Зорин Н.А. : круговорот пороков, болезней и добродетелей

​Аннотация

Сделана попытка взглянуть на экономические корни этоса и механизмы перераспределения богатства и власти, используемые в управлении поведением человека. Понятия пороков, добродетелей и некоторые болезни рассматриваются как взаимозаменяемые инструменты регулирования экономически значимого поведения. Они представляют собой три «агрегатных состояния» одного и того же поведения, которое в зависимости от формы экономической эксплуатации получает новые Имена, что  позволяет направить его в нужное русло в интересах третьих лиц.

«Сформировав в сознании граждан цепочку мыслей, вы сможете гордиться тем, что исполняете роль их вождей и хозяев. Глупый деспот приковывает рабов железными цепями; истинный политик связывает их еще крепче цепью их собственных мыслей; первое ее звено он закрепляет в надежной точке – в разуме. Связь эта тем крепче, что мы не знаем, чем она держится, и считаем ее делом собственных рук. Отчаяние и время разъедают скрепы из железа и стали, но бессильны против привычного соединения мыслей, разве лишь укрепляя его. На мягких волокнах мозга возводится прочный фундамент мощнейших империй»

Жозеф Мишель Антуан Серван 1767г.

 приводится по М.Фуко (М.Foucault1999 с.150)

«Ничего личного - только бизнес»

Аль-Капоне.

«У кого нет миллиарда, могут идти в жопу!»

С. Полонский, 2000-е[5]
 

Начать хочу с цитирования предисловия к книге Марии Оссовской, вдохновлявшей меня на это труд: «Нет такой сферы общественной и личной жизни, которая не становилась бы предметом моральной оценки и регуляции» (А.А.Гусейнов и К.А.Шварцман,1987a,с.11)

Человеку свойственно видеть моральные нормы как «незыблемые», однако они таковыми не являются. Обычно, для удобства управления массами,распространяется мнение о существовании якобы «общечеловеческих ценностей» и, соответственно, о такой же морали. Суждение, которое неоднократно оспаривалось[6].

Для большинства ныне живущих людей мораль проходит по ведомству Церкви. В России, где некоторое время ее замещала КПСС, ей эту ответственностьвозвратили едва ли не официально. Однако понятия греха, порока и добродетели могут быть сформулированы и в светских терминах (в чем преуспел, например, Б. Франклин). Между тем, Церковь, которую людям хочется видеть «над схваткой», всегда была не чужда денежных вопросов (индульгенции, пожертвования и т.п.), ныне – субъект серьезных экономических отношений

и, соответственно, политических дрязг. Сюда же можно отнести и интерес Православной Церкви к банковскому делу (В.Чаплин,2015).

Церковь, давно подчинившая мораль экономической целесообразности, очевидно, первый и самый известный институт контроля над поведением человека, а теперь есть институты и посерьезнее. В эпоху развитых политтехнологий и нарастающего цинизма, манипулятивная миссия Власти уже почти не скрывается[7]. https://www.youtube.com/watch?v=0QQwCzw_UcM 

 

С экономической точки зрения мораль – совокупность норм и санкционируемых ими поступков, материально выгодных третьим лицам. То есть здесь мораль является набором инструментов управления поведениемв деле перераспределения богатства и власти. Ее предназначение здесь – обуздать непослушание (обычно это «пороки»), поощрить конформизм (обычно это «добродетели»), позволив при этом ее создателям и хранителям забрать себе чужое, если не все, то хотя бы процент от него. В поведенческой сфере это – подчинение, а в плане умственном – не новая уже попытка сделать всех виноватыми. Человек, живущий с перманентным чувством вины и нечистой совести – легкая добыча для лиц, налагающих штрафы и/или продающих различные типы индульгенций. Учитывая, что пороки и добродетели – ключевые составляющие морали, и забегая немного вперед, так и хочется сказать, что современная добродетель это порок, переданный в управление третьим лицам. Ключевое слово здесь – «третьи лица» – бенифициары любого сорта, будь то официальная власть или владельцы частных корпораций.

Пороки – древнейшие и лучшие друзья экономики. Невольно вспоминается розановское: Rei publicae natae sunt ex feminis publicis – «Первые государства родились из инстинкта женщины проституировать» (В. Розанов, 2008, с.11). Они же – самая доходная статья и бюджета и теневого бизнеса. Государству, а тем более частным владельцам «инкубаторов пороков» выгодно иметь группы «порочного» населения, что противоречит обычно провозглашаемому желанию при этом сохранить этих людей еще и для «общественно полезного» труда[8]. Поэтому, часто их возвращение в общество возможно, только в том случае, если у них еще остались деньги для продолжения порочной жизни. Правда, всегда считалось, что при достижении «критической массы» пороки – уже статья расходная, и угроза обществу. Но времена меняются.

При беглом взгляде на значительную часть Пороков и Добродетелей кажется, что они укладываются в две поведенческие группы, лежащие в основе двух, уже экономически-значимых форм активности. Их большинство образует пассионарную категорию неподчинения (обычно активного) нередко ведущего к непродуктивной растрате (средств, энергии и т.п.). Даже Уныние являет собой форму пассивного неподчинения и потому – непродуктивно. Добродетели напротив – образец смиренного подчинения и бережливости. Однако не все они вписываются в эту дихотомию и уж точно, так было не всегда. Но что, пожалуй, было и будет всегда – это деление по принципу Quiprodest – полезно неким третьим лицам или не выгодно для них[9].

Понятия пороков и добродетелей постоянно пересматривались по большей части под давлением экономических обстоятельств.

Весьма показательно, что в протестантизме, в списке христианских добродетелей, любовь (Love) в 1611 г. была заменена на Благотворительность (Charity), и хотя эта замена втягивает нас скорее в лингвистический спор[10], я склонен считать это весьма символичным для нашей темы процессом, когда перемена Имени ведет к вполне материальным последствиям – изменению поведения с экономически значимыми эффектом.

М. Оссовской (1973d,с.352) описаны постепенные изменения бюргерской этики, устранявшие одно за другим предубеждения, которые сдерживали свободное развитие капитализма: изменения отношения к благотворительности, к нищим и бедным, одобрение высоких цен и низкой заработной платы, превращение экономической эксплуатации в общественный долг и т.д.

Список пороков и добродетелей и сегодня пополняется и подправляется: «экономизм» (Донских О.А., 2015), «конкуренция» (Мельников В. В.,2015), «доверчивость» (vs. «доверие») (Шмаков А.В.,2015a). Под подозрение попал даже «спорт» (Нуреев Р. М.2015). Мы также являемся свидетеляминападок на«Клятву Гиппократа»,как якобы сдерживающей материальные притязания врачей и, по их мнению, являющейся инструментом регулирования поведения работников здравоохранения, обязывающим их к смирению и непротивлению чиновничьему «беспределу» и позволяющим, едва ли не бесплатно, эксплуатировать их[11]. Одним словом, добродетели, пороки и, соответственно, заповеди пересматриваются с возрастающей частотой. Возможно, вскоре появится такой, вполне современный, документ, как «Десять заповедей Х пересмотра».

Периодическая ревизия института морали, и пересмотры списка добродетелей, пороков и заповедей, вызвано необходимостью поставить под контроль, все технологии обращения богатства. Процесс это не ослабевал никогда, но если прежде все объявлялось угодным Богу, то ныне это место прочно заняли новые означаемые Нравственности, вербальные «пятна Роршаха»: «Свобода» и «Демократия». И что уж точно, нынешнее понятие добродетели далеко от аристотелевского ее определения как умеренности во всем, включая богатство.

В статье с тематическим для нас названием «Пол Кругман:как добродетель убила мировую экономику» (И.Соломонова, 2014) приводятся слова нобелевского лауреата: «Добродетельность – это идея, что прощение долга в любом виде будет поощрять дурное поведение,…» То есть «Прощение» уже не добродетель. Ею стал запрет на прощение (долга) и Кругман как бы предлагает вернуться к Прощению, ибо «… траты одного – это доход другого» (Ibid). Простить в нынешнем экономическом устройстве становится выгоднее, чем  по старинке  заботится о «нравственном поведении», надо списать долг, чтобы некто хоть что-то заработал на «разблокировании» движения денег.

То есть, если добродетели мешают экономике, то они могут переименовываться в пороки и наоборот.

Пороки, болезни и добродетели как три «агрегатных состояния» инструментария управления поведением.

«Медицинское отпущение грехов».

Существует еще одно «агрегатное состояние» порочного человеческого поведения – болезнь. Для многих «классических» пороков можно подобрать соответствующую болезнь (Таблица № 1). Можно видеть, что все они предмет психиатрии, образующие внутри нее пересекающиеся группы расстроенного, непокорного поведения: пагубных пристрастий, и расстройств влечений.

Рис.1 «Агрегатные состояния» экономически значимых инструментов управления поведением

Болезни тут вновь обретают древний статус «наказаний за грехи». Медицина, правда, как бы снимает долю вины с их обладателя и частично берет на себя функцию Церкви, осуществляя «медицинское отпущение греха» – лечение («изгнание дьявола»….).

Вина и, стало быть, ответственность, уменьшаются по мере продвижения от порока к болезни и далее вовсе исчезают, меняя знак на противоположенный. Именно такому представлению обязано своим происхождением судебно-психиатрическое понятие «частичной вменяемости». Болезнь здесь – нестойкое, промежуточное состояние греха на пути к добродетели. Но движение в «обратную сторону» также возможно.

Часть пороков, используемых в качестве инструментов управления поведением, путем переименования, можно обозначить как «количественные». Они меняют «агрегатное состояние» по мере нарастания/убывания количества «порокообразующих субстанций»(веществ, чувств и т.п.) и/или сопутствующего им поведения (e.g.употребление ПАВ, сексуальные эксцессы и даже доверие [12] и т.п.). Они могут существовать сразу в нескольких «агрегатных состояниях», попадание в которые зависит от степени социальной терпимости явления. Эти пороки двусмысленны и внутренне противоречивы. Их как бы нет, пока они удобны третьим лицам, а их кристаллизация может быть иллюстрацией «парадокса кучи».

Точка перехода, когда количество переходит в качество – экономическая рентабельность явления. Нечто объявляется пороком/болезнью в тот момент,когда доходы от прежде терпимого явления становятся меньше затрат на него (лечение, тюрьмы и пр.).Или когда приносящий доход процесс угрожает прекратить обогащение эксплуататора (см. ниже «драпетоманию» и «эндогенное нежелание работать»). То есть, «количественные пороки» это – улица с двусторонним движением.

Другие пороки – меняются дискретно и качественно. Классический пример – вся группа ЛГБД, прошедшая путь от безусловного Порока, через недолго просуществовавшую Болезнь, к столь же безусловной Добродетели[13]. Здесь

движение в обратную сторону также возможно, но оно случается реже и не происходит столь быстро, как в группе предыдущей, ибо такие перемены именуются «завоеваниями» (Прогресса и пр.), а таковые, как известно, быстро не сдают. Используя ту же метафору можно сказать, что движение вспять возможно тут только по другой улице, которую еще нужно проторить.

При переходе в иное «агрегатное состояние» меняется не содержание, а Имя явления. Происходит присвоение ему другого означаемого, чтобы потребитель мифа смог по-новому ощутить происходящее. Об этом см. у Р. Барта (R. Barthes 1989). В технологии «окон Овертона» процесс начинается с изменения Имени (Е. Хавренко, 2015).

Что определяет трансформацию?

 Перемена Имени этих явлений, во многом определяется экономически. Когда получение прибыли и от эксплуатации порока и от борьбы с ним попадает в одни руки, образуется «замкнутый цикл». Если наркомафия «крышует» лечебницы для наркоманов, порок будет объявлен болезнью. Это позволит одновременно поднять толерантность и снизить градус борьбы с ним, обеспечив ротацию «материала» по схеме: притон-лечебница-притон, существенно не снижая доходов бенифициаров[14]. Однако, с появлением частных тюрем, те же явления уже с бОльшей вероятностью переименуют в наказуемые грехи – преступления. И, наконец, то же самое поведение в отмеренных третьими лицами границах, может объявляться добродетелью, если приносит прибыль, не причиняя им вреда. Выбор пути будет определяться не только структурой и формой собственности бенефициаров, но и их близостью к законотворческим структурам, лоббистским группам, общественным «борцам за права» и т.п. А перетекание границ может всегда найти общественно одобряемое оправдание.

Почему именно болезни?

Система тотального контроля это – раздел всех сфер жизни между различными институтами надзора и наказания. Поскольку предмет регулирования, не всегда укладывается в обветшавшую оппозицию Порок-Добродетель, а образует множество переходных форм, которые стали ускользать от опеки прежних контроллеров, то отбившихся от рук подобрали другие участники экономической деятельности, не несущие на себе идеологической печати «тоталитарности», присущей, например, политическим партиям и в значительной мере Церкви. Из существующих институций, безусловно «гуманистической репутации», на эту роль лучше всего подходила медицина, давно и прочно вросшая в социальную ткань, ставшая «государством в государстве» и даже дублирующая его структуры. Она сформировала свою мораль «здорового образа жизни» [15], свою систему управления – здравоохранение, и даже свою исправительную и пенитенциарную систему (лепрозории, закрытые психиатрические клиники, лечебно-трудовые мастерские и т.п.) и во многих вопросах потеснила Церковь. М.Фуко (FoucaultM. a,1998): «Здоровье замещает спасение – говорил Гардиа»[16]. Медицина как бы объективизирует, 

придает организменную материальность существованию некой проблемы[17], которую должны решать (обогащаясь), или как теперь говорят, «контролировать», третьи лица. Самолечение поощряется, но лишь в той мере, которую определили авторы концепции «ответственного самолечения», где границы самодеятельности заданы рынком рекламы лекарственных средств (Зорин Н.А 2013). Однако самое главное то, что, современная медицина представляет собой производство, а, стало быть, субъекта экономической деятельности и участника глобального Рынка[18].

То, что не удалось обработать в поле медицины, попадает в институты контроля гибридного толка. Наиболее известные – продукты совокупления психиатрии и Права, возникшие, чтобы прибрать к рукам область перехода патологии в весьма условную категорию «психической нормы», ускользающую от психиатрии, и иных участников экономической деятельности. Наиболее знаменитые и взаимопроникающие – психоанализ и его идеологическая преемница: ювенальная юстиция, а также порожденная ими, обширная сеть медико-психолого-социальных заведений. Их филогенетическую общность выдает используемый язык – это смесь юридических и медицинских, в основном психиатрических, понятий. Все они – эффективные производства, получающие прибыль и рекрутирующие клиентов путем формирования наученной беспомощности[19] на ими же определяемом поле пороков и на острие чувства вины и ответственности. Важно сделать так, чтобы человек чувствовал себя или больным или нарушителем, если не Закона, то неких «конвенциональных норм» (обычно приписываемых «цивилизованным странам»).

 На роль «промежуточных» (между «нормой» и патологией) специалистов подошли психологи, ставшие своего рода «политруками обыденной жизни».

Советской психиатрии, которую прежде обвиняли в «изобретении психических болезней для диссидентов» далеко до нынешних масштабов манипуляций. Сегодня каждой «проблеме» предназначен свой социальный институт (Центр «коррекции» или «медико-психолого-социального сопровождения» и т.п.) которые дают неплохо оплачиваемые «рабочие места», иногда параллельно маскируя скрытую безработицу[20].

Контролю подвергается вся повседневная жизнь, каждый шаг, в особенности – физиологические отправления и, конечно же, сексуальная жизнь в силу своей неизбежности и высокой значимости, представляющие собой идеальные объекты, где «корректоры» будут всегда обеспечены работой[21].

По мере развития «сети» таких учреждений охватывают все более ранний возраст и конечно вторгаются в семью. В идеологическом основании лежат, как бы бесспорные вещи: детишек, а так же более зрелых особей, надо оградить от всех видов «насилия» и/или «защитить их права» (кто бы возражал?). Дело за малым: надо это насилие/«нарушение прав», обнаружить пытливым взглядом специально подготовленных людей. Подготовка же столь филигранна, что «эксперты» обнаруживают искомое еще на стадии намерения [22].

Определены допустимые пределы проявления чувств, чья «избыточность» объявлена патологией, сопряженной с «неуравновешенностью психики»

(«избыточная любовь», «удушающая любовь к ребенку» - термины ювенальной юстиции) (Петрунина Е., 2014) [23]. Любовь уже подчинена правилу «количественных пороков». Оказалось, что подобно алкоголю, она может быть избыточной! Наверное, впервые безусловную Добродетель – Любовь (в возвышенном смысле), удалось обратить в порок![24]

Семантическое поле понятия «Любовь» простирается от любви к Богу до самых низменных форм, что открывает широкие горизонты для манипуляций. В плане освещаемой тематики вспоминается анекдот о француженке, объяснявшей своей дочери, что любовь – это слово, которое придумали русские, чтобы не платить женщинам деньги!

Экономическая борьба это, в частности, борьба за источники энергии. Обуздание сексуальности представляет собой, наверное, самую древнюю и эффективную технологию устранения конкурентов. Она простирается от древних прямых методов (кастрации, поедания тестикул поверженного врага и присвоения самок), создания ритуальных ограничений светского и религиозного толка до изощренных непрямых методов нынешнего времени, которые убивают сразу двух зайцев: блокируя сексуальность, заставляют за это еще и заплатить. Ее цель, очевидно, в том, что устраняется первичная биологическая энергия, без которой жизнь индивида/сообщества теряет пассионарную составляющую и существенную долю смысла дальнейшего существования, что открывает дорогу уже другим техникам дальнейшей его деструкции и подчинения. Контроль касается как величины, так и направленности сексуальности, и проводится через создание табу, псевдомедицинских и «нравственных» проблем, то есть, с помощью технологий перераспределения богатств и власти, чей язык также опирается на понятия порока, болезни и добродетели. Здесь можно вспомнить эпоху борьбы со «страшным злом» – онанизмом, объявленного сначала священниками, затем врачами, виновником всех бед и болезней, когда идеи буквально двигали камни, меняя архитектуру дортуаров учреждений, для лучшего контроля над рукоблудящими 

детьми…. (М. Фуко, 2004.FoucaultM. 2004)(Т.Сас, Szasz, T.S.2008).От ханжеских предостережений об опасности этого порока не удержался в своих письмах к сыну даже З.Фрейд – изобретатель одной из самых прибыльных, квазимедицинских технологий перераспределения богатства (Зорин Н.А,1996 c.). Сегодня эти архетипические страхи чудесным образом возродились в России [25]

Интересна также свежая череда арестов и осуждения «за педофилию» ряда учительниц Европы и США, совращавших своих несовершеннолетних, но иногда уже вполне половозрелых учеников и, что особенно примечательно, получивших тюремные сроки, превышающие таковой у террориста Бревика….[26] (Summumus– summainjuria). Видно как размываются половые роли. Мужчине уже отказано в традиционном «половом превосходстве» и активности. Он такая же жертва, какой прежде могла стать только женщина. Эрекция – не в счет (хотя непонятно, как она могла возникнуть по принуждению т.к. об этом можно только мечтать….)[27]. Учитывая, что все это происходит на фоне шумных ЛГБД-парадов, легализации гомосексуальных браков, разрешения усыновления такими семьями детей, и т.д. и т.п., то, вне какого-либо личного отношения к проблеме, логично думать, что целенаправленно формируется, подкрепляемая законом, инверсия в сфере половой ориентации.

Существует еще один механизм формирования добродетелей, минуя стадию болезни. Это «возгонка» порока в добродетель путем его романтизации – присвоения Знака принадлежности к Высшему обществу, Богеме. С появлением «среднего класса», деньги которого нужно осваивать («Вы этого достойны!»), это явление стало уже достаточно массовым (пьянство под руководством сомелье, чревругодие под контролем «гастрономических специалистов», затем фитнес….). Такое взращивание пороков иногда рассматривается как процесс «…. ложного придания им некоего атрибута свободы личности» (Г. И. Мойсейчик 2015), с чем не всегда можно согласиться [28]. 

Сферы регуляции

Регуляция поведения пронизывает витальную сферу (половой и пищевой инстинкты), чувства (любовь), сознание (ПАВ, алкоголь) и существование в целом – смыслы и сценарии жизни: «Homoconsumens», «американская мечта», «Золушка», «зеленый образ жизни» [29] и т.п.).

«Человек потребляющий» размножается и потребляет, потребляет и размножается. …Все это нужно контролировать. Если довести до логического конца формулировки потенциально добродетельного образа жизни, для некоторых объектов регуляции это будет выглядеть следующим образом.

·        Регуляция народонаселения (никто не смеет размножаться бесплатно, да еще в несметном количестве).

Отделения зачатия от удовольствия, произошедшее в эпоху массово используемых противозачаточных средств, уже недостаточно. Грядет время «совокупления без зачатия и зачатия без совокупления» через отделение производителя от потенциально фертильного объекта (однополые браки и т.п.). Теперь даже случайность не приведет к беременности. Платным оплодотворением займутся другие, а вынашивание и деторождение, как в стратифицированном муравейнике, будет осуществляться «матками». Последующее воспитание будет обезличенным, и передано институциям, осваивающим частные и государственные деньги. То есть вся цепочка прежде сугубо частной жизни будет передана третьим лицам – владельцам высокотехнологичных и рентабельныхпредприятий: учреждений экстракорпорального оплодотворения, суррогатного материнства, приемных семей и т.п.

·        Регуляция потребления (потреблять то, что положено и в отмеренном третьими лицами количестве).

«Общество потребления и сверхпотребления», как бы входит в противоречие с добродетелью бережливости и посему последняя передана третьим лицам: «храните деньги в сберегательной кассе!». Траты приветствуются, но только в рамках кредита (согласно Б.Франклину, добродетельным является «человек достойный кредита» (М.Оссовская,1987,e. с.240). Отсюда и призывы к «прощению долга», которое на деле еще глубже засасывает «прощенного» в долговую яму.

        Создание медицинских и психологических проблем (лечиться от болезней, созданных производителями средств медицинского применения; исправлять «неправильное» поведение, выявленное психиатрами и психологами, осваивать «должное» поведение, прописанное ими).

Изобретение болезней как экономический феномен

Признать некие формы поведения человека болезнями, значит поставить их под контроль и сделать потенциальными источниками обогащения.

 Производители средств медицинского применения, уже давно наладили маркетинговую политику в виде продажи болезней и уже последующей продажи лекарств, устройств и пр. для их диагностики и лечения. (L.S.Christopher, 2007; M.Petersen, 2008). В ход идет убеждение от лица Науки, подкуп аппарата здравоохранения и других лиц, формирующих требуемую ментальность потребителей. «Научное сотрудничество» на деньги производителей средств медицинского применения в идеале направлено на вмешательство в создание медицинских систематик, которые, будучи однажды созданными, начинают сами формировать восприятие окружающего мира. Врачи, получающие знания в готовом виде, начинают путать классификации с Природой. Болезни обретают для них «природную овеществленность», данность, статус кантовской «вещи в себе».

Стараниями заинтересованных лиц на свет появляются и воспринимаются как всегда существовавшие, «опрощенные» до обывательского уровня расстройства и варианты патологизации обыденной жизни[30]: «Повышенное половое влечение» (ICD. F52.7)[31], «Социальные фобии» (ICD. F40.1), «Предменструальное дисфорическое расстройство» (2015 ICD-10-CM DC N94.3); «Синдром генитального беспокойства» (Aquino CC, Mestre T, Lang AE.,2014) и многие другие. Процесс не новый. Вот гости из прошлого: «Драпетомания» - «навязчивое стремление к свободе» (С. Картрайт, SA. Cartwright, 1851) в эпоху рабства в США, и «эндогенное нежелание работать» (В. Филлингер) в эпоху нацизма в Германии (П.Т. Петрюк., А. П. Петрюк 2011). Естественно, что при таком положении дел, показатели эпидемиологической обстановки в обществе будут прогрессивно ухудшаться (Зорин.Н.А.,2006,b)[32].

 

Мотивы и ускорение трансформации морали

Замена привычных, ветшающих со временем понятий необходима для возвращения чувства «плотности бытия». Подобно моде, которая помимо служения индустрии постоянно занята реактуализацией Тела, пересмотр моральных ценностей реактуализирует Дух. Можно поддерживать постоянную иллюзию Прогресса сменой терминологии, ценностей, списка правил, свода законов и т.п. вещей [33]. Заодно это дает возможность извлекать прибыль там, где она еще не была получена, и чего требует изменение масштабов манипуляций (разрастание ТНК, замещающих государственные структуры, глобализация рынка). Подобно сланцевым технологиям использования уже выдоенных скважин, делается попытка выжать еще что-то из выдоенных пороков, через превращения их в болезни и добродетели (этакий «нравственный фрекинг»). Деньгообразующие технологии проникли в прежде жестко отрегулированные, казавшиеся незыблемыми вещи: в сам факт физического существования со всеми его отправлениями, жизнь/смерть, деторождение, воспитание потомства. Соответствующие коммерческие структуры торгуют органами, производят и продают органы искусственные, выращивают детей вне организма родителя, отнимают и воспитывают детей вне их родной семьи и т.д. и т.п.). О том же см. А. В. Толстокорова (Толстокорова А.В.2015).

В этой связи все чаще вспоминаются немодные ныне классики. Например, марксовская теория обмена (Королев А.В.2015 b) и работы об отчуждении труда. Взаимопревращение вещей под действием денег, и в том числе пороков и добродетелей, были описаны Марксом: «… деньги превращают каждую из этих сущностных сил в нечто такое, чем она сама по себе не является, т. е. в ее противоположность» <…> «В качестве этой извращающей силы деньги выступают затем и по отношению к индивиду и по отношению к общественным и прочим связям, претендующим на роль и значение самостоятельных сущностей. Они превращают верность в измену, любовь в ненависть, ненависть в любовь, добродетель в порок, порок в добродетель, раба в господина, господина в раба, глупость в ум, ум в глупость» (К. Маркс. 1974).

Процессы превращения и отчуждения ныне достигли своего апогея. В 1844 г К.Маркс писал: «…человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций – при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае еще расположась у себя в жилище, украшая себя и т.д., – а в своих человеческих функциях он чувствует себя только лишь животным» [Ibid].

Сегодня отчуждение распространилось тотально и добралось до самых интимных вещей. Человек под фанфары декларируемой Свободы уже нигде больше не чувствует себя свободным. Не только труд и производимый продукт, но даже собственные дети и органы, и те «не мои»![34] 

Формируется нравственная среда, где господствует «экономизм». И хотя он сегодня рассматривается как один из пороков (О.А. Донских,2015) defactoон уже достоинство. В этой среде логическим завершением изложенного становится

крылатое высказывание С.Полонского: « У кого нет миллиарда – могут идти в жопу!»…..

Заключение

             «Сама по себе экономика пороков и добродетелей в обществе всеобщей пользы (выделено мною, НЗ) есть процесс непрерывного становления и перехода смыслов, и потому предметом отдельного научного рассмотрения быть не может» (Румянцев, 2015). Боюсь, что «всеобщая польза» – такой же миф, как и «всеобщая мораль». Кроме того, развалины древних, экономически успешных цивилизаций напоминают нам о том, что «процесс становления и перехода смыслов» иногда прерывается….

Я не подвергаю сомнению приоритет стратегии выживания Вида над стратегией выживания безразличного для экономики индивида. Однако мне, как индивиду, так же как тому больному «….наплевать, что кто-то выздоровеет вместо меня, чтобы выполнить норму!»[35]. Экономика – не только «рациональные операции с количеством» (которая оттого, якобы «…не порочна и не добродетельна») [ibid.]. Это еще и те, кто оперирует и кем оперируют для приращения количества. И именно это и было предметом моего исследования.

Ныне распространяется взгляд, что за описанными метаморфозами лежит чей-то злой умысел, сознательная политическая инженерия, например «разрушение морали неугодных стран»[36]…и т.п. Конечно, любое явление можно поставить на службу достижения чьих-то целей (что и происходит контекстуально), но вряд ли все это планируется заранее. « Ничего личного!...» Скорее сверхзадачей на пути к обогащению тут является создание идеальной манипуляционной среды – подавленного сопротивления в атмосфере тотального чувства вины и неполноценности (как моральной, так и организменной). А уже потом такая среда может использоваться для достижения любых интересов, любых социальных групп, конечной целью которых всегда является экономической господство.

 

 

ИСТОЧНИК: http://pravosudija.net/article/zorin-na-krugovorot-porokov-bolezney-i-do...