Новое биологическое оружие и возможность селективного уничтожения народов России.

В 2016 году разведка США внесла технологию генного редактирования CRISPR в список потенциальных средств массового поражения. Разработка биологического оружия была возможна и раньше, но она требовала гигантских ресурсов и мощной научно-производственной базы, что было под силу только крупным государствам, которые способны договорится между собой о неприменении такого оружия в реальных войнах. Сейчас эти факторы перестают действовать.

Уже сейчас разработан биоинженерный вирус по блокированию выработки гормона гонадолиберина, который отвечает за нормальную работу репродуктивной системы человека. При его разработке, был использован  инженерный участок ДНК, который был спрятан внутрь неактивной вирусной оболочки. Этот "код" встраивается в геном при заражении  мышечных тканей, и в итоге, после генного редактирования, их мышечные клетки начинали производить антитела к гормонам. Так как мышечные клетки – одни из самых стабильных в организме, они в состоянии вырабатывать антитела в большом количестве даже спустя десятилетия после заражения. Подобный подход был использован для разработки метода долгосрочной стерилизации человека.

Также уже разработан вирус, вносящий изменения в ген Prdm9. Этот ген, в случае его изменения под влиянием вмешательства вируса, создает репродуктивную несовместимость между различными членами одного и того же вида.

Люди с другой последовательностью расположения гена Prdm9 оказываются неспособны производить потомство от людей со стандартной последовательностью этих генов. Они в принципе могут произвести потомство в первом поколении, но это потомство опять же будет бесплодным в браке с носителями стандартных генов Prdm9. То есть происходит появление человека внешне не отличающегося от здорового, но генетически с ним несовместимого.

Остались считанные годы до создания биологического аэрозоля, позволяющего локально, на сравнительно небольших площадях заражения, без малейшей вероятности быстрого выявления факта бактериологического нападения, безнаказанно уничтожать многомиллионные популяции населения.

Краткосрочное существование очага бактериологического заражения, вследствие быстрого физического разрушения аэрозоля, позволяет без опасения применять данный тип биологического оружия, так как распространение  его за пределы очага заражения  практически невозможно. Это существенно снижает психологический барьер его применения, потому что биооружие начинает считаться безопасным для агрессора из-за селективности его применения.

Но в России до сих пор действует «закон красного флага» для генетики.

В середине XIX века передовая Британия лидировала в разработках зарождающегося автомобильного транспорта. Однако владельцы железных дорог и конных экипажей видели в автомобилях угрозу своему существованию. И объединились в борьбе против потенциального конкурента. В 1861 году они пролоббировали принятие закона, ограничивающего скорость движения «шоссейных локомотивов» до 10 миль/час за городом и до 5 миль/час в городе. В управлении машиной должно было быть как минимум два человека.

Но этого им показалось мало и в 1865 году был принят «Закон красного флага». Закон ограничивал скорость движения автомобилей в городской черте до 2 миль/час (примерно 3 км/ч). Кроме того закон обязывал иметь в экипаже минимум трех человек: водителя, кочегара, и человека с красным флагом. Сигнальщик с флагом, шел впереди автомобиля на расстоянии 55 метров и оповещал прохожих о приближающейся опасности, размахивая красным флагом.

Закон был продавлен в парламенте под самым благочестивым предлогом. Утверждалось, что автомобили разбивают дороги, пугают граждан и их лошадей. «Закон красного флага» фактически уничтожил зарождающуюся автомобильную промышленность в Великобритании – и вперед вырвались конструкторы машин из Франции и Германии.

Но одно дело отрасль машиностроения, другое выживание целого народа. Идиотские законы принятые в государственной думе и те, которые могут быть приняты (например, закон о правах эмбрионов) может не просто убить отрасль генетики, но и уничтожить русский народ в целом.

Дело в том, что создать систему защиты от биоугроз изолированно нереально. Это дорого и неэффективно, система должна обладать определенной мощностью и способностью к саморазвитию. Международная конкуренция отныне становится не конкуренцией национальных команд генетиков, а конкуренцией национальных научных экосистем.

Отсутствие достаточной емкости среды — это вообще основная слабость российской генетики сегодня. Оттого, что у нас будет десяток небольших исследовательских групп, пусть даже неплохо оборудованных, ничего принципиально не изменится. И никакое «качество управления» ситуацию не изменит. Генетика предполагает большой объем работы с первичным материалом, а не одно-два-три направления главного прорыва. В этом принципиальное отличие от классических индустриальных проектов, где можно решить проблему созданием нескольких крупных центров компетенций. Нужен широкий посев.

Лаборатории по CRISPR/Cas9 должны быть открыты в каждом университете и исследовательском центре, занимающемся геномикой и медициной. По-хорошему, в России их должно появиться несколько сотен. Необходимо большое количество групп, пусть даже с достаточно средними квалификациями, которые будут заниматься накоплением информации, наработкой практики, интенсивным обменом опытом и идеями.

Мы нуждаемся в срочной форсированной разработке национальной генетической программы.

Чтобы национальная генетическая программ была эффективной, она должна опираться на широкую творческую инициативу людей.

То есть задача реализации «атомного проекта XXI века» подразумевает не просто разворачивание инфраструктуры для подготовки кадров, но и популяризацию этого направления среди детей и молодежи, профилирование систем подготовки врачей, юристов, предпринимателей.

Если мы прямо сегодня и с полной самоотдачей не включимся в генетическую гонку, как включились в атомную в середине прошлого века, то мы исторически проиграем.

Форсированное развитие отрасли генного редактирования поднимает массу этических вопросов и обнажает риски, масштаба которых человечество еще до конца не осознало. Однако история показывает, что не удалось остановить или локализовать развитие и распространение ни одной технологии, которая сулила осязаемые выгоды, сколь высокие риски она бы ни порождала. Пример такого рода — ядерное оружие. С момента его первого испытания число стран — обладателей ядерного оружия увеличилось с одной до девяти. Хотя с точки зрения промышленного развертывания эта технология на порядки сложнее и дороже, чем CRISPR, и прошло-то всего чуть больше семидесяти лет — жизнь трех поколений. При всей колоссальной инерции социальных процессов генное редактирование войдет в широкий обиход значительно быстрее.

Вопрос стоит не так, будет ли реализован потенциал генного редактирования, а когда это произойдет и кто будет лидером. Если не начать действовать в ближайшие год-два, будущее отставание окажется критическим. Речь идет о возможности выживания русского народа. Один раз справились, справимся и сейчас. Но времени уже практически не осталось.