Вперед нельзя вернуться в СССР

Летом по утрам я просыпался под неистовый писк ласточек и крики вышедшей уже гулять детворы. Казаки-разбойники, лапта, самострелы с «моделкой», чижик, ножички, футбол, – на все это не только требовалось время, но и все для этих игр делалось самой ребятней. Кто мог, гонял на  «Орленках» и «Спартанцах» – подростковых велосипедах. Кто умел, строил самокаты на гремящих подшипниках. Секции, кружки... Дома никто не сидел – гаджетов не было. Из доступных настольных игр – карты. Но это для тех, кто уже повзрослее был.

По вечерам стучало домино - пролетариат отдыхал. Дымили сигареты «Плиска», «Юрати», «Лайка», «Дымок», «Стюардесса». Мялись папиросы «Красная звезда», «Памир» –«нищий в горах», «Беломорканал». Попивался вермут –«микстура»,портвейн – «три топора», вонючий «Солнцедар», помню ром «Негро», позже - дешевая яблочная «Абола» -«АБВГДейка».

Строители строили, шахтеры давали на гора угля, колхозники что-то там растили и всем было хорошо, пока что-то не сломалось. Сломалось после олимпиады, а может с вводом войск в Афганистан. Мы, пацаны, рассматривали первые бравурные фотки от служивых, с трофеями и удивительными вещами. Обсуждали, переживали.

Потом умер Брежнев и все рухнуло в одночасье. Не страна - рухнуло что-то внутри у всех. Нас школьников отпустили по домам смотреть похороны - прямую трансляцию. Гроб с грохотом ушел в могилу – уронили-нет, теперь уже не могу сказать. Грохот и удивление помню.  С этим грохотом ушла эпоха.

На траурной линейке по случаю смерти вождя, глядя на кислые физиономии учителей, еле сдерживали с приятелем улыбки, за что были потом строго предупреждены и зачислены в диссиденты. Так диссидентом и проходил до 10-го выпускного. Хорошо, что из школы не выперли. Из института тоже чуть не выперли по такой же причине. Сидел скучал, нарисовал на линейке крест и звезду рядом. Препод увидела, поперла к декану - фашиста типа поймала. Разобрался декан - умный мужик был. Посмеялся.

Сидим как-то под стогом сена на школьной практике - сенокосе, балдеем с приятелем, косим от работы. Глядим, идет мужик какой-то. Подошел, приказал встать и начать работать. Послали, вежливо. Потом, когда нас принимали в комсомол, встретили этого мужика – оказался местным Секретарем ВЛКСМ. Мялся, морщился. В конец очереди ставил, но билеты все же вручил – уже видимо прогнило там все и работали по разнарядкам.

После школы стояние в очереди за молоком на разлив. Разливали из алюминиевых бидонов черпаком. Час, два – всегда стоял. Если везло и оставалась сметана – покупал и ее. Сметаны привозили мало, редко когда удавалось купить. Хорошие конфеты только в бесплатных Новогодних подарках,  которые выдавали по билетам на Новогоднее представление –«Ёлку».

Мяса в магазинах не было, не помню, чтобы когда-то было. Из колбасы – ливерка. Ее часто покупал и себе и коту. Нормальная,  с местного мясокомбината. Все остальное отправлялось в Москву. За колбасой мы туда и ездили, как чуть повзрослели. Мясо покупали  на рынке. Кто мог сам кормил хрюшек. Картошка у всех своя.  Время шло, а лучше не становилось – только хуже. Правители менялись, мы взрослели, товары пропадали. Сахар, спиртное, сигареты – по талонам. Бармен в пивбаре – второй человек после Первого секретаря райкома. Сторож на мясокомбинате – подпольный миллионер, наверное.

Социалистические соревнования. Класс на класс, школа на школу, шахта на шахту. Споры, ругань, гордость за победу. Переходные знамена, почетные грамоты, победные вымпелы…  Сколько потом тонн этих свидетелей пролитого человеческого пота было выброшено на помойки – не сосчитать.

У повзрослевших детей свои заботы: вечером танцы, драки улица на улицу, район на район. Еще беззлобно, для развлечения. Джинсы, лейбаки, клепки:  «Вранглер», «Монтана», «Левис».  Всем этим торговали в школах. Мы заграничную мелочевку выменивали у поляков строящих рядом нефтепровод.  Сколько редких старинных икон было обменено на пяток пакетов или блок сигарет «Винстон» – не счесть – сотни килограмм. Думаю, что там попадались и такие, за которые сейчас легко можно было бы взять авто. Странное было время – междувременье.  Податься некуда – все затягивало мутной тиной разложившейся идеологии.

Гляжу на нынешних двадцатилетних и завидую. Вот какой-нибудь пацан - двадцать с небольшим, а имеет  приличное авто.  Не ЗАЗ-698 как у нашего начальника ПМК, а иномарку.  Уже побывал пару раз за бугром, не только в Турции.  Пусть менеджер и ни хрена руками не умеет, но и ладно. Может еще научится.

Везде по-разному было. В Белоруссии лучше с продуктами и шмотками. В Узбекистане - с книгами и фруктами. В Латвии и Литве как и сейчас ругали коммунистов. Уже в открытую. В СА – бардак. Конец 80-х, а бандеровцы в казарме уже  пели свою «Знов бандеры чути голос в лиси…» Страна постепенно скатывалась в 90-е.

Жили мы в СССР, нормально жили, как люди.  Не знали, что можно по-другому. Было ли там хорошо? Было. Было ли невыносимо? Тоже было. Нужно ли всё возвращать – нет, конечно. Забывать нельзя, ругать не нужно, надо идти вперед и строить что-то новое, гораздо лучшее.

Может, построим, может, развалимся на ходу – постройка поскрипывает, но все еще едет. Надеемся.