Поколение заката

О том, какое будущее готовит себе Запад

Наше сознание ежедневно пропускает через себя массу различных мнений, суждений, идей. Одни приходят и уходят бесследно. Но те, которые соответствуют нашему представлению об окружающем мире, остаются.

Причем, как подметили философы, это наше представление, под воздействием которого мы отвергаем или принимаем те или иные мнения, суждения, идеи, как правило, сформировано самим окружающим миром. Оно несет на себе печать того, что историки называют духом эпохи, духом времени.

Это те своеобразные и неповторимые черты, которые отличают одно поколение от другого. А поскольку, как точно подметил испанский философ Ортега-и-Гассет, каждые пятнадцать лет происходит смена вех и на политическую арену выходит новая генерация, то неизменно сталкиваются две эпохи, два времени, два представления об окружающем мире.

С одной стороны, те, кому от 30 до 40 лет.

С другой — 45-ти — 60-летние.

С одной стороны, поколение творческих устремлений, взлета, импульсивных порывов.

С другой — время взвешенности и осторожности.

С одной стороны, стремление к полемике, готовность в агрессивной форме отстаивать свое мнение.

С другой — склонность к поиску компромиссов.

С одной стороны, огромные амбиции, честолюбие.

С другой - желание не разрушить то, что уже накоплено, создано.

Первые только-только начинают создавать свой мир. Вторые уже живут в той духовной атмосфере, которую сами и создали.

Природа словно специально их противопоставила друг другу и, погрузив каждое поколение исключительно в свою реальность, заложила между ними неизбежный конфликт.

А заодно создала предпосылки для манипуляций. Ведь, чтобы использовать это противостояние поколений, необходимо просто внушить молодым людям определенную модель поведения. Сформулировать образ, следование которому будет «гарантировать» им успех и карьерный взлет. Затем, с помощью системы образования на этом образе воспитать. А дальше, используя СМИ, играть на его психологических особенностях, направляя новое поколение в «нужном» направлении. В направлении — выгодном для нескольких финансовых групп.

Почти сто лет назад, в 1919 году, на Западе и возник, а затем начал культивироваться такой образ — образ «технократа».

Вначале традиционно была утопия — гипотетическая идея о создании идеально управляемого общества. Утопия ориентированная на поколение тех, кто на фоне ужасов Первой мировой войны мечтал об иной, разумно устроенной, гармонизированной жизни. С учетом особенностей той эпохи, образ «технократа» предполагал наличие лидерских качеств — способности быть «вожаком» для рабочих, умения направить их энергию на создание «индустриальной демократии». Было только одно ограничение для такого лидерства: новоявленный «вождь» должен быть внепартийным. То есть технократ, по мнению создателей термина, это, конечно, лидер, но лидер лишенный собственных политических принципов.

Начало 1930-х годов. Следующий пятнадцатилетний цикл. Образ технократа претерпел изменения. Теперь это уже был не лидер, не рабочий вожак, а специалист в конкретной сфере. Ему была присуща абсолютная убежденность в том, что все проблемы общества можно решить не путем радикальных преобразований, а исключительно с помощью общественного прогресса.

Вторая половина 1940-х годов. Образ технократа, его главные черты оказались совмещены с идеей максимальной рационализации жизни общества, плановости. А сам технократический тип все больше и больше стал рассматриваться как некий винтик в огромном механизме.

Стирание собственного «Я» технократа окончательно произошло в начале 1960-х годов. В Западной Германии приобрела популярность концепция Technokratiedebatte, которая предусматривала, что в управленческой деятельности человеческий фактор должен быть сведен к нолю. Необходимо было просто уметь выбирать «правильные» технологии управления людьми и пользоваться ими. Одновременно Запад охватила идея потребительства и накопительства. Культ потребителя вместо творца в обществе потребления перенесли и на образ технократа. Западные интеллектуалы впервые заговорили о необходимости создания «технократического» правительства. То есть такого правительства, которое опирается не на мнение избирателей, а на абстрактные принципы, якобы, необходимые для «решения чисто технических задач».

Конец 1970-х. Теперь технократу уже не надо было выбирать наиболее оптимальные способы управления («технологии») людьми. Ему их предлагали, спускали истинные хозяева Запада. Оставалось только точно реализовывать. Такой технократический тип начали культивировать СМИ. Ради него перестроили весь образовательный процесс. Учитель превратился в «менеджера образования», задача которого внедрять в сознание нового поколения «универсальные» «менеджерские» методы. Уровень образования (особенно гуманитарных наук) резко упал. Но это уже никого и не волновало. Ведь главное, что должен был уметь новый «менеджер» — точно передать полученную им команду и вовремя написать отчет.

Начало 1990-х. Поколение воспитанных новой системой образования молодых людей пришло в политику. Идея «технократического» правительства, которое приходит к власти без поддержки со стороны избирателей, исключительно в результате правовых прецедентов, нашло свою практическую реализацию в целом ряде западных стран (Италия, Финляндия и др.). В роли идеального технократа (главы правительства) теперь выступал банковский клерк. Набор его функций (чисто технических) был сведен к минимуму.

В это же время в мир ворвалась информационная эра. Словно вихрь она сбила временные часы. Потоки информации буквально захлестывали человеческое сознание. Мозг индивидуума уже был не в силах ни критически воспринимать, ни проверять, ни анализировать тот поток, который ежедневно обрушивали на него СМИ. Воспитанный в условиях потребительского общества индивидуум мог только потреблять информацию и… быстро забывать ее, чтобы успеть потребить на следующий день новую. Память человека беспрерывно сужалась, а вместе с ней уходила эпоха, когда люди могли сопереживать, сострадать, сочувствовать.

Результат: в новый пятнадцатилетний цикл (2000-е) пришло поколение таких как Обама, как Меркель, как Олланд, как Кэмерон и других. Все они — яркий тип бездумных исполнителей чужой воли, потребителей, которые не способны не только на генерацию творческих идей, но просто не могут терпеть тех, кто еще имеет потенциал творить. Все, что не является функцией — их страшит. Они первым делом спешат зачистить, искоренить, уничтожить все думающее, инициативное, самодостаточное.

Сегодняшние западные политики — это просто идеальный механизм беспрекословного выполнения чужой воли. К его созданию Запад стремился на протяжении многих десятков лет. Но получив, оказался перед проблемой.

Ведь теперь приходится постоянно брать на себя управление миром в ручном режиме. Иначе нельзя. Дай волю нынешним горе-«технократам», они всю планету заведут в пропасть. Ведь их всю жизни отучивали думать.

А управление в ручном режиме создает огромную проблему для финансового (банковского) капитала — приходится переходить из непубличной сферы в публичную. Нарушать главную заповедь бизнеса: «деньги любят тишину».

А на очереди новое поколение, которое придет на смену нынешнему в 2022—2024 годах. И можно не сомневаться, что на его фоне Обама, Меркель, Олланд окажутся прямо таки «политическими светилами».

Конечно, хозяева Запад пытаются перестроиться, остановить неизбежное сползание в пропасть. Стараются найти и предложить новый образ для будущего поколения (отсюда концепции New Age, мифы о «поколении индиго», «индиго-экономике» и т. д.).

Но это больше смахивает на жалкие потуги. А спорадические старания лишь еще сильнее обнажают ужас. Ужас перед будущим.

Юрий Городненко