Не тот кризис

Хотел бы представить Вашему вниманию статью Михаила Матовникова, главного аналитика Сбербанка (такая должность :))

Несмотря на то, что я не во всём с ним согласен (дам пару комментариев), он очень неплохо разбирается в банковском деле России.

Не тот кризис

Основная причина сегодняшних проблем банков — реализация процентного риска, тогда как качество кредитов оказалось лучше прогнозов

Обсуждение ситуации в банковской системе сейчас, как правило, сводится к констатации убыточной деятельности российских банков и, в частности, ее главной причины — значительного снижения качества кредитного портфеля, а также проблемы резкого снижения достаточности капитала банковской системы.

По многим формальным критериям кризис в банковской системе действительно налицо. Вообще, понятие «банковский кризис» довольно расплывчато: не всегда просто отличить проблемы отдельного банка (группы банков) от кризиса системы. Тем не менее в международной практике сформулированы некоторые критерии, которые применяются для идентификации банковских кризисов.

Банковский кризис имеет место, если выполняется хотя бы одно из четырех условий: доля неработающих активов в активах банков превысила 10%; стоимость операции по спасению банков превысила 2% ВВП; проблемы банковского сектора привели к крупной национализации банков; случилась паника вкладчиков или были приняты экстраординарные меры, такие как замораживание депозитов или введение правительством общих гарантий депозитов в ответ на кризис.

Неработающих активов в российской банковской системе сейчас заметно меньше 10%: доля просроченных кредитов в активах ниже 4%, и хотя она продолжает расти, пока этот критерий о кризисе не свидетельствует. Можно спорить, насколько показатель доли просроченных кредитов корректно отражает долю неработающих активов, но для международных сравнений за неимением лучшего используют именно его.

Стоимость спасения банков и расходов на разрешение кризиса складывается из кредитов ЦБ на санацию. С конца 2013 года это 395 млрд рублей (если включить сюда пролонгацию кредита Банку Москвы, расходы вырастут еще почти на 290 млрд рублей). Расходы АСВ на компенсации вкладчикам — оценочно 396 млрд рублей с 1 января 2014-го по 1 сентября 2015 года. Расходы на докапитализацию банков через ОФЗ — пока потрачено 580 млрд на докапитализацию десяти банков из выделенного 1 трлн рублей. Рекапитализация ВТБ за счет Фонда национального благосостояния — 100 млрд рублей. Итого почти 1,5 трлн рублей, это как раз 2% ВВП за 2014 год (71 трлн рублей). Критерий выполняется, причем издержки имеют все шансы еще и вырасти.

Национализации банков в полном смысле не было, хотя и проведена рекапитализация банков за счет государства. Но все же по этому критерию говорить о банковском кризисе нельзя.

С начала 2014 года по 15 сентября 2015 года ЦБ отозвал лицензии 148 банков, это 17,5% от их общего числа на конец 2013 года (см. таблицу 1). Самая высокая вероятность потерять лицензию — у самых мелких банков (с 501-го места в банковской системе по размеру активов) — 26,4%, для банков с местом по активам с 201-го по 500-е вероятность ниже — 13,3%, с 51-го по 200-е — 10,7%, а с 21-го по 50-е — 3,3%. Это очень высокий уровень риска для кредиторов, особенно для юридических лиц, которые в случае банкротства банков не получают ничего.

Отзыв лицензий идет с более или менее постоянной скоростью — около двух лицензий в неделю, то есть порядка 100 банков в год. Сейчас в стране 770 кредитных организаций (717 банков, исключая НКО), так что такими темпами, даже если кризис продлится три года, в стране все равно останется более 500 банков.

Наконец, мы действительно наблюдали краткосрочную панику вкладчиков в декабре, но ее главной причиной была девальвация и изъятие средств на покупку товаров, а не сомнения в устойчивости банковской системы (вообще-то ставка МБК в декабре 2014 доходила до 30%, что как-бы намекает на уровень доверия к банкам - ata). Повышение суммы гарантий АСВ тоже можно признать частичным выполнением данного критерия.

В итоге как минимум по критерию стоимости издержек на поддержку банковской системы можно говорить о наличии в России банковского кризиса.

С нашей точки зрения, однако, в этой дискуссии не все акценты расставлены верно, и это ведет к ошибкам в прогнозировании развития ситуации и в оценке перспектив выхода банков из кризиса.

Начнем с капитализации. Коэффициенты достаточности действительно снизились, особенно у крупнейших банков, но главным фактором снижения были не убытки банков и, соответственно, уменьшение капитала, а рост активов из-за переоценки иностранной валюты. За декабрь 2014-го — февраль 2015-го банки из-за убытков потеряли порядка 2,6% капитала, то есть примерно 0,3 процентного пункта (п. п.) от значения коэффициента достаточности капитала. Основной эффект дала девальвация, увеличившая валютную составляющую активов за эти же три месяца на четверть. Для банков с долей валютной составляющей в активах, взвешенных с учетом риска, на уровне 25% снижение норматива достаточности составит около 0,7 п. п. Важным фактором было и падение стоимости ценных бумаг (часть портфелей напрямую уменьшают капитал, не затрагивая счет прибыли и убытков), но уже в первом полугодии 2015 года стоимость этих бумаг в значительной степени восстановилась, а с учетом проведенной докапитализации многие банки смогли подправить значение достаточности капитала (см. график 1). Напомним, что из заявленного 1 трлн рублей пока реально распределено 580 млрд, многие банки от рекапитализации отказались.

Если же говорить про убытки, то за восемь месяцев 2015 года прибыль банков до налогообложения составила 76 млрд рублей, но без учета Сбербанка получается убыток в размере 67 млрд рублей. Надо учесть, что в состав прибыли банков вошли дивиденды от других банков (30 млрд — это двойной счет) и помощь от акционеров (47 млрд, показывается как прибыль), то есть без учета этих факторов и Сбербанка доналоговый убыток банковской системы составил 144 млрд рублей (см. график 2).

Главной причиной убыточности стали вовсе не потери по кредитному портфелю, а реализация процентного риска (для интересующихся почитать теорию можно тут - ata). Резкое повышение Банком России в декабре 2014 года и потом довольно медленное снижение в течение 2015 года ключевой ставки привело к резкому росту стоимости пассивов банковской системы. Переоценке подверглись не только средства ЦБ, которых на конец 2014 года банки привлекли в размере 7,4 трлн рублей, но и депозиты юридических лиц, а затем и депозиты физических лиц.

За первое полугодие 2015 года прибыль банков сократилась на 400 млрд рублей по сравнению с 2014 годом. При этом чистый процентный доход сократился на 390 млрд, а отчисления в резервы выросли на 142 млрд, операционные расходы не изменились, а чистые непроцентные доходы увеличились почти на 140 млрд рублей (см. таблицу 2). Так что даже формально эффект сокращения процентной маржи оказался в 2,7 раза больше, чем эффект роста кредитного риска.

Однако надо учесть, что размер активов банков в первом полугодии 2015 года был на 27% больше, чем годом ранее, поэтому и величина чистого процентного дохода при неизменности маржи была бы пропорционально больше (то есть выросла бы с 1,1 до 1,4 трлн), и с учетом этого факта эффект реализации процентного риска можно оценить более чем в 680 млрд рублей — в таком случае он превысит эффект снижения качества кредитов почти в пять раз.

Именно реализацией процентного риска можно объяснить то, что его главными жертвами оказались именно крупнейшие банки, в большей степени зависимые от рыночного фондирования и, в частности, от кредитов ЦБ.

Соответственно и основной механизм выхода из кризиса связан именно с восстановлением процентной маржи. В первом полугодии по мере снижения ключевой ставки падала стоимость и банковских пассивов (см. график 3). Однако в части депозитов физических лиц рост стоимости продолжился по мере погашения дешевых долгосрочных депозитов и перехода вкладчиков на более высокие ставки. Однако уже во втором полугодии по мере завершения сроков дорогих депозитов, открытых в декабре 2014-го — первом квартале 2015 года стоимость вкладов начала постепенно снижаться. На рынке средств юрлиц решающую роль играет уровень ключевой ставки, решение ЦБ не снижать в сентябре ключевую ставку негативно скажется на темпах восстановления процентной маржи.

(Из этого графика хорошо видно, что впервые за долгое время процентные ставки по депозитам стали меньше ключевой ставки. Это говорит о "перелёте" в уровне установленной ключевой ставки и необходимости её постепенного, но более активного, чем сейчас, снижения. - ata)

Банки повысили кредитные ставки, частично и по ранее предоставленным кредитам, но не смогли в полной мере переложить процентный риск на заемщиков, хотя уровень кредитных ставок все же вырос, однако уже с лета 2015-го средняя доходность кредитного портфеля снова начала снижаться.

Впрочем, уже к осени процентная маржа банков восстановилась в достаточной степени, чтобы обеспечить заметный рост прибыльности и позволить им создавать резервы на возможные потери по ссудам. Можно ожидать, что в 2016 год многие банки войдут, сумев в значительной степени восстановить процентную маржу за счет погашения дорогих обязательств, привлеченных в кризис.

Не все столько очевидно и в части кредитных потерь. Доля просроченных кредитов уже к концу минувшего лета действительно заметно приблизилась к уровням кризиса 2009 года. Доля просроченных кредитов юридическим лицам составила 6% (весной 2010 года она достигала 6,5%), а кредитов физическим лицам — почти 7,9% (во время прошлого кризиса она не превышала 7,5%).

Однако реальной мерой ухудшения качества кредитного портфеля является именно прирост доли проблемных кредитов, а не их абсолютный уровень, зависящий от политики списания кредитов. За первые 12 месяцев прошлого кризиса, с 1 сентября 2008 года, доля просроченных кредитов юрлицам выросла с 1,0 до 5,7%, то есть на 4,7 п. п., а по кредитам физлицам — с 5,3 до 7,9%, на 2,6 п. п. За 12 месяцев, прошедших с 1 сентября 2014 года, доля просрочки по кредитам юрлицам выросла с 4,5 до 5,8%, то есть на 1,3 п. п., а по кредитам физлицам — с 5,6 до 7,9%, на 2,3 п. п.

Фактически речь идет о сопоставимом ухудшении качества кредитов физлицам и намного менее выраженном ухудшении качества кредитов юрлицам.

Эта данные в целом согласуются и с динамикой прибыли корпоративного сектора. В первом полугодии 2009 года по сравнению с первым полугодием 2008-го прибыль корпоративного сектора (без банков и малого бизнеса) снизилась вдвое, а в 2015 году за тот же период выросла по сравнению с 2014 годом на 47% (см. график 4). В отраслевом разрезе рост прибыли показали почти все сектора. Что касается экспортеров, то причины роста их прибыли в целом понятны: девальвация в 2014–2015 годах была намного более глубокой, чем в 2008–2009-м, а падение цен на экспортные товары, напротив, менее значительным (кроме падения цен на нефть), в результате экспортная выручка растет в рублевом выражении, а с нею и прибыль. Для секторов, обслуживающих внутренний рынок, улучшение финансового результата, похоже, в большей степени является эффектом заблаговременно, еще в 2014 году, проведенного сокращения затрат, чем роста доходов.

Конечно, просроченные кредиты — показатель, сильно манипулируемый за счет возможных реструктуризаций. Но есть и косвенные индикаторы. Например, на рынке рублевых облигаций с сентября 2008-го по август 2009 года дефолт наступил по выпускам на сумму 381 млрд рублей, а с сентября 2014-го по август 2015-го — на 85,5 млрд рублей. Конечно, сейчас на рынке в принципе намного меньше высокорискованных эмитентов, так как уже давно критерий успешности эмиссии — ее шанс быть включенной в ломбардный список ЦБ, а значит, необходимо наличие довольно высокого кредитного рейтинга. Но и в обычном корпоративном кредитовании период с 2009-го 2014-й трудно назвать годами необдуманного кредитного бума.

Собственно, самой наглядной иллюстрацией этого тезиса является низкая доля просроченных кредитов в валюте — всего 1,9% по сравнению с 5,4% на 1 сентября 2009 года (см. график 5). Причина этого проста: сравнительно низкая доля кредитов в валюте заемщикам без экспортной выручки.

Итоги подводить, безусловно, еще рано. Спад в промышленности, по данным Росстата, углубляется, основные проблемы с качеством кредитного портфеля, судя по всему, еще впереди. Однако этому кризису не предшествовал экономический бум: и банки, и сами заемщики довольно осторожно подходили к увеличению долга, во многих секторах наблюдалось явное сокращение долговой нагрузки.

В этот раз явно намного меньше доля самых токсичных проектов в портфеле банков: коттеджных поселков, строителей с большим числом площадок на нулевом цикле, инвестиционных проектов, начатых исходя из сверхоптимистических ожиданий постоянного роста спроса. Скорее мы видим, что наружу вылезают не решенные после прошлого кризиса проблемы с отдельными заемщиками, скрывать которые стало более невозможно.

С 2014 года ЦБ отозвал лицензии почти 150 банков, практически у всех причиной отзыва была потеря капитала в связи с убытками по кредитному портфелю. Может сложиться впечатление, что это как раз результат развития экономического кризиса. Однако на самом деле, как следует из пресс-релизов ЦБ по результатам обследования банков временной администрацией, в подавляющем большинстве случаев проблемы были вызваны вовсе не макроэкономическими шоками, а целенаправленным выводом активов и связанным кредитованием проектов акционеров на экономически не обоснованных условиях. Фактически мы имеем дело как раз с исключением, ярко подтверждающим общее правило: в реальности потери по кредитам от экономических рисков не столь велики, учитывая, что даже среди проблемных банков основной эффект связан с сомнительными операциями.

В части же рыночных заемщиков уже с лета заметно заметное оживление спроса на кредиты по мере падения кредитных ставок.

Есть основания считать, что проблем с качеством кредитов во время текущего кризиса будет меньше, чем в 2008–2010 годах, падение кредитования окажется не столь глубоким, а пик создания резервов и уровня просроченной задолженности будет пройден в первом квартале 2016 года (см. график 6). Восстановление маржи тоже будет довольно быстрым: уже к началу 2016 года она может вернуться на обычный уровень.

В части розничного кредитования очевиден резкий рост доли просроченных кредитов у банков — лидеров высокомаржинального (и высокорискованного) потребительского кредитования. Эти проблемы развиваются на фоне в целом стабильной ситуации с уровнем безработицы и преимущественно связаны с ростом дефолтов самых закредитованных и самых низкодоходных слоев населения. Этот сектор начал показывать повышенную убыточность еще с 2013 года, задолго до кризиса. Рост цен, конечно, дополнительно усилил проблемы таких заемщиков, но в других сегментах кредитования физлиц, например в ипотеке, ситуация в целом остается стабильной. Большая часть проблем с потребительскими кредитами — это следствие рискованной бизнес-модели и низкого качества риск-менеджмента, которые привели бы к кризису рынка в любом случае, а экономические проблемы лишь ускорили развитие событий. Но все же это в большей степени проблемы самой бизнес-модели банков, чем следствие кризиса, а локализованы они в небольшой группе банков.

Об этом же говорит и начавшееся раньше, чем в прошлый кризис, восстановление кредитного портфеля. Без учета переоценки кредиты предприятиям начали расти уже в мае 2015 года, а падение кредитования физлиц затормозилось к концу лета, несмотря на исчерпание эффекта программы субсидируемой ипотеки, роль которой была очень велика в апреле-мае 2015 года.

Это создает предпосылки для успешного восстановления рентабельности и капитала банков в 2016 году, но не касается банков, устойчивость которых акционеры за счет вывода активов и связанного кредитования фактически сами и подорвали. Зачистка системы от подобных «зомби» должна быть завершена как можно скорее. (Хотя я в целом согласен с данной позицией. но всё же именно Сбербанк является главным выгодоприобретателем от "охоты на зомби". Отчего сохраняю некоторую долю скепсиса. - ata)

Источник