Настоящий Абель, который в тюрьме не сидел.
14 октября 1957 года в здании Федерального суда Восточного округа Нью-Йорка начался шумный судебный процесс по обвинению в шпионаже Рудольфа Абеля Ивановича. Ему грозила смертная казнь или пожизненное тюремное заключение. В ходе следствия Абель категорически отрицал свою принадлежность к советской внешней разведке, отказался от дачи каких-либо показаний в суде и отклонил все попытки работников американских спецслужб склонить его к сотрудничеству. Через месяц судья зачитал приговор: 30 лет каторжной тюрьмы, что для него в 54 года было равносильно пожизненному заключению.
Вильям Генрихович Фишер
После объявления приговора Абель сначала находился в одиночной камере следственной тюрьмы в Нью-Йорке, а затем был переведен в федеральную исправительную тюрьму в Атланте.
Родина не оставила своего разведчика в беде. 10 февраля 1962 года на мосту Глинике, через который проходила граница между Западным Берлином и ГДР, был произведен обмен Рудольфа Ивановича Абеля на осужденного в Советском Союзе американского летчика Фрэнсиса Гэри (в официальных документах советского суда – Гарри) Пауэрca, совершившего 1 мая 1960 года разведывательный полет над советской территорией и сбитого под Свердловском.
15 ноября 1971 года замечательный советский разведчик-нелегал скончался. Но лишь в начале 1990-х годов Служба внешней разведки России официально сообщила, что его настоящее имя – Вильям Генрихович Фишер.
Почему арестованный в США Вильям Фишер, проживавший в Нью-Йорке по документам на имя свободного художника американца Эмиля Роберта Голдфуса, назвался именно Рудольфом Абелем?
Сейчас, по прошествии времени, можно с уверенностью сказать, что, выдав себя за своего друга и коллегу по работе в органах госбезопасности, советский разведчик-нелегал тем самым дал понять Центру, что в тюрьме оказался именно он. Во внешней разведке довольно быстро разобрались, что к чему. Ведь о настоящем Абеле и о его дружбе с Фишером здесь хорошо знали.
До конца своих дней полковник внешней разведки оставался для домашних и сослуживцев Фишером, или Вилли, а для всех остальных – Рудольфом Абелем. Легенде было уготовано оставаться легендой, а тайне – тайной.
И сегодня, преклоняя голову в память о легендарном разведчике, нам хотелось бы вспомнить о его ближайшем друге и соратнике, чье имя, Рудольф Абель, вошло в учебники разведок многих стран и навечно осталось в истории.
СЕМЬЯ АБЕЛЕЙ
Рудольф Иванович Абель родился 23 сентября 1900 года в городе Риге. Отец был трубочистом, мать – домохозяйкой. У Рудольфа было два брата: старший – Вольдемар и младший – Готфрид. До 15 лет Рудольф жил вместе с родителями. Окончил четыре класса элементарного училища, работал рассыльным в Риге. В 1915 году переехал в Петроград. Учился на общеобразовательных курсах и сдал экстерном экзамен за четыре класса реального училища.
Рудольф, как и его братья, всем сердцем принял Октябрьскую революцию. С начала революции он добровольно пошел служить рядовым-кочегаром на эскадренном миноносце «Ретивый» Красного Балтийского флота. В 1918 году стал членом партии большевиков. Затем в составе Волжской флотилии принимал участие в боях с белыми в долинах рек Волги и Камы. Являлся непосредственным участником дерзкой операции красных в тылу противника, в ходе которой у белых была отбита баржа смертников – заключенных-красноармейцев. Принимал активное участие в боях под Царицыном, в низовьях Волги и на Каспийском море.
В январе 1920 года Абель был зачислен курсантом в класс морских радиотелеграфистов учебно-минного отряда Балтийского флота в Кронштадте. После окончания учебы в 1921 году молодой военно-морской специалист Абель в составе команды балтийских моряков был направлен в формирующиеся военно-морские силы Дальневосточной Республики. Служил на кораблях Амурской и Сибирской флотилий. В 1923–1924 годах возглавлял радиотелеграфную станцию на острове Беринга, затем командовал морскими радистами на Командорских островах.
В 1925 году Рудольф женится на Анне Антоновне, урожденной Стокалич, из дворян, получившей прекрасное образование и ставшей его надежной помощницей. Здесь следует отметить, что сам Рудольф свободно владел немецким, английским и французским языками. В том же году Абеля по линии Народного комиссариата иностранных дел направили на работу в советское консульство в Шанхае.
В июле 1926 года Рудольфа Абеля перевели в Пекин, где он проработал радистом советского дипломатического представительства вплоть до разрыва дипломатических отношений с Китаем в 1929 году. Находясь за границей, в 1927 году он становится сотрудником Иностранного отдела ОГПУ (внешняя разведка), выполняет обязанности шифровальщика резидентуры.
По возвращении из Пекина Абель в том же году направляется на нелегальную работу за кордон. В документах того периода, находящихся в его личном деле, сказано кратко: «Назначен на должность уполномоченного ИНО ОГПУ и находится в долгосрочной командировке в разных странах». Возвратился в Москву осенью 1936 года.
Рудольф Иванович Абель.
ВИЛЬЯМ, РУДОЛЬФ И ЕГО БРАТЬЯ
Могли ли пересечься за кордоном пути нелегалов Абеля и Фишера? Об этом официальные документы умалчивают. Но как бы то ни было, оказавшись почти одновременно в Москве и работая в Центре, они стали большими друзьями. Даже в столовую и то всегда ходили вместе. «Дядя Рудольф появлялся у нас часто. Всегда был спокоен, жизнерадостен, – вспоминала Эвелина Фишер, дочь Вильяма Генриховича. – И с отцом они общались прекрасно». В военные годы оба жили в одной небольшой коммунальной квартирке в центре Москвы.
Знакомясь с биографиями этих разведчиков, невольно приходишь к выводу, что в их судьбах было очень много общего, способствовавшего сближению. Оба были зачислены в ИНО ОГПУ в 1927 году, практически в одно и то же время находились на нелегальной работе за границей, вместе трудились в центральном аппарате разведки, а в период Великой Отечественной войны – в 4-м управлении НКВД. Оба не походили на баловней фортуны, жизнь порой обходилась с ними жестоко.
В последний день уходящего 1938 года Вильям Фишер без объяснения причин был уволен из органов госбезопасности. И лишь в сентябре 1941 года ему предложили вернуться в НКВД.
С Рудольфом Абелем все было гораздо сложнее.
Здесь уместно вспомнить его старшего брата Вольдемара. С 14 лет он плавал юнгой на судне «Петербург», затем слесарил на заводе в Риге. В декабре 1917 года стал членом РКП(б). Красноармеец, латышский стрелок, охранявший Смольный, он храбро воевал в составе Красной гвардии, сражавшейся на Пулковских высотах с наступавшими на Петербург частями генерала Краснова. Позже служил мотористом на линкоре «Гангут».
Со временем Вольдемар вырос в крупного партработника: комиссар Всероссийской чрезвычайной комиссии Кронштадской крепости, комиссар службы связи Морских сил Дальневосточной Республики, делегат XVII съезда партии. В 1934 году он был назначен начальником политотдела Балтийского государственного морского пароходства. А в конце 1937 года арестован за «участие в латвийском контрреволюционном националистическом заговоре и за шпионско-диверсионную деятельность в пользу Германии и Латвии».
События развивались стремительно. В октябре 1937 Вольдемар был исключен из партии с формулировкой «за политическую близорукость и притупление бдительности». 10 ноября его арестовывают и постановлением «двойки» (Ежов и Вышинский) от 11 января 1938 года приговаривают к высшей мере наказания. А уже 18 января Вольдемар Абель и еще 216 человек, «членов контрреволюционной латвийской националистической организации», были расстреляны. 9 мая 1957 года все они были реабилитированы.
Третий из братьев Абелей – младший Готфрид – всю жизнь провел в родном городе. Окончил университет, работал на различных рижских предприятиях, воспитывал дочерей. Сложности большой политики обошли Готфрида стороной.
ВОЗВРАЩЕНИЕ НА НЕВИДИМЫЙ ФРОНТ
Но вернемся к Рудольфу Абелю. Позднее в своей автобиографии он напишет: «В марте 1938 года уволен из органов НКВД в связи с арестом моего брата Вольдемара».
Настали тяжелые времена: в 38 лет – стрелок военизированной охраны, снова увольнение, затем мизерная пенсия. А дальше, как и у Вильяма Фишера, последовало предложение вернуться в НКВД. 15 декабря 1941 года майор госбезопасности Рудольф Абель вновь встал в строй, и опять – в невидимый. Он направляют в 4-е управление НКВД под начало знаменитого генерала Павла Судоплатова и назначают заместителем начальника одного из подразделений. Основной задачей 4-го управления была организация разведывательно-диверсионных операций в тылу немецких войск.
В аттестации на Рудольфа Абеля, подписанной 16 марта 1945 года, много недосказанного, понятного лишь специалистам:
«Обладает одной из специальных отраслей агентурной оперативной работы... Тов. Абель на практической работе успешно выполнял порученные ему ответственные задания... С августа 1942 года по январь 1943 года находился на Кавказском фронте в составе опергруппы по обороне Главного Кавказского хребта. В период Отечественной войны неоднократно выезжал на выполнение специальных заданий... Выполнял спецзадания по подготовке и заброске нашей агентуры в тыл противника».
За успешное выполнение оперативных заданий Рудольф Иванович Абель был награжден орденом Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, многими боевыми медалями, нагрудным знаком «Заслуженный работник НКВД». 27 сентября 1946 года подполковник Абель был вновь уволен из органов госбезопасности, на этот раз – по возрасту.
Дружба с семейством Фишеров оставалась неизменной. В ноябре 1948 года Фишер выехал в командировку, которой суждено было продлиться 14 лет. Рудольф Иванович не дождался возвращения своего товарища. Скончался внезапно в декабре 1955 года. Похоронили его на Немецком кладбище в Москве.
Ему так и не суждено было узнать, что арестованный Вильям Фишер выдал себя за Рудольфа Абеля, что под его фамилией Вильям Генрихович морально выиграл процесс «Соединенные Штаты против Рудольфа Ивановича Абеля». Даже уйдя из жизни, сотрудник внешней разведки Рудольф Иванович Абель помогал и своему другу, и тому делу, которому отдал всего себя без остатка.
http://nvo.ng.ru/spforces/2012-05-25/15_abel.html
Комментарии
Как говорят сейчас, кровавый латышский стрелок или явгей.
Из-за которых Россия потеряла благородных офицеров, румяных гимназисток и забыла вкус французской булки.
Это да. Но при этом забывают маленький момент - крайне много порядочных советских евреев (это только сейчас выглядит смешно) служило в тогдашней разведке. И информацию они получали благодаря широкой сети родственных связей на всех уровнях местной жизни. И ещё одна данность. В силу генетической особенности внешности можно было числиться по документам испанцами, португальцами, французами, и прочими парагвайцами, что существенно облегчало внедрение и вживание в отведённую роль...
Всё верно.
Низабудим, нипrастим! Евrеи - элита нации! ... Порвался курдючок шаблон! :-)))
А почему молчит Людмила Алексеева афтершоковские жыдки?
Как же тут держать нос по ветру?
шаббат был...
только шабес-гои суету создают
Вы из израиловки вещаете? А у нас обычная суббота, хотим - работаем, хотим - дурака валяем... :-)))
наивно думать ,что шаббат чтут только в израиловке, камрад! шаббат, он и в африке шаббат )))
Не еврей. Он немец.
Абель - немец. Фишер - еврей. Но оба трудились на благо нашей общей Родины - СССР...
Неправда Ваша.
Я специально проверял, когда заинтересовался Фишером - он тоже немец.
К сожалению это было около трёх лет назад, где это было не помню, а ссылки я тогда не сохранял.
Был неправ, подтверждаю.
Посмотрел на сайте СВР - там очень интересные подробности... http://svr.gov.ru/history/ab.htm
Я рад, что мы пришли к единому мнению!
Ну и за Фишера, честно говоря, тоже рад.
Взаимно. О хороших людях всегда приятно и полезно вспоминать. И не только по поводу...
Добавлю.
Рудольф Иванович Абель (настоящее фамилия и имя Фишер Вильям Генрихович) (1903-1971), советский разведчик, полковник.
Родился в Великобритании. В 1920-х годах его семья переехала в Москву. С 1927 года в органах госбезопасности СССР, закончил разведшколу. Был на разведывательной работе в Великобритании, в годы Великой Отечественной войны оставался в Москве.
После окончания войны Рудольф Абель был направлен в США. Под фамилией Гольдфуса он владел фотостудией в Бруклине, а на самом деле руководил советской разведывательной сетью в Америке. На какое-то время он выезжал в Финляндию, где в конспиративных целях женился на финке, хотя в Москве Абеля ждала законная жена и дочь. Вернувшись в Америку, был выдан перебежчиком и арестован 21 июня 1957 года.
Рудольф Абель 21 февраля 1958 года осужден на 30 лет тюрьмы и 3000 долларов штрафа. Срок отбывать его отправили в Атланту.
Судебный процесс над Абелем являлся уникальным во всех отношениях и не имел прецедентов в американском судопроизводстве. Адвоката Доновэна «промывали» в прессе и причисляли к «красным», со всех сторон сыпались на него угрозы. Коллеги не понимали, зачем он взялся за столь щекотливое дело. Пункты обвинения звучали достаточно жестко и сулили невеселую перспективу электрического стула: Рудольфа Абеля обвиняли в шпионаже, направленном против США, в передаче информации о национальной обороне США, ну, и конечно, в незаконном пребывании в стране.
Доновэн отлично понимал огромную роль эмоций, общественного мнения и голоса прессы на таком шумном процессе и знал, что суд присяжных никогда не руководствуется лишь буквой закона и бесстрастными фактами. Начал он с того, что заказал полковнику, одетому, как вольный художник, приличный костюм делового человека - при белой рубашке и галстуке Абель выглядел как типичный средний американец, и это импонировало публике. В его защите фигурировали весьма сильные аргументы: перед публикой не шпион-американец, а честный гражданин враждебной державы, мы же гордимся нашими ребятами, которые, возможно, работают в Москве; смертная казнь лишит США возможности обменять полковника на американского шпиона, которого могут захватить; справедливый приговор найдет поддержку во всем мире и укрепит престиж американского правосудия и политические позиции США.
Для американцев очень важно, какого рода человек сидит на скамье подсудимых, и тут Доновэн сделал совершенно блестящий ход: зная приверженность публики к высокой морали (во всяком случае, на словах), он использовал компромат на главного свидетеля, в то же время постоянно поднимая на щит человеческие качества Абеля и особенно его любовь к семье.
Адвокат использовал частных шпиков и с добавлениями Абеля вывалил на суде всю подноготную жизни Хайханена, отлично ее задокументировав: главный свидетель беспробудно пьет, бьет жену, ставя ее на колени, и она рыдает на всю округу (это показали добрые соседи), не раз у него была полиция (тут тоже пошли в ход протоколы). Впрочем, какую жену? Тут Доновэн выбросил туза - ведь у Хайханэна уже есть в Союзе жена и ребенок! Разве по американским законам разрешено двоеженство? Хайханен с его дубоватостью и тяжелым английским чуть не рыдал на суде, когда попал под беспощадный шквал вопросов адвоката, демонстрирующих его аморальность. Судья не успевал вмешиваться - в любом случае все видели, что показания дает подонок, и никого не убеждал лепет о неприятии Хайханеном коммунистического режима.
Образ русского шпиона, честно работавшего на свое неидеальное государство, искреннего человека и хорошего семьянина, на этом фоне разрастался и работал на защиту.
Помогали письма от родных: «Дорогой папочка! Уже три месяца, как ты уехал... я собираюсь замуж... у нас новость: собираемся получить квартиру из двух комнат... все друзья желают тебе здоровья и счастья, счастливого и быстрого возвращения домой». От жены: «Мой дорогой, опять началась наша бесконечная переписка... после твоего отъезда я болела... иногда я смотрю на твою гитару и хочу слушать, как ты играешь, и мне становится грустно... У нас с дочерью есть все, кроме тебя... Выйдя замуж, она всегда говорит, что не существует таких мужчин, как ее папа, и потому она не очень любит своего мужа... Я просила три комнаты, но не дали... Как ты живешь? Как твой желудок? Будь внимателен к своему здоровью. Я хочу жить вместе с тобой. Целую и прошу тебя думать о здоровье».
Рудольф Абель долго возражал против зачтения писем на суде. Доновэн убедил его лишь тем, что это может существенно повлиять на присяжных и прессу и смягчить приговор. Говорят, что он чуть покраснел, когда письма начали читать...
При всех несчастьях, свалившихся на голову Абеля, обвинения в части шпионажа страдало неполнотой. Хайханен рассказал о том, как он вместе с полковником вел визуальную разведку военных объектов, раскрыл места многих тайников, налицо были шифровки, коды и прочий шпионский инструментарий. На суде предстал выданный Хайханеном сержант Рой Роудз, который в 1951-1953 годах работал в американском посольстве в Москве, ведая гаражом. Тут суд увидел до умиления знакомый почерк: русский приятель-шофер, водка из граненых стаканов, прекрасная дама, преступный грех, «оскорбленный брат», готовый на сицилийский манер убить любого, кто посягнет на честь его сестры. Поразительно, но на этой дешевой приманке Роудза без труда завербовали, хорошо закрепив контакт хрустящими зелененькими. Кое-какую информацию он передавал, а потом уехал в США.
Абелю надлежало восстановить с Роудзом контакт и наладить работу, однако сделать это он не успел, лишь раз позвонив ему по телефону. Вот, пожалуй, и все доказательства. А где же ущерб национальной безопасности? Есть лишь скорлупа ореха, но отсутствует его сердцевина! Где доказательства, что Абель передавал секретную информацию? Есть ли хоть один секретный документ США, который у него обнаружили?
Хайханен и Роудз были не единственными свидетелями. Показания давал художник Берт Сильверман, знавший своего друга как Эмиля Гольдфуса по дому в Бруклине. Именно Сильверман был тем человеком, к которому Абель просил обратиться, «если с ним что-то произойдет». Художник пел дифирамбы своему другу, отмечая его честность и порядочность.
Разочаровал многих жаждущих крови и Гарри Маккален, полицейский, опекавший район проживания полковника, он тоже отмечал хорошее поведение подсудимого и своевременную уплату им квартирной ренты.
Выслушали даже мальчика, который несколько лет назад нашел монету, она выпала случайно из рук, раскололась на две части и явила взору юнца микропленку, которую он честно отнес в местное отделение ФБР, - так что стукачество (или бдительность?) не только советская национальная черта. Там ее пытались безуспешно расшифровать, но не смогли - теперь с помощью Хайханена, который, кстати, по пьянке и потерял монету, перед судом появился текст сообщения Абеля в Центр.
Полковник вскоре фактически отказался от первоначальной легенды, ибо, отрицая свою принадлежность к КГБ, он выглядел бы заурядным жрецом и суд ужесточил бы свой вердикт. Поэтому линию он проводил двойственную: лично не признавал, что связан с разведкой, но и не отрицал заявления защиты о его принадлежности к разведке. Доновэн потом написал: «Он никогда не признавался, что его деятельность в США направлялась Советской Россией». Однажды адвокат поинтересовался его настоящим именем. «Это необходимо для защиты?» - «Нет». - «Тогда оставим этот разговор».
И адвокат, и подзащитный бились, как львы, за благополучный исход дела и во многом преуспели, несмотря на всю истерию вокруг процесса. 21 февраля 1958 года был оглашен приговор по всей совокупности пунктов обвинения: 30 лет тюрьмы и 3000 долларов штрафа. Срок свой он отсиживал в Атланте, пользовался популярностью среди заключенных (говорили, американцу Гринглассу, посаженному за шпионаж на Советы, заключенные мочились в пищу), особенно подружился он с бывшим работником ЦРУ, осужденным за шпионаж на СССР почти сразу после войны. Читал в тюрьме Альберта Эйнштейна - для его математического ума это было такое же развлечение, как для многих чтение Агаты Кристи, рисовал карикатуры для тюремной газеты и даже подключился к изучению планировки тюрьмы, которую начальство хотело перестроить».
Любимов М.Тайны полковника Абеля - Огонек, 1991, N46, с.27
Судебный процесс над Абелем получил широкий резонанс на Западе, но в советской прессе о нем не было сказано ни слова. По приговору суда Абель получил 30 лет каторжной тюрьмы. В 1962 на границе Западного и Восточного Берлина Абеля обменяли на американского летчика Пауэрса, сбитого 1 мая 1960 в советском воздушном пространстве. В Москве Абель работал консультантом в разведуправлении КГБ, на досуге писал пейзажи. Посмертно вышел альбом его работ. Известность Рудоьфа Абеля в СССР связана с его участием в создании художественного фильма «Мертвый сезон» (1968), сюжет которого связан с некоторыми фактами из биографии разведчика.
Рудольф Абель умер от рака 15 ноября 1971 года.
«Прибыв в Москву, Абель прекрасно понимал, что его карьера не взлетит к небесам, - по правилам, существовавшим в КГБ, нелегалов и прочих, попавших в подобные обстоятельства, брала в жестокую разработку наша контрразведка как потенциальных шпионов, - наверное, даже опасался, что его посадят, как в свое время Лео Треппера, вернувшегося из Франции.
Абелю не дали никаких высоких должностей, но отметили наградами и использовали для обучения сотрудников и консультаций.
Он всегда был предельно осторожен и сдержан, привык к жесткой самодисциплине, ко всем правилам кагэбэвской игры. За границей Рудольф Абель был одинок и никому не открывал свою душу, да и на родине он верил только своей семье.
Однажды Доновэн не без язвительности спросил у Абеля, почему СССР глушит «Голос Америки», сообщавший о процессе над ним, на что полковник вполне в советских традициях ответил, что «не всегда в интересах народа сообщать о тех или иных фактах» и «правительство лучше знает, что важнее для народа». Возможно, он говорил искренне, хотя его приятель Хенкин вспоминает Вилли, читавшего самиздат и сказавшего на смертном одре своей дочери: «Помни, что мы все-таки немцы...»
Рудольф Абель умер от рака через несколько лет после возвращения. Имущества оставил после себя немного: отдельную двухкомнатную квартирку на проспекте Мира и убогую дачу».
Любимов М. Тайны полковника Абеля - Огонек, 1991, N46, с.27