Что такое прорыв для России и что ему мешает? (часть 1)

В последние месяцы президент России Владимир Путин подчёркивает необходимость совершения в России прорыва. Вот, например, одно из первых заявлений Путина на эту тему после очередного избрания его президентом:

«Нам необходим настоящий прорыв, и в вашем активном участии в выборах, вашей поддержке вижу готовность к такой работе, к таким переменам. Понимаю свою колоссальную ответственность перед гражданами России, перед страной», — заявил Путин.

Это заявление общего характера больше всего отражает суть понятия "прорыв". Ведь под таковым подразумевается не просто мобилизация населения с усилением темпов деятельности, но и рождение чего-то качественно нового в российском обществе, никогда ранее не наличествовавшего. Однако в последующих интервью Путин уже конкретизирует это понятие и говорит, что России необходим технологический прорыв в области вооружений и увеличение расходов на здравоохранение, образование и инфраструктуру. Президент также нацелен на вхождение нашей экономики в пятёрку крупнейших в мире и улучшение качества жизни населения. Но все эти декларации, несмотря на свою конкретную направленность, не имеют отношение собственно к прорыву. Путин здесь говорит о мобилизационном рывке, а не о качественном преображении российского государства, хотя логично предположить, что он надеется на появление в обществе гениев.

Действительно, в сфере военных технологий мы способны продемонстрировать гениальные разработки, о которых Путин упомянул в своём послании Совфеду 1 марта. Судя по заявленным характеристикам, мы обладаем непревзойдённым гиперзвуковым и другим оружием, и это превосходство поистине вселяет гордость в людей и даёт населению чувство безопасности. Но конечно, дело не только в высокой научной компетентности и изобретательности наших специалистов, но и в хорошем финансировании этих амбициозных проектов, реализация которых казалась невозможной. Все планы теоретиков и конструкторов так и остались бы планами, если бы не были приложены исключительные умственные и материальные усилия по технологическому оснащению заводов для производства такого оружия. Результат вызывает у нас мурашки, и это действительно прорыв в настоящем смысле. Однако здесь надо ограничиться тем пониманием, что это прорыв не столько мировой значимости, сколько наш локальный прорыв. Остальные страны, конечно, могут восхищаться нашим новым оружием или бояться его, но вооружённость до зубов ещё не означает лидерство страны в мире. Мы просто отлично защищены от внешних угроз и можем на некоторых условиях предоставлять защиту другим странам. Это, конечно, великое достижение, но не положительный импульс для мирового прогресса, потому что прогресс здесь ставится в зависимость от ответа на вопрос: "вы с Россией или против России?".

Что касается других технологий, наиболее перспективным для прорыва направлением просматриваются информационные технологии, в частности, сложные системы на основе больших вычислительных и программных мощностей, включая искусственный интеллект. Но можно ли утверждать, что это направление будет давать какой-то общий прорыв? Проникновение "цифры" во все возможные сферы общественной жизни выглядит заманчивой перспективой, но при более внимательном рассмотрении оказывается, что речь идёт только о совокупном усовершенствовании разных отдельных сфер нашей деятельности, а не об общем прорыве. Даже массовое производство квантовых процессоров и их внедрение в гаджеты будет лишь внешним улучшением ежедневного порядка вещей, но не абсолютным изменением. По существу, IT-отрасль является обслугой для оптимизации уже существующих процессов и известных процедур. Это чисто прикладная отрасль, которая не может порождать реальность иную от виртуальной реальности. Поэтому не стоит ожидать от неё прорыва, преображающего всю нашу жизнь.

Под прорывом также ошибочно понимать цель "войти в пятёрку крупнейших экономик". Во-первых, это переформулированный лозунг "догнать и перегнать развитые страны", а ликвидация экономического отставания никак не может быть названа прорывом. Во-вторых, по определению, прорыв – это качественный, эволюционный скачок вперёд, в то время как экономическое развитие диктуется количественными целевыми показателями. Да, это важно, что у нас относительно устойчивое экономическое положение и несколько лидирующих статей экспорта, но к прорыву это имеет, в лучшем случае, опосредованное отношение.

Ещё меньше мы можем говорить о культурном прорыве. Сегодня во всех сферах искусства у нас наблюдается либо традиционализм, либо жалкие попытки переделать на свой лад популярные тенденции в зарубежном искусстве. Кино у нас только начинает приближаться к голливудскому формату (преимущественно, в военно-историческом и спортивном жанре). Популярная музыка у нас, прямо сказать, в заднице. Молодое поколение сегодня растёт на деградирующих смыслах в исполнении Элджея и Фейса, и до этого нашему Минкульту нет дела. Репертуар большинства молодых и заслуженных исполнителей, выступающих по центральным каналам, состоит из старых песен. Нет сегодня ни новых выразительных композиторов, ни новых выразительных текстовиков. Из-за отсутствия своего репертуара у наших нынешних (порой блестящих) талантов нет прочного места на сцене, вследствие чего они вынуждены побираться в поисках внимания к себе, т.е. пиариться. Что касается современного театра, то он в массе столь же отвратителен, что и современная поп-музыка. Отдельные талантливые исключения, к сожалению, не меняют общей тенденции.

Одной из сфер, где Россия ещё может показывать блеск и восхищать мир, остаётся спорт. Точнее, отдельные направления, такие как фигурное катание, хоккей, биатлон и некоторые индивидуальные виды спорта, но в последних ставить рекорды всё сложнее и сложнее (особенно с учётом полной политизации и деградации международного института спорта). Может когда-нибудь станет мировой сенсацией российская футбольная команда, но лично я больше верю в пришествие инопланетян.

Раньше у России было больше возможностей создавать прорывы в сфере изобретательства и в освоении передовых научных технологий. Кульминацией в этой сфере стал полёт Юрия Гагарина в космос в 1961 году. Но сегодня осуществление любых целей, связанных с освоением космического пространства, требует астрономических материальных вложений для поддержания огромной инфраструктуры из множества сложных цепочек. Также стоит иметь в виду, что космические полёты будут далеко не дешёвым удовольствием и будут доступны не всем, а только людям с отличным здоровьем, подходящим складом ума и свободными несколькими миллионами рублей.

Поэтому если говорить об общем прорыве для России, то под этим надо понимать не совокупное усовершенствование множества частных сфер в рутинном порядке, так как это подразумевает необходимость сохранения текущего положения вещей. Прорыв же подразумевает эволюционный скачок вперёд, связанный с существенным переосмыслением потенциала российского общества и созданием небывалого. Это, кстати, и есть необходимое условие лидерства государства в мире – кто первым заложит новые перспективы, за которыми захотят пойти остальные страны, тот и будет лидером. Теоретически, такое возможно сделать в конкретно-прикладной сфере – для этого нужно синтезировать новый легкодоступный источник энергии с эффективностью не ниже нефти. Но по мере постепенного исчерпания природных ресурсов эта цель становится всё менее выполнимой. Ведь синтезировать энергию надо из чего-то вещественного, а население Земли только растёт.