Предсмертная записка.

Я думаю человек просто хочет разобраться, надеюсь...

Вот из той книги:

Что же все-таки произошло с Борисовым? Версий существует до­статочно много, например, один из воспоминателей даже утверждал, что Борисова «убили еще 1 декабря». Совершенно другую картину ри­сует уже неоднократно упоминавшийся P. O. Попов: «Сегодня многие упрощенно представляют обстановку 2 декабря в Ленинграде. Ведь при­ехало много начальства. Все легковые машины, и не только УНКВД, были в разгоне. Сталин захотел допросить Борисова. Последовал его звонок Аг­ранову и Борисова срочно повезли на грузовой машине. Единственной, ко­торая оказалась в гараже НКВД на Литейном 4. Сопровождали Борисова дежурившие в тот день сотрудники оперативного отдела. Одного сопро­вождающего я знал — Малий, он как-то отдыхал вместе со мной. Фами­лии второго не помню. Как мне рассказывали: один из сопровождающих сел в кабину, а второй в кузов — на пол. Про Борисова мне сказали, что он сидел на облучке полуторки, и когда чуть-чуть не произошло столкно­вение с выскочившим из-за угла грузовиком, то полуторка резко отверну­ла и Борисов ударился о фонарный столб, а потом упал вниз головой на тротуар».

Однако, в отличие от Попова, никто из остальных участников про­исшествия не упоминал ни о фонарном столбе, ни о встречной машине. Все они все время говорили: что-то случилось с машиной и она на боль­шой скорости — почти 50 км в час — врезалась в стену дома.

Сразу же после аварии Д. 3. Малий, Н. И. Виноградов и Н. С. Мак­симов (оперативный работник, сопровождавший М. В. Борисова до ма­шины перед отъездом в Смольный, — А. К.) были арестованы. Вместе с ними 2 декабря 1934 года был задержан и водитель машины В. М. Ку­зин. Всех их допрашивали по отдельности. Каждый из них на допросе показал: во время движения по улице Шпалерной автомашину внезап­но и резко бросило вправо, она потеряла управление, въехала на тротуар и правой стороной ударилась о стенку дома. Борисов, сидевший у пра­вого борта кузова автомобиля, ударился о стенку дома, получил смер­тельные повреждения и, не приходя в сознание, скончался¹.

Эти показания подтверждаются выводами технической экспертизы, указавшей в своем заключении от 2 декабря, что «причиной самопроиз­вольного поворота машины вправо и ее аварии явилась неисправность пе­редней рессоры автомобиля, а повышенная скорость движения этому спо­собствовала»².

Борисов, которого после аварии перевезли в Николаевский воен­ный госпиталь, вскоре там скончался. В медицинском заключении о смерти говорилось: «Повреждение костей черепа произошло от удара очень значительной силы головой о твердый плотный предмет, например, каменную стену. Направление удара было сзади наперед и справа налево и удар этот мог быть получен при резком повороте автомобиля влево от стены. Можно полагать, что покойный в момент удара находился на пра­вом борту автомобиля правым плечом впереди и после удара мог быть от­брошенным в кузов. Осаднение бедра, левой надлопаточной области и осаднение кожи головы слева кровоизлиянием могли произойти при падении в кузов автомобиля и значения для ускорения смерти не имеют».

Акт судебно-медицинской экспертизы был подписан 4 декабря 1934 года¹.

Подробно останавливаюсь на этом моменте потому, что и сегодня существуют кривотолки и домыслы по поводу акта судмедэкспертизы. Так, в уже упоминавшейся мною статье академик А. Н. Яковлев писал: «...имеется письмо бывшего начальника лечебно-санитарного отдела Ле­нинградского управления НКВД С. А. Мамушина о том, что смерть Бори­сова была предумышленным убийством, а не несчастным случаем. Мамушин сам был членом медицинской комиссии и пишет, что ее „заключение о смерти Борисова было сделано вопреки фактам обследования. Вскрытие черепа Борисова показало наличие многочисленных радиально расходящихся трещин черепа, что было следствием удара по голове тяжелым пред­метом, тогда как в заключении было написано, что была найдена одна трещина черепа, которая свидетельствовала об ударе головой о каменную стену. Свидетельства С. Мамушина требуют тщательного изучения и приобщения к делу“».

Должна согласиться с Александром Николаевичем Яковлевым: сви­детельство Мамушина действительно требует «тщательного изучения». Только в несколько ином аспекте. Дело в том, что существуют большие сомнения по поводу авторства письма, приводимого академиком в ка­честве доказательства. Сам С. А. Мамушин, начальник санчасти НКВД, наряду с другими экспертами подписавший акт судебно-медицинской экспертизы в 1934 году, подтвердил это заключение и после своей реабилитации в комиссии по расследованию обстоятельств убийства С. М. Кирова. В возрасте 78 лет, страдая сильной глаукомой, при неос­торожном переходе улицы он трагически погиб — попал под машину. Это случилось в 1966 году.

И вот спустя почти двадцать пять лет после его смерти в комис­сию по реабилитации жертв политических репрессий, которую воз­главлял А. Н. Яковлев, поступает письмо Мамушина, в котором он подвергает сомнению этот акт судебно-медицинской экспертизы. Письмо якобы поступило от сына Мамушина. Но его сын погиб на фронте в Великую Отечественную войну. Дочь — Наталия Сергеевна Мамушина — никакого письма отца в ЦК КПСС не направляла. Быть может, следовало бы провести экспертизу письма и установить: написано ли оно самим Мамушиным или фальсифицировано кем-то другим?

Что же касается самого акта экспертизы 1934 года, то подчеркну главное. В 1967 году проводилась комплексная автотехническая и су­дебно-медицинская экспертиза по аварии автомашины и факту смерти оперкомиссара М. В. Борисова. Был эксгумирован труп Борисова. Вы­воды экспертизы таковы: основной причиной автодорожного проис­шествия могла явиться техническая неисправность переднего моста ав­томобиля (передней рессоры), которая способствовала возникновению самопроизвольного поворота автомобиля. Повреждения в области го­ловы Борисова, двусторонний ушиб легких и ссадина в области левой лопатки могли образоваться в условиях данного дорожно-транспортного происшествия. Эти повреждения могли возникнуть одномомент­но от удара большой силы о тупой предмет во время аварии автомоби­ля, как это отображено в материалах дела 1934 года.

Ко всему сказанному добавлю: повторная судебно-медицинская экс­пертиза проводилась военно-медицинскими экспертами и в 1989 году. В ходе ее изучались акты патологоанатомического вскрытия оперкомис­сара М. В. Борисова в 1934 году и эксгумации трупа в 1967 году. Она под­твердила точность экспертизы 1934 года.

Казалось бы, какие могут быть кривотолки? Но мифы — потому и мифы, что существуют совершенно самостоятельно, независимо и от исторических фактов, и от неоднократно доказанных истин. Поэтому вернемся к обстоятельствам гибели Борисова, в 1934 год.

Хотя уже к 5 декабря было точно установлено, что Борисов погиб в результате аварии автомобиля по причине его технической неисправ­ности, Н. Й. Виноградов, Д. 3. Малий и В. М. Кузин .были оставлены под стражей и расследование дела о причинах гибели М. В. Борисова было продолжено.

Теперь его возглавили другие лица — зам. наркома внутренних дел Агранов, зам. председателя Комиссии партийного контроля Н. И. Ежов и генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ А. Косарев. С их участием все участники, дорожного происшествия были передопрошены. Как свиде­тельствуют протоколы допросов, Агранов, Ежов и Косарев ставили во­просы жестко, целеустремленно, с обвинительным уклоном, добиваясь от Кузина, Малия, Виноградова признания в умышленном убийстве М. В. Борисова. Арестованные категорически отвергли все предъявленные им обвинения, заявляя, что Борисов погиб трагически, неслучайно во время аварии неисправной машины¹.

12 декабря 1934 года был произведен повторный осмотр места ава­рий машины. В ходе его на металлической вилке, крепящей водосточ­ную трубу к стенке дома, о которую ударился автомобиль под управле­нием водителя Кузина (кстати, Кузин при данном эксперименте не от­рицал, что за рулем автомобиля находился он сам лично. — А. К.), был обнаружен обрывок ткани. По заключению специалистов, этот кусок ткани идентичен ткани пальто погибшего Борисова, причем в области спины данного пальто выявлены разрывы ткани.

Однако следственное дело по факту гибели Борисова продолжалось вплоть до января 1935 года, когда оно было прекращено. В заключи­тельном документе дела говорилось: «поскольку подозрения в умышленном убийстве оперкомиссара Борисова не подтвердились... Смерть сотруд­ника оперотдела Борисова последовала вследствие несчастного случая во время аварии автомобиля»². 

И тут  все не так однозначно.