Mordred отчислен

Я вот одного не могу понять, почему некоторым индивидам надо говорить от имени всех - мы видим? Старый коммунистический прием манипуляции общественным мнением. Сродни имевшему место быть на партийных собраниях и собраниях активистов-общественников, когда председательствующий начинает подводить итог фразой - есть мнение.

У присутствующих сразу возникало чувство внутреннего успокоения, что если есть мнение, то не стоит издеваться над собой, думать и тем более, иметь свое собственное мнение, а уж паче чаяния его высказывать. 

Я смотрю, ты (грокс) все успокоиться не можешь. Назвать засранца засранцем с высоты прожитых лет и по делам его, это не хамство, ты попутал, это определение. А ты вписываешься  не за свое, а за недельный никнейм без объективных на то оснований. Ну как тут не напомнить, что впягаются и везут не свое в основном ишачки. Ты - ишачок, да?

Если ответишь отрицательно, то сделай милость, не вписывайся аз других, тем более с таким всеобъемлющим началом, типа - мы видим. 

Здесь принято выражать собственное мнение, мы это кто? Такие же как ты? Их много? Списки, адреса, явки? А ты - кто?  ))

Поэтому, что ты там понимаешь, держи при себе ,чтобы не показаться клованом на этом ресурсе.

Ну, и чисто для позитива камрадам, вспомнил рассказ:

МИХАИЛ  ЗОЩЕНКО

ХАМСТВО

Я-то сам не был за границей, так что не могу вам объяснить, чего там такое происходит.

Но вот недавно мой друг и приятель из-за границы прибыл, так он много чего оригинального рассказывает.

Главное, говорит, там капитализм заедает. Там без денег прямо, можно сказать, дыхнуть не дадут. Там деньги у них на первом месте. Сморкнулся — и то гони пфенниг.

У нас деньги тоже сейчас довольно-таки часто требуются. Можно сказать: куда ни плюнь — за всё вытаскивай портмоне. Но всё-таки у нас гораздо как будто бы легче.

У нас, например, можно на чай не дать. Ничего такого не произойдёт. Ну скривит официант морду или стулом двинет — дескать, сидел тоже, рыжий пёс... И всё.

А некоторые, наиболее сознательные, так и стульями двигать не станут. А только вздохнут — дескать, тоже публика.

А там у них, за границей, ежели, для примеру, на чай не дать — крупные неприятности могут произойти. Я, конечно, не был за границей — не знаю. А вот с этим моим приятелем случилось. Он в Италии был. Хотел на Максима Горького посмотреть. ¹ Но не доехал до него. Расстроился. И назад вернулся.

А всё дело произошло из-за чаевых.

Или у моего приятеля денег было мало, или у него убеждения хромали и не дозволяли, но только он никому на чай не давал. Ни в ресторанах, ни в гостиницах — никому.

А то, думает, начнёшь давать — с голым носом домой вернёшься.

Там ведь служащего народу дьявольски много. Это у нас, скажем, сидит один швейцар у дверей и никого не беспокоит. Его даже не видно за газетой. А там, может, одну дверь тридцать человек открывают. Ну-те, попробуй всех одели!

Так что мой приятель никому не давал.

А приехал он в первую гостиницу. Приняли его там довольно аккуратно. Вежливо. Шапки сымали, когда он проходил. Прожил он в таком почёте четыре дня и уехал в другой город. И на чай, конечно, никому не дал. Из принципа.

Приехал в другой город. Остановился в гостинице. Смотрит — не тот коленкор. Шапок не сымают. Говорят сухо. Нелюбезно. Лакеи морды воротят. И ничего быстро не подают.

Мой приятель думает: хамская гостиница. Возьму, думает, и перееду.

Взял и переехал он в другую гостиницу. Смотрит — совсем плохо. Только что по роже не бьют. Чемоданы роняют. Подают плохо. На звонки никто не является. Грубят.

Больше двух дней не мог прожить мой приятель и в страшном огорчении поехал в другой город.

В этом городе, в гостинице, швейцар чуть не прищемил моего приятеля дверью — до того быстро её закрыл. Номер же ему отвели у помойки, рядом с кухней. Причём коридорные до того громко гремели ногами около его двери, что мой приятель прямо-таки захворал нервным расстройством. И, не доехав до Максима Горького, вернулся на родину.

И только перед самым отъездом случайно встретил своего школьного товарища, которому и рассказал о своих неприятностях.

Школьный товарищ говорит:

— Очень, говорит, понятно. Ты небось чаевые давал плохо. За это они тебе, наверное, минусы на чемоданы ставили. Они завсегда отметки делают. Которые дают — плюс, которые хамят — минус.

Прибежал мой приятель домой. Действительно, на левом углу чемодана — четыре чёрточки.

Стёр эти чёрточки мой приятель и поехал на родину.