общества – и стали собой, поляками, венграми, эстонцами, да хоть бы и румынами. А русские не стали никем и не получили ничего. Все ту же стертую идентичность «РСФСР», потерю земель, потерю людей, унижение и грабеж.

И все это – под те же антикоммунистические вроде бы разговоры, смысл которых для всех, кроме России, состоял в том, что мы больше не коммунисты, и это значит, что мы великие, мы самые лучшие, мы все друг другу родные, и мы всех победим – и только для России полагался совсем другой вывод: мы плохие, мы виноваты, нам надо каяться, нам надо что-то отдавать и кому-то платить, нам никого больше нельзя побеждать, а никаких родных тут вообще нет, а есть «население».

И когда советскую власть ругали в Вильнюсе, Киеве, Варшаве, Будапеште – это возвышало, ну или хоть утешало местные народы в трудные времена. А когда советскую власть ругали в Москве – из этого следовало, что местный народ – он и есть главное зло этой советской власти, и его-то одного, как выяснилось, за все произошедшее и наказали.

И люди это запомнили. И люди сделали хоть и неверный, но гарантированный, неизбежный вывод: когда осуждают коммунистические преступления – это хотят осудить нас. Осудить, а потом и унизить, ограбить, лишить того, что все-таки нажито хорошего, да и выгнать в темную пустоту.

Раз враги коммунистов – это почти всегда заодно и враги России и русских, значит, коммунисты были хорошие. Очень глупо. Но, повторюсь, неизбежно – после всего, что случилось, и не в 1918-м, 1929-м или 1937-м, а намного позже.

И теперь нам придется долго и трудно отучать наш несчастный народ от любви к коммунистической чикатиле, к воображаемому Джугашвили, которого он, этот народ, полюбил назло журналу «Огонек», хотя каждый, кто знает русскую историю, знает, что все эти люди из условного журнала «Огонек» отлично устроились бы и при самом лютом Сталине, и квартиру на Ленинском бы получили, тогда

Ну что поделать, исторический миф бывает и горьким, и вредным. Но все-таки я верю, что мы его преодолеем. Чем лучше будут жить люди и чем меньше их будут унижать – тем сложнее им будет проникнуться этим садомазохистским мифом о коммунизме, где бойня и варварство упрямо прикрываются жалким, сиротским «зато».

«Зато в тюрьме все по-настоящему, слова на ветер не бросают». «Зато в казарме если уж дружба, так дружба». «Зато в детском доме понимаешь, как все устроено». «Зато в космос полетели». Когда живут хорошо, когда живут – и самих себя любят, то уже не нужно это «зато».

И тогда сразу понятно, какого масштаба катастрофу принес нам советский двадцатый век.

Источник: Блог Дмитрия Ольшанского