Вопросы 2016г. к администрации Путина и к Грудинину

— Сначала мы раздали акции всем 500 сотрудникам. Но количество акционеров нужно было ограничить, чтобы защититься от рейдеров. Поэтому, когда сотрудники уходили на пенсию, мы акции у них выкупали. Потом делали эмиссию и на ту же сумму выдавали премии. Каждый работник мог выбрать: купить на эти деньги акции или, например, холодильник. Большинство предпочитали холодильник. Это во всем мире так: когда «Фолькс­ваген» акционировался, рабочие тоже получили акции и массово их продали. Но руководителей, специалистов я буквально заставлял покупать акции. Если честно, хотели немногие.

— Почему?

— У нас никто не получает дивиденды. Мы всю прибыль вкладываем в совхоз, в повышение зарплат и в социальную сферу. Представьте себе, что у меня половина акций. Прибыль совхоза — 400 миллионов рублей в год. Можно все это отправить на дивиденды — тогда мне достанется 200 миллионов. Даже если бы у меня была одна десятая, я все равно получу 20 миллионов. Никто не понимает, почему я этого не делаю.

......

В 1995 году президент Ельцин выпустил указ о реорганизации колхозов и совхозов. По этому указу бывшие сотрудники должны были получить по 3 гектара земли в собственность. Но в совхозе имени Ленина этого не произошло, потому что у Грудинина к тому моменту был хорошо поставлен не только пиар, но и джиар — отношения с властью:

— Я пришел к губернатору: что за ерунда, у нас уже давно акционирование идет, а тут какие-то паи… И он специальным постановлением у нас это отменил. Есть люди, которые до сих пор судятся: отдайте мне мои три гектара. Я им отвечаю: слушай, все в уставном капитале, у тебя есть акции. Ты можешь участвовать в эмиссии, можешь ходить на собрания. Но земля — неделимый капитал, извини, мы ее пашем.

Нина Владимировна Солодовникова — одна из тех, кто до сих пор судится с Грудининым за долевую собственность совхоза. Я долго искала человека, который готов критиковать Грудинина, и вот нашла. Нина Владимировна живет в частном доме в поселке Слобода. Дом она получила еще при прежнем, советском директоре, которого Грудинин в свое время вытеснил, уличив в незаконных махинациях с землей. Через дорогу коттедж самого Грудинина. Но с Ниной Владимировной они не здороваются и не общаются.

..............

Конечно, Грудинин — лидер вполне авторитарный, но если послушать его рассказы о том, как устроены власть и бизнес в Московской области,  становится понятно, что человек мягкий тут просто никогда бы не выжил. Грудинину пока удается вести свою войну цивилизованными методами.

— Живем как в окопах. К нам могли зайти через акционеров — мы ограничили количество акционеров. Могли зайти через налоговую — мы нанимаем аудиторов, платим им сумасшедшие деньги. Мы находимся в состоянии постоянной войны с внешним миром. В совхозе «Коммунарка» директор бился-бился, на него и наезжали, и пугали — а потом плюнул, сказал: пошли вы все на фиг, продал свои акции, и от «Коммунарки» ничего не осталось. Директор совхоза «Московский» три года ездил с охраной. В конце концов у него исчезли все земли, кроме тепличного комбината. Если бы не отдал, убили бы. Тебя не защитит ни милиция, ни прокуратура — они же на тебя первые и нападут. На секунду расслабишься — пропал. У нас был недавно случай: замглавы сельского поселения Развилка на собрании рассказывает, что вот здесь на двух гектарах построит коттеджный поселок. То есть фактически уже открыто говорит, что собирается украсть у нас два гектара земли. Я прихожу на это собрание и говорю: я это расцениваю как приготовление к преступлению, и мы напишем в органы. Что вы думаете, милиция отреагировала?

Одно время Грудинин состоял в «Единой России», но ушел оттуда, когда партия выдвинула на пост главы района не его. Тогда он попытался идти на выборы как независимый кандидат, но подписи, которые он собрал, были признаны поддельными. В результате главой района стал партийный Сергей Кошман. Сейчас Грудинин считает, что ему повезло:

— Меня бы убили. Ведь главе района доступны все документы, а там знаете какое воровство? Станица Кущевская отдыхает по сравнению с Ленинским районом. Только там были русские бандиты, а у нас дагестанские. Там крышей был Цапок, а у нас Газейкин, которого прикрывал бывший глава района Голубев. Когда ему нужно было взять денег, приезжал этот Газейкин с чемоданом — он ничего не боялся. Потом  Газейкина посадили — стало известно, что мусорная компания, которая пролоббировала увеличение тарифов на ЖКХ, заплатила ему 5 миллионов 250 тысяч. Причем, как выяснилось потом из телефонного разговора, эти деньги он должен был получать ежеквартально. И я понимаю, что он эту взятку не для себя, а для Голубева брал. Он всех глав сельских поселений к себе привязал. Дал квартиру прокурору, начальнику милиции, начальнику ФСБ — они в бане с водкой и девочками решали эти вопросы: вот на того надо наехать, он прибежит ко мне, я с ним поговорю, мы его встроим в вертикаль, будет носить деньги, без нас ничего не сделает, а ты получишь квартиру. И что? А ничего. Голубев теперь губернатор Ростовской области.

— А вы сами к этой вертикали никакого отношения не имеете? — Я в эту игру играть не собирался и не собираюсь. Когда Голубев это понял, он меня пригласил: «А чего ты нам ничего не даешь?» Я отвечаю: мы с вами договорились, я в каждом доме отдаю пять квартир по себестоимости — учителю, врачу, милиционеру. Я отремонтировал школу, детский сад. Я несу социальную нагрузку. «Ну, ты же должен понимать, что должен делиться?» Я не понимаю. Я работаю, плачу налоги, чего вы от меня еще хотите?

А через месяц приходит налоговая инспекция, которая проверяет нас ровно год. Потом меня вызывает зампрокурора: ну что, на кого будем возбуждать уголовное дело по неуплате налогов? Я говорю: а вы вообще какое отношение имеете к налоговой службе? К вам этот документ не может попасть в принципе. Откуда он у вас? Оказывается, за два часа до того, как меня туда вызвали, этот акт принес замглавы администрации.

Естественно, мы его оспариваем, идем в суд. А в суде появляется начальник юридической службы района. Не налоговой инспекции, а района. Который уговаривает судью за деньги, чтобы мы проиграли дело. Судья оказалась моей знакомой, она уже заканчивала карьеру, собиралась уходить на пенсию и сказала: нет, не нужно мне все это. Ну, это хорошо мы — у нас есть деньги приглашать юристов, аудиторов, которые пишут нам всякие заключения. А где-нибудь в станице Кущевской — какие там юристы?