«Тайна двух океанов» в формате 4 D. Запахи смерти (50)

Продолжаем начатый здесь: http://aftershock.news/?q=node/296415 разговор о блистательных ученых-экономистах, многие из которых в начале-середине XX века старательно наводили тень на плетень экономики (как западной в целом, так и американской, в частности). Являясь, на самом деле, частью бойко кружащегося на авансцене мировой политики грандиозного Кордебалета, плотно закрывающего от глаз публики Господ/ Закулисных Дел Мастеров...

Часть III (34). Заговор или колыбельная: БаЮ-баюшки-БаЮ ?

Ковка Челяди из Жестоких Ублюдочков. Зачем и как (13)

Альфред Маршалл, 1842-1924

Напомню, что превращению бледного, беспокойного, полуголодного и плохо одетого школьника в кембриджского преподавателя с франтовато закрученными вверх усиками способствовал способствовало завоеванное Альфредом (после трех лет обучения в колледже Св. Иоанна) право на получение стипендии.  Один из современников Альфреда заявлял, что завоеванное Маршаллом второе место на публичном экзамене по математике было все равно, что наследство в 5 тысяч фунтов (примерно полмиллиона долларов в нынешних деньгах), а это обеспечивало более чем хороший старт в жизни.

Отработав – в нагрузку к своим основным обязанностям- год в подготовительной школе, чтобы вернуть ссуду дяде, Маршалл впервые в жизни стал по-настоящему финансово независимым и мог делать все, что хотел.

… В 1867 году он всерьез принялся за изучение экономики. И вскоре стал рассматривать образование как оружие в борьбе против социальной несправедливости. Лекции, которые он читал в начале 1870-х, были посвящены основному парадоксу тогдашнего общества: существованию нищеты среди изобилия.

Он не сомневался, что основной причиной нищеты была низкая зарплата, но вот почему эта плата так низка ?.

Радикалы того времени утверждали, что виной тому жадность работодателей, а мальтузианцы считали, что это следствие моральных дефектов самих бедняков.

Маршалл предложил свой ответ: низкая производительность труда.

В доказательство своего утверждения он приводил тот факт, что квалифицированные рабочие зарабатывали в «два, три, четыре раза» больше рабочих неквалифицированных, - вопреки утверждению Маркса, что конкуренция заставит зарплаты обеих категорий рабочих колебаться возле уровня прожиточного минимума.

Готовность работодателей доплачивать за специализированную подготовку и мастерство означала, по мнению Маршалла, что зарплата определяется не только предложением рабочей силы, но и спросом на нее. Он надеялся, что когда с течением времени технологии, образование и усовершенствования в организации производства будут повышать производительность труда, это приведет и к повышению зарплаты рабочих. То есть, плоды лучшей организации производства, знаний и технологии постепенно устранят главную причины нищеты.

Арнольд Тойнби так оценивал важность открытия Маршалла: «Это первая большая надежда, которую дает трудящимся новейший анализ вопроса о заработной плате, Они видят что есть и иной способ повышения зарплаты, помимо уменьшения числа работников.

Беатрис Уэбб, 1858 - 1943

На личность Беатрис наложила отпечаток ее принадлежность к «новому правящему классу» Британии, а ее ум сформировался в гуще «капиталистической деятельности»,  где витал «беспокойный дух предпринимательства».

Для Беатрис ее класс выделялся не богатством, а тем, что был «классом людей, привыкших отдавать приказы и редко подчинявшихся чужим». Оба ее дедушки достигли успеха в жизни самостоятельно…

Во взглядах оказавшего на нее большое влияние Герберта Спенсера соединились эволюционизм, принцип невмешательства (laissez faire) государственной власти в экономические отношения, и концепция философии как обобщения всех наук, а также другие идейные течения его времени. Отсутствие систематического образования и нежелание изучать труды предшественников привели к тому, что Спенсер черпал знания из тех источников, с которыми ему случилось познакомиться.

Универсальным принципом, лежащим в основе всех областей знания и их суммирующим, Спенсер считал космическую теорию эволюции (теорию прогресса),. В 1852 году, за семь лет до публикации «Происхождения видов» Чарльза Дарвина, Спенсер написал статью «Гипотеза развития» (The Development Hypothesis), в которой излагалась идея эволюции, во многом следовавшая теории Ламарка и К. Бэра. Впоследствии Спенсер признал естественный отбор одним из факторов эволюции (он автор термина «выживание наиболее приспособленных»).

Герберт Спенсер предложил Беатрис стать волонтером по сбору арендной платы в Ист-Энде. Чтобы подготовиться к работе социального исследователя… «Люди должны жить за счет собственных  заработков и усилий и… как можно меньше зависеть от государства».

Беатрис писала: «Нам определенно полезно посещать бедных… Их жизненный опыт дает нам много  нового и интересного; изучение их жизни и окружающей среды открывают нам факты, которые могут помочь в решении социальных проблем».

Но прежде, чем серьезно увлечься вопросами бедности, Беатрис увлеклась Джозефом Чемберленом, который был на 22 года старше ее.

Он сделал большое состояние на производстве метизов, прежде чем уйти в политику и стать мэром Бирмингема. И за четыре года превратить грязный фабричный город в современный мегаполис.

В 1883 году Чемберлен требовал всеобщее избирательное право для мужчин, дешевое жилье и бесплатную землю для сельскохозяйственных работников.

Его называли «английским Робеспьером» и обвиняли в разжигании классовой борьбы.

 Герберт Спенсер говорил Беатрис, что Чемберлен – это «человек, который может иметь хорошие намерения, но который уже принес и еще принесет многие беды».

Что касается продвигаемой Спенсером политики невмешательства государства в экономику, то многие в то время подвергали ее сомнению.

Даже Арнольд Тойнби – обращаясь к бедным:

--- Мы – средний класс (я не имею в виду только самых богатых) – пренебрегали вами: вместо справедливости мы предлагали вам благотворительность…

Чемберлен в январе 1885 года снова  вернулся к риторике классовой войны, задав свой знаменитый вопрос: «Я спрашиваю: Какой выкуп заплатит собственность за свою безопасность ?».

В понедельник 8 февраля 1886 года 10-тысячная толпа собралась на Трафальгарской площади. Оратором разжигалась ненависть толпы к «виновникам нынешней нищеты в Англии».

Больше 3 часов в Вест-Энде хозяйничала «орущая толпа». Все было разбито и разграблено.

Полиция очухалась только к среде.

Королева Виктория назвала бунт «чудовищным» и утверждала, что он является «кратковременной победой социализма».

Утверждение это вызвало шквал активности и призывов к действиям. Обеспокоенные и мучимые совестью лондонцы пожертвовали 79000 фунтов в фонд лорда-мэра, предназначенный для помощи безработным и потребовали раздать эти деньги.

Через 10 дней после бунта, в либеральном издании «Пэлл-Мэлл газет» была напечатана статья  Беатрис «Взгляд женщины на проблему безработицы»:

--- безработица в Ист-Энде, крупном центре беспорядочной благотворительности, порождена не общенациональным кризисом производства, а дисбалансом на рынке труда.  Пока традиционные для Лондона виды производства, вроде судостроения и промышленного производства, перемещались в другие места, в столицу стекалось огромное количество неквалифицированных рабочих и иммигрантов (понаехавшие – shed), привлеченных ложными или преувеличенными сообщениями о сказочных зарплатах и вакансиях. Объявление об организации общественных работ (сделанное ранее Чемберленом), привлечет еще больше таких людей, которые пополнят ряды безработных и приведут к снижению зарплаты работающих…

Через неделю ей пришло письмо от Чемберлена, в котором тот похвалил статью и попросил ее совета.

В письме, среди прочего, говорилось следующее:

--- Богатые должны платить за то, чтобы бедные оставались в живых

--- По мере роста богатства, - вкупе с ростом политической власти обедневшего большинства – возникла моральная и политическая необходимость действовать, которой ранее не было.

--- О нищих мой департамент все знает… Однако я уверен, что промышленные рабочие, нищими не являющиеся, тоже испытывают большие лишения… Что можно сделать для них ?

Беатрис была непоколебима:

--- Я не вижу причин, по которым нужно что-то делать… правительству стоит проявлять суровость, а людям – любовь и самоотверженность….

В конце апреля 1886 года Беатрис присоединилась к своему кузену Чарли Буту, состоятельному филантропу, для участия в масштабном социальном исследовании.

Бут запланировал провести опрос по всем домам, мастерским, улицам и видам деятельности, чтобы определить доходы, занятия и жизненные обстоятельства каждого из 4, 5 миллионов жителей Лондона.

Он собирался потратить на это собственные средства и составить карту бедности Лондона.

Беатрис была единственной женщиной в команде набранных Бутом исследователей.

Начать Бут решил с Ист-Энда, где проживал миллион человек – каждый четвертый лондонец…

Беатрис показалось, что в будущем и она могла бы решиться на нечто подобное/ грандиозное. Ведь именно такого рода деятельностью он хотела бы заниматься, если бы была свободна…

Она решила пойти в подмастерья к кузену, отдавая этому занятия максимум свободного времени (ухаживала за больным отцом в это время)… Она должна была пройти по мастерским и жилым домам, делая собственные наблюдения и опрашивая рабочих, начиная с легендарных лондонских докеров.

Через день-другой беспорядочного чтения (в ходе подготовки к исследованию) Беатрис пожаловалась, что политэкономия – «невыносимая скучища».

Однако всего через две недели она с удовлетворением  отмечала, что «переломила хребет экономической науке».

Она прочитала – или по крайней мере просмотрела – «Систему логики» Милля и «Учебник политической экономики» Фоссета и была уверена, что «получила представление» о том, что хотели сказать Смит, Рикардо и Маршалл.

В начале августа 1886 года она уже вносила последние поправки в свою критику английской экономики.

Ведущие политэкономисты, - за исключением Маркса, которого она прочитала только осенью – были виноваты, по ее мнению, в том, что воспринимали свои предположения как подлинные факты.

Беатрис осуждала их за пренебрежение к происходившему в реальности.

Год спустя (1887), когда Беатрис закончила изучение жизни докеров, Бут повел ее на выставку художников-прерафаэлитов в Манчестере. Картины произвели на Беатрис такое большое впечатление, что  она решила превратить в «картину» свое очередное исследование – обзор швейных потогонных мастерских.

Ей пришло в голову, что для придания отчету достоверности, ей нужно по-настоящему окунуться в рабочую среду.

Подготовка к дебюту в роли девушки из рабочей среды заняла несколько месяцев.

Лето она провела, обложившись всеми посвященными потогонной системе книгами, правительственными отчетами, брошюрами и периодическими изданиями, которые смогла достать. Осень же – прожила полтора месяца в небольшой гостинице в Ист-Энде, проводя по 8 часов в день на кооперативной швейной фабрике, где обучалась швейному делу.

Вечером, если хватало сил не свалиться сразу в постель, она шла на светские приемы в Вест-Энде.

В апреле 1888 года Беатрис была готова к началу своего тайного исследования.

Она переехала в обшарпанные меблированные комнаты в Ист-Энде, и на следующее утро пошла «начинать жизнь рабочей женщины». За несколько часов она приобрела свой первый опыт поиска работы.

По ее признанию, ощущения были странными. Как она писала в дневнике:

--- Не было никаких объявлений, кроме вакансий для «хороших портних», а в такие места я не рисковала обращаться, чувствуя себя самозванкой. Я продолжала бродить, пока не впала в отчаяние, - у меня заболели ноги и спина, я почувствовала себя по настоящему «безработной». Наконец я собралась с духом.

--- Непохоже, что вы привыкли много работать, - слышала она снова и снова.

И все же спустя 24 часа, несмотря на ее опасения, что ее маскарад и неуклюжие попытки использовать просторечные выражения не смогут никого обмануть, она сидела за большим столом и возилась с парой брюк непослушными, как сосиски, пальцами.

Ей пришлось положиться на доброту товарки, которая, хоть и работала на сдельщине, находила время, чтобы учить Беатрис азам, и «эксплуататора», пославшего девочку купить для нее ниток, которые работницы должны были приносить с собой.

Как только зажгли газовое освещение, наступила непереносимая жара. У Беатрис были исколоты пальцы и болела спина.

--- Восемь часов на пивоварне, - прокричал пронзительный голос.

За свои мучения Беатрис получила шиллинг, - свой первый в жизни заработок...

Ирвинг Фишер, 1867 - 1947 

… Фишер относился к экономике, как математик, или как ученый-экспериментатор, и в одном из своих писем другу назвал себя «твой холодный аналитический друг-математик».

Едва ознакомившись с азами экономики, он решил, что многого в ней сможет добиться человек, получивший естественнонаучное образование  и готовый применить хладнокровный,  аналитический, математический подход.

По поводу темы своей диссертации Фишер советовался с Уильямом Самнером, самым популярным преподавателем Йеля.

Тот порекомендовал ему написать о математической экономике. Это был новый предмет, выходивший за пределы технических возможностей большинства старых экономистов, включая самого Самнера. Он одолжил Фишеру книгу Уильяма Джевонса, одного из пионеров нового метода, в рамках которого математические вычисления использовались для анализа потребительского выбора на основе предельных изменений.

Фишер несколько раз был на Нью-Йоркской бирже. Читая полученную от Самнера книгу, он постоянно возвращался  к мыслям об операциях на рынке ценных бумаг.

Его поразило, что экономисты явно позаимствовали часть своей терминологии у более древней науки – физики: они говорили о «силах» и «потоках», «инфляции», «расширении» и «сжатии».

Однако, насколько ему было известно, никто не пытался построить реальную модель процесса, приводящего к «возникающему на бирже большого города прекрасному и замысловатому равновесию, причины и последствия которого выходят далеко за пределы города».

Маршалл представлял себе современную ему экономику, как «аналитический механизм» и использовал графики для демонстрации влияния внешних факторов на отдельные рынки.

Фишер решил построить математическую модель экономики в целом. Он хотел иметь возможность отслеживать, как рынок «вычисляет» цены, выравнивающие спрос и предложение.

Будучи прагматичным янки, он хотел построить модель, выдающую цифровые значения, а не просто математические символы.

Едва начав разработку модели, Фишер решил пойти еще дальше и построить физический аналог уравнений в виде гидравлической машины.

В модели Фишера все зависит от всего. Объем данного товара, который хочет каждый потребитель, зависит от того, сколько он хочет каждого из остальных товаров.

Фишер понимал, что его громоздкая конструкция – все эти баки, клапаны, рычаги, противовесы и эксцентрики – «по меньшей мере не идеально отражает работу биржи в Нью-Йорке, или Чикаго», но не собирался за это извиняться.

--- Идеализация неизбежна в любой науке, - писал он в своей докторской диссертации. – Ни один физик не смог полностью объяснить ни одного факта во Вселенной. Он обеспечивает лишь некоторое приближение к истине. Экономист не может рассчитывать на большее…

Не сохранились ни исходная модель Фишера, ни дубликат, созданный в 1925 году,  когда оригинал сломался по дороге на выставку.

Свою диссертацию, оформленную в работу «Математические исследования теории стоимости и цен», Фишер написал за одно лето в 1890 году.

Пол Самуэльсон назвал эту работу «самой выдающейся из всех диссертаций по экономике».

Когда она была опубликована, журнал «Экономик джорнел», основанный Альфредом Маршаллом и другими членами только что тогда созданной Британской ассоциации экономистов, назвал ее гениальной…  

Джон Мейнард Кейнс, 1883 - 1946

Дункан Грант. Портрет Джона Мейнарда Кейнса.

С этим художником у Кейнса были «серьезные отношения» с 1908 года...

Еще будучи в университете, Кейнс два года проработал в Министерстве финансов в департаменте по делам Индии. Результат: первое крупное экономическое исследование - "Индийская денежная система и финансы" (1913).

С начала первой мировой войны Кейнс уже экономический советник в Министерстве финансов. Более того, как представитель этого министерства он участвует в Парижской мирной конференции по итогам первой мировой войны, где был подписан Версальский мирный договор.

Однако Кейнс выступил с резкой критикой этого договора, видя в нем угрозу послевоенному развитию капитализма в Европе. В знак протеста он сложил с себя полномочия советника английской делегации.

Свои соображения по поводу Версальского договора и послевоенного развития Европы он излагает в двух статьях, сразу же принесших ему огромную известность: "Экономические последствия Версальского мира" и "Пересмотр мирного договора" (1919).

В октябре 1918 г. Кейнс познакомился с русской балериной дягилевской антрепризы Лидией Лопуховой, которая в 1925 г. стала его женой

Дункан Грант, похоже, был в шоке:

Меня на бабу променял ?!!!

В 20-х годах Кейнс  все большее внимание начинает уделять проблемам денежного обращения, вынашивая идею замены золотого стандарта (когда возможен размен банкнот на золотые монеты) регулируемой валютой ("Трактат о денежной реформе", 1923).

Кейнс решительно отвергал концепцию рецессии, как неотвратимой кары за расточительство, безрассудность и жадность:

--- … мы просто навлекли на себя серьезные неприятности, вмешавшись в управление деликатным механизмом, работу которого не понимаем» ( через много лет после Кейнса то же самое говорил «гениальный» Гринспен: боссы не понимают, что под «капотом» - shed ).

Сравнивая ситуацию времен Депрессии 1929 года с инвестиционным бумом 1920-х, Кейнс писал:

--- … то, что было (то есть, - в 1920-е), не было сном. А вот то, что происходит сейчас (1929 год), это ночной кошмар, который исчезнет с наступлением утра. Ведь природные ресурсы и творения человека сейчас столь же плодородны и производительны, как и всегда… Мы же не обманывались раньше».

В ноябре 1929 года, когда крах на американской фондовой бирже уже возвестил о начале самого глубокого в истории капитализма мирового экономического кризиса, Кейнс был назначен членом английского правительственного Комитета по финансам и промышленности. В том же году он получает пост председателя Экономического Совета при правительстве по проблемам безработицы.

Как раз в это время выходит двухтомная работа "Трактат о деньгах" (1930), в которой обобщались его взгляды на функционирование денежной системы капитализма.

В  своей знаменитой статье “Экономические возможности для наших внуков” Кейнс  написал (1930 год): “...если мировая экономика будет расти на 2 процента в год, то к 2030 нашей наша главная проблема будет как использовать наше свободное время”.

Это написал человек, внесший большой вклад в проектирование и создание Бреттон-Вудской финансовой системы...

Йозеф Алоиз Шумпетер,  1883 - 1950

На последнем курсе университета – в возрасте 22 лет – Шумпетер напечатал в статистическом ежемесячнике Бем-Баверка не менее 3 статей.

Первой публикацией Шумпетера после окончания универа стало длинное эссе под названием «О математическом методе в теоретической экономике».

В 1907 году Шумпетер женится на англичанке Глэдис Рикард-Сиверс (Gladys Seavers), принадлежавшей к высшему свету Англии и «сногсшибательно красивой» даме, старше Шумпетера на 12 лет (36 лет и 24 года). До встречи с Шумпетером замужем не бывшей.

Кто-то считает, что Шумпетер соблазнился браком с аристократкой, а кто-то – что виной всему была нежданная беременность старой девы.

Шумпетер позднее подыгрывал второму варианту, «тонко» намекая друзьям, что Рикард-Сиверс воспользовалась его юношеской наивностью.

Как бы то ни было, но решение вступить в брак было принято очень быстро, причем, ни жених, ни невеста, судя по всему, не надеялись получить благословение родителей. Единственным свидетелем на гражданской церемонии был брат Глэдис.

После смерти Шумпетера, в его бумагах был обнаружен фрагмент романа, в котором описывался австрийский аристократ, женившийся на «англичанке с великолепной родословной, но без каких-либо средств». У этой англичанки из неоконченного романа «были связи, которые она без колебаний использовала на благо любимого».

Эти пассажи молодого автора не противоречили реальности: многочисленные представители клана Рикард-Сиверс участвовали в крупных сделках по всему миру. Один из ее дядюшек, к примеру, тесно сотрудничал с Сесилем Родсом и был первым известным инженером-железнодорожником, поддержавшим план Родса по строительству трансконтинентальной железной дороги из Кейптауна в Каир…

Поэтому не стоит удивляться, что именно в Каире новобрачные, сразу после свадьбы в 1907 году, и оказались. Тем более, что в Египте начала XIX века наблюдался невиданный бум.

Тронный зал Абдинского дворца (Abdeen Palace) тех времен

Более подробно об этом буме мы поговорим в одном из материалов Египетской серии наших Хроник, а здесь скажем лишь, что, - как и в других подобных местах – бум в Египте привлек авантюристов/мошенников/амбициозных людей, как мед – пчел.

Вход в отель Shepheard’s, снято около 1900 года

Отель Shepheard’s – британская «база» в Каире

Носильщики выбирались из воинственных племен нубийцев и суданцев, которые были ребятами сильными и могли справляться с тяжеленным багажом белых Масса

В «диком» Египте очень ценились «цивилизованные» эксперты из развитых стран. Даже если они были совсем без опыта работы, как Шумпетер.

Который сразу устроился в итальянскую юридическую фирму, от лица которой представлял интересы европейских бизнесменом перед Смешанным судом Египта, то есть, - стал адвокатом. Причем, оказалось, что эта работа приносила доход, но не требовала постоянного присутствия на рабочем месте.

Французский Квартал в Каире, 1900-1910 гг.

Так что значительную часть своего времени молодой адвокат проводил в каирских кафе, где за чашкой кофе и кальяном писал первую свою работу: «Сущность и основное содержание теоретической национальной экономии». Встретившую после ее выхода (в 1908 году в Лейпциге) весьма прохладный приём, как со стороны немецких, так и австрийских экономистов.

Ну, а между делом, - мы сидим, а денежки идут –финансовое положение Шумпетера поправилось. Красавчик-адвокат сумел втереться в доверие к одной из дочерей хедива и стал управлять ее инвестициями. Не бесплатно.

Так что, все вроде бы шло по плану: книгу написал, денежек заработал. Можно было бежать от вездесущей пыли и испепеляющей жары Каира обратно в Европу. И в октябре 1908 года он уже жил в Лондоне, поправляя пошатнувшееся здоровье в доме своего шурина и мечтая о возвращению в Вену.

Однако, к огорчению Шумпетера, родной институт не пригласил его на работу.

Так что пришлось отправиться «в ссылку» – в отдаленный уголок империи.

В уголке этом жили разноязычные мигранты, местный университет возник недавно и особым авторитетом не пользовался.

Жители городка делились на немцев-протестантов, говоривших по-немецки евреев и румынских католиков. Большинство приехали в городок относительно недавно и мечтали переехать в Вену, Париж или Нью-Йорк.

Шумпетер выражал свое недовольство ссылкой, изменяя Глэдис, пренебрегая коллегами и нарушая все возможные приличия. Он шокировал преподавателей, появляясь на собраниях в бриджах для верховой езды, а однажды даже вызвал на дуэль библиотекаря университета.

Назывался отдаленный уголок империи – Черновцы.

Черновцы в конце XIX — начале XX века

Фридрих Август фон Хайек, 1899 - 1992  

Работодатель и наставник Хайека либеральный экономист Людвиг фон Мизес в своей книге «Социализм» исследовал вопрос об объеме информации, необходимом для верного экономического прогнозирования.

При замене рынка планированием, утверждал он, исчезнут рыночные цены, необходимые для выполнения всех необходимых расчетов. Но разве нельзя эти цены выдумать ? – Можно, но такие цены не обеспечат аналитиков нужной информацией…

На поездку в Америку, о которой мы говорили в прошлом материале, Хайек как раз и согласился для того, чтобы как можно глубже погрузиться в американские теории бумов и спадов.

Фон Мизес обсуждал с Хайеком запуск программы исследований экономических циклов и составления экономических прогнозов под эгидой Торговой палаты Вены. Попечительский совет Фонда Рокфеллера сообщил Хайеку о выделении ему нового гранта, но, к сожалению Хайека, он узнал эту новость уже на пароходе, увозящем его из Америки в Европу.

Где он (в мае 1924 года) снова вернулся к своей скучной работе.

Когда Мизес не смог пробить для Хайека место в Торговой палате Вены, он сумел собрать достаточно денег для создания независимого института прогнозирования и сделал Хайека, в его неполные 30 лет, руководителем этого почтенного учреждения. Со штатом в три человека, не считая самого Хайека: две машинистки и один клерк…

 В 1928 году, надеясь получить доцентуру в Венском университете, Хайек представил на обсуждение свою книгу «Теория денег и экономические циклы», которую начал писать еще в Нью-Йорке (4 года, то есть, на нее ушло).

Молодой либерал, выходец из рабочего класса, Лайонел Роббинс, в то время работал в Лондонской школе экономики и искал интеллектуальных союзников. Он случайно попал на пробную лекцию Хайека на тему «Парадокс бережливости» и был настолько увлечен ею, что поинтересовался у Хайека, не заинтересуется ли тот поездкой в Лондон.

Кроме того, Роббинс заинтересовался прогнозом института.  Дело в том, что в февральском бюллетене за 1929 год Хайек предсказал, что мировые процентные ставки не снизятся до тех пор, пока продолжается бум на американском фондовом рынке.

--- Крах наступит в ближайшие несколько месяцев, - предупреждал он.

Когда осенью 1931 года Фридрих фон Хайек с семьей переехал в Лондон, он надеялся, что еще вернется в Вену. Но через 2 года осознал, что изгнание, скорее всего, будет постоянным.

В течение нескольких лет Хайек был во главе либерального экономического лагеря в приютившей его стране. Однако к тому времени, как в 1938 году он стал британским подданным, последователи его покинули.

Известный кейнсианец Джон Хикс в 1967 году вспоминал: «Вряд ли теперь кто помнит то время, когда главными соперниками новых теорий Кейнса были новые теории Хайека».

К тому времени, когда началась война, изоляция Хайека превратилась практически в затворничество. Ему было едва за 40, он был на 10 лет моложе Кейнса, но чувствовал себя стариком.

Через 6 недель после начала бомбежек Лондона Хайеку пришлось последовать за Лондонской школой экономики, - в которой оставались только сам Хайек и несколько десятков студентов – в Кембридж, где он и находился после войны.

После объявления войны Хайек  некоторое время с нетерпением и большой надеждой  ждал  назначения в министерство пропаганды. Он засыпал главу министерства лорда Макмиллана записками о возможных стратегических передачах на Германию: «Я свободен и хотел бы, чтобы мои способности использовались наилучшим образом, а это, как я полагаю после серьезных размышлений, означало бы работу, связанную с пропагандой».

Однако вскоре Хайеку стало ясно, что все возможности работы на войну для него, как для иностранца, закрыты. И он с горечью сосредоточился на поддержании работы экономического факультета Лондонской школы экономики. Делать это ему приходилось практически в одиночку.

Джоан Робинсон, 1903 - 1983

В конце лета 1922 года Джоан Робинсон поступила в Кембридж, где в качестве наставника она получила не одного из тамошних «олимпийцев», а модницу Марджори Тэппен, дочь нью-йоркского изготовителя парфюма. Той еще не было 30, она изучала экономику в Колумбийском университете и говорила, что получила там докторскую степень (хотя никаких письменных подтверждений этому не было), а затем в течение 2 лет работала в американской команде экономистов на мирных переговорах в Париже.

Робинсон ее ненавидела, - то ли из-за того, что Тэппен была богатой американкой из «торгашей», то ли потому, что та не была научным светилом. Правда, одну привычку у наставницы Робинсон все же переняла: привычку курить сигареты с длинным мундштуком и размахивать им во время разговоров со студентами.

По студенческим работам Робинсон было трудно предсказать ее будущее: до уровня некоторых из ее ровесников мужского пола ее опусы явно не дотягивали. Что было продемонстрировано и по результатам экзаменов на право преподавания в колледже.

Подавленная, она вернулась в Лондон, где провела осень и зиму в «жалком состоянии», живя в «грязной комнатенке» в Ист-Энде и работая в государственной жилищной организации…

Однако, уже в мае 1926 года Робинсон вместе с сестрой Нэнси поехала в Париж покупать свадебное платье.

Остин, ее жених (сын бедного пастора), по фамилии которого мы Джоан и называем, был аккуратным, подтянутым и невероятно трудолюбивым человеком. Которого оценил Кейнс, пригласивший Остина в Клуб политической экономии, и который, после получения высшего балла по экономике, стал преподавателем в колледже Корпус-Кристи.

Остин был от Джоан без ума, а она… Она согласилась на брак не сразу: Остин плохо вписывался в воображаемое ею радужное будущее – ему не хватало ярких красок

Красок им обоим, правда, хватило в течение первых двух лет семейной жизни. Так как, из-за отсутствия достаточных связей, в Кембридже Остину остаться не удалось, и пришлось ему отправляться … в Индию. Репетитором к 10-летнему наследнику старого махараджи индийского Гвалиора.

Ехать туда Остина уговорила Джоан, говоря, что пока Остин будет ждать открытия вакансии на родине, в Индии он будет зарабатывать в несколько раз больше любого преподавателя в Англии.

Вид на современный Гвалиор со старой крепости

Самостоятельная жизнь доставила супругам наслаждение. Они жили в древнем городе «с широкими улицами, красивыми резными балконами, дверями и решетчатыми окнами, мечетями и храмами, старыми и новыми дворцами»…

В Гвалиоре их дни заполняла верховая езда на заре с уланами и маленьким махараджей, уроки хинди за обедом, теннис, газеты и коктейли перед ужином.

В распоряжении Джоан была дюжина слуг, включая пятерых садовников, поэтому ничто не мешало ей читать курс экономики в местной средней школе.

Кроме того, она работала над статьей о возможной будущей доле Индии в общей сумме налоговых поступлений в Британии, которую заказали Остину.

Репетиторский контракт мужа истекал в конце 1928 года, и в июле того года Робинсон одна вернулась в Кембридж.

Она хотела, во-первых, лично представить написанную совместно с Остином статью, а во-вторых, использовать свои связи, чтобы подготовить почву для возвращения Остина (она всю жизнь была более предприимчива и настойчива в налаживании социальных связей, то есть, нужных знакомств)…

Пол Самуэльсон, 1915 - 2009

Осенью 1936 года, когда Самуэльсон учился на первом курсе Гарвардского универа, туда приехал аспирант из Канады Роберт Брайнс, посещавший лекции Кейнса в Кембридже.

Он написал статью с кратким изложением идей Кейнса, содержащихся в еще не опубликованной «Общей теории». Подчеркивая важность государственных расходов для преодоления безработицы, но не вдаваясь подробно в суть теории.

Самуэльсон, который не считал, что активное финансовое вмешательство государства в экономику является новой или исключительно «кейнсианской» идеей, не вполне понял, из-за чего поднялся весь шум.

Но поскольку всем в то время казалось, что экономика Америки восстанавливается, он принял как само собой разумеющееся, что происходит это благодаря «Новому курсу», и принял на веру, что Кейнс создал новую, строгую, внутренне непротиворечивую теорию, объясняющую, почему развитие происходит именно так:

--- В конце концов я задал себе вопрос: по какой причине я отказываюсь от концепции, позволяющей понять экономические достижения Рузвельта с 1933 по 1937 год ?

Самуэльсон прослушал курс лекций по математике у Эдвина Уилсона. Кроме того, он посещал еще один курс, читавшийся блестящим русским эмигрантом и будущим лауреатом Нобелевской премии Василием Леонтьевым.

Как и многие молодые люди, выросшие во время Великой депрессии, Самуэльсон жил в постоянной спешке. Своих европейских друзей он шокировал тем, что при прослушивании Девятой симфонии Бетховена нарушал последовательность ее частей, чтобы сократить время на переворачивание пластинки.

В надежде получить приглашение на преподавательскую работу в Гарварде, Самуэльсон оперативно завершил диссертацию под названием «Основы экономического анализа».

Частично эта работа стала ответом Шумпетеру, который в 1931 году сетовал на кризис в экономической теории, и, кроме того, она имела некоторое «фамильное» сходство с диссертацией Ирвинга Фишера.

Это была «отважная атака» (Сильвия Назар) на тогдашнюю экономическую теорию: в работе было показано, как, используя «логику и простую арифметику», можно свести теорию к более простым и фундаментальным положениям.

--- У меня было такое чувство, будто я прокладываю дорогу сквозь джунгли перочинным ножом, - говорил позже Самуэльсон. – Это был клубок противоречий, накладок и недоразумений.

Герберт Штейн, воспитанник Чикагского университета и сторонник «Нового Курса», объясняя достоинства сочинения Самуэльсона, сравнил его работу с дофишеровской и докейнсианской экономической теорией, согласно которой – если у людей нет работы, надо дать рабочие места…

6  предыдущих материалов на тему Господ и Челяди в Америке:

- http://aftershock.news/?q=node/279040

- http://aftershock.news/?q=node/282091

- http://aftershock.su/?q=node/285088

- http://aftershock.news/?q=node/289192

- http://aftershock.news/?q=node/292296

- http://aftershock.news/?q=node/296415

================================

Использованные источники:

- Назар, Сильвия, «Путь к великой цели: история одной экономической идеи». Москва : АСТ CORPUS, 2013

- http://biographera.net/biography.php?id=237

- http://www.liveinternet.ru/community/1726655/post209020461/

-  http://ek-lit.narod.ru/keyn101.htm  

- http://vvictorov.blogspot.ru/2012_05_20_archive.html

- https://ru.wikipedia.org/wiki/Шумпетер,_Йозеф

-  http://egyptianstreets.com/2015/03/31/the-palace-of-gold-in-the-heart-of-cairo/

- http://blog.oup.com/2012/03/egypt-grand-hotels/

- http://grandhotelsegypt.com/?p=576

-  http://egyptianstreets.com/2013/09/27/egypt-through-time-photographs-from-1800-2013/

- https://ru.wikipedia.org/wiki/Черновцы

- http://manwithoutqualities.com/category/hayek/page/5/

- http://www.indostan.ru/indiya-sever/67_623_0.html

- http://tourist-area.com/indiya/gvalior-puteshestvie-v-istoriiu