Всё-таки надо поаккуратнее с историческими фактами: обычно ларчик открывается просто

Вики непрерывно совершенствуется, во многих  случаях (в исторических темах) она дает откорректированную и вполне релевантную информацию. Но проверять всё равно  нужно каждый факт и каждую цифру. 

А вот с Рычаговым почему-то сохраняется зашквар именно по "летающим гробам". 

У меня в домашней библиотеке именно это издание. 

Но честь Исакова здесь, в этой теме,  никоим образом не затрагивалась, наоборот, подтверждено, что он не мог быть автором рассматриваемой  байки. 

С другой стороны, необходимость фейка именно для Симонова никак не объясняется. В нём Рычагов выглядит круглым идиотом-неврастеником, а ИВС - исключительно взвешенным, государственно мыслящим  человеком, не поддающимся сиюминутным эмоциям, которые вполне могли быть вызваны дебильным обвинением. 

Где-то мелькала фамилия другого известного автора, но не берусь повторить, т.к. подробности  четко не припоминаю. 

Ну, Симонов именно так говорит от имени Исакова в разделе   Беседы с Адмиралом флота Советского Союза И. С. Исаковым   21 мая 1962 года

Человек, рассказывавший мне все это, стремился быть предельно объективным, стремился рассказать о разных чертах Сталина — и привлекавших и отталкивавших. Воспоминания касались главным образом предвоенных лет, отчасти военных. Буду приводить их так, как запомнил, не соблюдая последовательности.

Эта ассоциация тоже у меня возникла в связи с теми моими воспоминаниями, о которых я говорю.

Вот одно из них. Это происходило на Военном совете, незадолго до войны, совсем незадолго, перед самой войной. Речь шла об аварийности в авиации, аварийность была большая. Сталин по своей привычке, как обычно на таких заседаниях, курил трубку и ходил вдоль стола, приглядываясь к присутствующим, иногда глядя в глаза, иногда в спины.

Давались то те, то другие объяснения аварийности, пока не дошла очередь до командовавшего тогда Военно-воздушными силами Рычагова. Он был, кажется, генерал-лейтенантом, вообще был молод, а уж выглядел совершенным мальчишкой по внешности. И вот когда до него дошла очередь, он вдруг говорит:

— Аварийность и будет большая, потому что вы заставляете нас летать на гробах.

Это было совершенно неожиданно, он покраснел, сорвался, наступила абсолютная гробовая тишина. Стоял только Рычагов, еще не отошедший после своего выкрика, багровый и взволнованный, и в нескольких шагах от него стоял Сталин. Вообще-то он ходил, но когда Рычагов сказал это, Сталин остановился.

Скажу свое мнение. Говорить это в такой форме на Военном совете не следовало. Сталин много усилий отдавал авиации, много ею занимался и разбирался в связанных с нею вопросах довольно основательно, во всяком случае, куда более основательно, чем большинство людей, возглавлявших в то время Наркомат обороны. Он гораздо лучше знал авиацию. Несомненно, эта реплика Рычагова в такой форме прозвучала для него личным оскорблением, и это все понимали.

Сталин остановился и молчал. Все ждали, что будет.

Он постоял, потом пошел мимо стола, в том же направлении, в каком и шел. Дошел до конца, повернулся, прошел всю комнату назад в полной тишине, снова повернулся и, вынув трубку изо рта, сказал медленно и тихо, не повышая голоса:

— Вы не должны были так сказать!

И пошел опять. Опять дошел до конца, повернулся снова, прошел всю комнату, опять повернулся и остановился почти на том же самом месте, что и в первый раз, снова сказал тем же низким спокойным голосом:

— Вы не должны были так сказать, — и, сделав крошечную паузу, добавил — Заседание закрывается.

И первым вышел из комнаты.

Все стали собирать свои папки, портфели, ушли, ожидая, что будет дальше.

Ни завтра, ни послезавтра, ни через два дня, ни через три ничего не было. А через неделю Рычагов был арестован и исчез навсегда.

Вот так это происходило. Вот так выглядела вспышка гнева у Сталина.

Упоминание недели вместо реальных двух месяцев нивелирует весь остальной  контент. 

Затупил я чой-то. :)

Полноценных мемуаров нет. Есть отрывочные воспоминания по отдельным годам, про Рычагова там ни слова. 

Фиксировались все лица, заходившие в кабинет,  вне зависимости от цели собрания. Это могло быть заседание Политбюро, его группы, просто совещание, доклад Сталину, прием делегаций, прием дипломатов эт цетера. Формат приема в журнале не фиксировался, просто вошли тогда-то - вышли тогда-то.