Изба-читальня.

Час Быка И. Ефремова как инфернальная неоднозначность.

       Этот роман показался совершенно неожиданным, совершенно непохожим на то, что я читала у Ефремова раньше. Разумеется, писатель представлялся мне абсолютным апологетом грядущего коммунизма, своеобразным рыцарем Светлого Будущего без страха и упрёка.

       «Час Быка» производит странное пугающее впечатление, которое сразу достаточно трудно сформулировать, это как шоковая терапия, как мрачные минорные аккорды в «Маленькой ночной серенаде» Моцарта, они совершенно обезоруживают мгновенным переходом от абсолютного бескомпромиссного оптимизма (ну в крайнем случае, успешного преодоления тяжёлых испытаний) к прямо-таки беспросветному мраку пессимизма и полной безнадёги.

       Разумеется, роман был задуман и создавался как ещё одна грань превосходства социализма/коммунизма над отсталым капиталистическим обществом, и дело даже не в том, что обрушилось и распалось само великое и могучее социалистическое государство, а в том, что в романе неконтролируемо начали выползать некие «оговорки по Фрейду», испугавшие даже отмороженных фанатиков коммунизма, что даёт возможность провести некоторые параллели между «Часом Быка» и классической антиутопией Оруэлла «1984».

       Сюжет основан на постоянном противопоставлении идеального человеческого общества из прекрасного будущего и некого изолированного на дальней планете общества «заблудших овец», общества, попытавшегося сбежать от земных проблем, но зашедшего в своём развитии в безвыходный беспросветный тупик.

       Необычен для советской литературы вообще сам минорный трагический тон романа,  который дополнительно усиливается систематическим перечислением всевозможных пыток и жестоких способов убийства людей, (Ефремов вставляет эти  милые моменты неоднократно на протяжении всего романа с методичностью профессионального палеонтолога), причём кое-какие методы пыток и убийств не имеют прецедентов ни в художественной, ни в исторической литературе (т.е., возникает сильнейшее подозрение, что автор в этом вопросе привнёс некоторую отсебятину, что характеризует его не с самой хорошей стороны).

       Приходится признать, что, несмотря на несомненный художественный талант (лет двадцать пять назад я бы не стала читать Ефремова, но сейчас, на фоне острейшего интеллектуального голода, он выглядит вполне крепким таким литературным профессионалом), а также обилие сцен, которые должны вызвать у читателя сильнейший эмоциональный шок (см. предыдущий абзац), автору не удалось убедить читателя (в основном, меня) в верности главной идеи своего произведения о безусловном превосходстве идеального, выстроенного на принципах абсолютной научной рациональности общества,  над обществом, которое управляется некими стихийными инстинктами.

       Тем более, сам Ефремов неоднократно допускает оговорки по Фрейду, которые характеризуют представителей коммунистического общества как безэмоциональных, сухих, безжалостных людей, внушающих скорее неприязнь, чем сочувствие, и более всего напоминающих спецназ.

       Интересная параллель—впервые я прочитала роман в те времена, когда Америка разносила в пух и прах беззащитную Ливию вместе с несчастным Каддафи. Резануло слух, до какой степени железная Фай Родис один в один похожа на тогдашнюю госсекретаршу США Клинтоншу. Абсолютно та же самая непоколебимая жестокость, соединённая с лицемерными моральными поучениями, которые обрушивались на беззащитных ливийцев перед бомбёжками. Абсолютно та же уверенность в собственной правоте и отношение к другим народам как к неполноценным особям, фактически подопытным кроликам.

       Обратите внимание, земляне, прибывшие на «Тёмном пламени», описаны автором исключительно в превосходных тонах, как «истинные арийцы», а тормансианам постоянно достаются только унизительные и оскорбительные эпитеты. При этом меня постоянно задевало, что эти самые земляне психологически гораздо ближе к неким цефеянам, основателям огромной империи под названием Великое кольцо, чем к своим бывшим согражданам.

       В свете событий цветных революций, насаждаемых ЦРУ по всему миру, сюжет романа приобретает совсем уж нехороший оттенок. Итак, сюжетик можно растолковать совсем по-другому.

       Цефеяне, главная нация в империи Великого кольца, решили «отдемократизировать» непокорную планету Ян Ях (она же—Торманс) руками бывших родственников тормансиан, землян, которые тут же взяли под козырёк и направили авианосец… тьфу, звездолёт «Тёмное пламя» к этой планете.

       Подлетев к Тормансу, земляне совершенно не парятся никакими дипломатическими приличиями, постоянно читают местным длинные занудные лекции о морали (понятие о которой, конечно, имеется только на Земле, на Тормансе все аморальны по определению), морочат голову несчастному Чойо Чагасу (который на самом деле не такой уж и глупый, как его постоянно выставляет автор), сами между тем под песни о собственном беспрецедентном миролюбии неуклонно осуществляют планы по захвату планеты.

       Короче, ведут себя как совершенные америкосы со страниц поздней советской и современной российской патриотической пропаганды.

       Совершенно анекдотичное впечатление производят нравственные страдания командира корабля землян, Грива Рифта, который, передавая подпольщикам на Тормансе оружие и приборы электронной разведки, задаёт себе вопрос, морально ли он поступает (привет «демократическим повстанцам» в Сирии, играющих в футбол человеческими головами, которых весь «цивилизованный мир» снабжает оружием).

       Ну и в довершение небольшого юмористического отступления, призванного в первую очередь, сбить трагический накал романа и включить рефлексию, приведу цитату о воспитании самых свободных людей на самой лучшей планете, важность правильного сознания которых постоянно подчёркивается: «Вот почему так сложна организация ПНОИ — психологического надзора, работающего вместе с РТИ — решетчатой трансформацией индивида — и непрерывно совершенствуемая Советом Чести и Права».

       Так бы и написал товарищ Ефремов—тюрьма, дескать, даже в том самом свободном и прекрасном коммунистическом обществе.

       Оба общества на самом деле очень близки друг к другу, и тормансианское, и земное, представленное спецназом «Тёмного пламени», гораздо больше, чем хочется это признать «демократизаторам». Ни одно из них не прошло по тому самому метафорическому «лезвию бритвы», между крайностями полной свободы инстинктов и технотронным рационализмом, каждый замкнулся в своём инферно, просто земляне оказались тупо сильнее технологически (сразу вспоминается история завоевания Америки белыми). Земляне постоянно тыкали тормансиан фэйсами в их инферно, но сами не осознавали своего (им оказалось некому на это указать), превратившись в человекоподобных роботов.

       Обе цивилизации пережили в прошлом разрушительные события, поставившие их на грань выживания. Для Торманса это описывается достаточно подробно, для Земли—только намекается, однако даже эти лёгкие намёки вызывают ряд вопросов. Особенно такая подробность из истории Будущего, когда после трагических и кровавых событий, почти разрушивших земную цивилизацию (видимо, имеется в виду Большой Финансовый кризис первой половины XXI века), сведения о календарях и современных технологиях нашлись только (!) в буддийских монастырях Тибета и Монголии. Логично, это действительно единственное место, где можно найти всё, что нужно, чтобы построить звездолёт. Ну, разве только ещё в Антарктиде или в подземной камере под левой лапой Сфинкса (мнэ-э-э… или под правой?). Довольно странное представление для человека, получившего вполне себе европейское высшее образование в советском вузе.

       Почему-то именно на Тормансе земляне начинают испытывать «чувство жалости», недоступное у себя дома. Интересно также, что единственной героиней, хоть немного напоминающей человека (мнэ-э-э… в современной, т.с., версии, такого, как мы), является тормансианка Сю Те, земляне же больше напоминают идеальных солдат без страха и упрёка.

       Высокоразвитое технологичное общество, выстроенное на Земле ко временам, описываемым в романе, основано на крайнем рационализме и постоянном расчёте. Признание и уважение интересов ближнего основано на вбитом воспитанием и дрессировкой принципе (привет ведомству ПНОИ и той самой решетчатой трансформации индивида), а не на естественных человеческих качествах, таких, как сочувствие и эмпатия, которых земляне (из романа, конечно) лишены напрочь, так же, как такта и чувства уместности или неуместности тех или иных действий (несмотря на неоднократные замечания стыдливых тормансиан, вся команда звездолёта так и норовит порисоваться нагишом).

       Интересен эпизод гибели экспедиции землян в заброшенном городе. Три человека, вооружённые до зубов сверхсовременной техникой, столкнувшись с бандой дикарей, совершенно не способны ни вступить с ними в какое-либо подобие контакта (просто записали их в самые отвратительные и дикие твари), ни предпринять каких-либо действий для спасения. Учёные-спецназовцы сидели, ожидали помощи и рассуждали о грядущей победе коммунизма.

       В этом эпизоде автор даёт пищу для размышления о потере представителями сверхвысокоразвитой цивилизации таких естественных человеческих чувств, как стремление к самосохранению и то, что Джек Лондон назвал «любовью к жизни», или волей к жизни.

       Тормансианская цивилизация, наоборот, сохранившая естественные человеческие чувства, постепенно, по мере развития сюжета, начинает выглядеть как кривое зеркало, в котором отражается цивилизация сверхразумных землян, и это отражение становится для землян совершенно непереносимо.

       Земляне неоднократно простодушно признаются, что на Земле у них есть те же самые недостатки, что на Тормансе (например, фильтрация информации в телесети, когда отсеивается всё, что не соответствует «генеральной линии»), однако, разумеется, на Земле это делается из неких высших соображений, а на Тормансе—в силу общей недоразвитости и тоталитарности режима.

       Есть ощущение, что «Час Быка» написан в минуту откровенно плохого настроения автора, потому что буквально пронизан сильнейшей, совершенно физиологической мизантропией: пытки, смерти, феерическая убогость, злость, дикость и хамство тормансиан. Ефремову, конечно, не удаётся переплюнуть самого знатного мизантропа всех времён и народов, Джонатана Свифта с его последним путешествием Гулливера к гуигнгнмам и йэху, однако попытка, что называется, засчитана. Йэху—самый отвратительный образ человечества в литературе, но тормансиане будут прямо следом на ними.

       И только теперь я подхожу к самому интересному вопросу, видимо, основной причине, по которой «Час Быка» был запрещён в советские времена, фактически изъят из библиотек и вычеркнут из официальных биографий писателя. Допустим, с «1984» Оруэлла всё более или менее ясно: откровенный поклёп на советский социализм. Но «Час Быка»-то, на первый взгляд, отстаивает именно основную идею советского общества—преимущества разумного коммунистического строя над неустроенным капитализмом. Превосходство Порядка над Хаосом. И только буквально пара-тройка «оговорок по Фрейду» не дают проникнуться пафосом вечной борьбы за Светлое Будущее, а, напротив, наводят на разные неприятные мысли.

       Самый главный вопрос—почему пришельцы из коммунистического Будущего ведут себя подобно сотрудникам американской разведки буквально с экрана современных телерепортажей из Ливии, Сирии, Украины, Грузии? Почему сценарий поведения экипажа «Тёмного пламени» как будто списан со сценария оранжевых революций:

       —внешнее демонстративное миролюбие землян и секретные действия, направленные на подрыв местной тормансианской государственности;

       —активное использование гипноза, а также средств пропаганды, связанных с современной техникой (привет НЛП, фэйсбуку и твиттеру);

       —любое общение с тормансианами сводится к лекциям о том, как хорошо и правильно на Земле и как ужасно на Тормансе.

       А ведь единственная серьёзная претензия по большому счёту к тормансианам—эта «лёгкая смерть», остальное легко отнести к мнэ-э-э… предвзятости землян и (внимание!) ДВОЙНЫМ СТАНДАРТАМ, в которых постоянно упрекала западную цивилизацию советская пропаганда и начала упрекать современная российская.

       А теперь вспомним «1984» Оруэлла и добавим ещё один вопросик:

       —Почему ужасный невыносимый социализм описан автором не там, где он должен быть «прописан по паспорту», т.е., в СССР, а в старой доброй Англии, и даже так и называется, ангсоц?

       Как мог истинный британский аристократ Эрик Артур Блэр, взявший псевдоним Джордж Оруэлл, оскорбить традиции своей страны, предположив, что в ней возможны такие античеловеческие порядки? И почему именно английский журналист, ни разу не побывавший в «тоталитарном» Советском Союзе, так до тонкостей постиг все глубины страданий людей, живущих при социализме?

       Роман «1984» на самом деле даёт ключи для ответа на многие серьёзные вопросы, заданные историей человечества в ХХ веке, по сравнении с которой мифическая история Торманса выглядит детской сказкой про «чёрную-пречёрную руку».

       Эрик Блэр, отчасти по врождённому авантюризму[1], отчасти в качестве корреспондента радио ВВС и газеты «Обсервер» объехал полмира в 30-е—40-е гг ХХ века, посетил английские колониальные владения в Бирме, много путешествовал по Англии и Франции, оказался в Испании именно во времена военных событий.

       Хорошо образованный аристократ, попавший в самые низы общества, имел возможность повидать и прочувствовать все неудобные стороны английской колониальной политики.

       Мир Оруэлла, созданный в «1984», это хищная агрессивная империя Океания (надо ли объяснять, что при этом имеется в виду Британская империя?), которая непрерывно воюет то с Евразией (родной СССР не признаёте?[2]), то с Остазией (надо думать, Китай и Индокитай).

       Про Министерство правды, в котором работает главный герой Уинстон Смит, всё относительно ясно—ведомство, поставившее на поток пропаганду, и в угоду требованиям «линии партии» готовое переврать всё на свете, подменив реальные причинные связи.

       В романе «1984» изображено чудовищно искажённое, постоянно воюющее со всем миром общество, в котором естественные человеческие чувства совершенно исчезли под натиском пропагандистских штампов. Советский Союз это напоминает только поверхностно, на самом деле, во-первых, я повторяю, Джордж Оруэлл никогда не бывал в СССР, во-вторых, у нас описанная деформация человеческой психики не зашла столь далеко, хотя…

       Ответ прост и незатейлив, как валенок или спелая репа: коммунистическая зараза (призрак которой, как известно, в своё время бродил по Европе[3]) пришла в несчастную Россию из колониальной Британии как способ взлома и уничтожения национального государства (пресловутой «царской России») и построения на его обломках нового общества, которым уже можно управлять из метрополии (Лондона[4]).

       После развала Советского Союза мир пережил серию головокружительных трансформаций, в результате которых мы оказались снова в СССР, но уже на положении Якутии или отдалённых районов Колымского края—от нас широким потоком текут ресурсы, к нам—мнэ… в общем, не буду материться, вы уже поняли.

       Именно поэтому наш народ метко окрестил органы управления всемирной метрополии—Вашингтонский обком и Лондонский ЦК, интуитивно, глубинным чутьём разглядев смысл под многотонными наслоениями оголтелой пропаганды.

       Да, Советскому Союзу, созданному на развалинах «царской России», предназначалась роль тех самых цивилизаторов, описанных в «Часе Быка», которые будут посылать звездолёты/авианосцы/танки по приказаниям «цефеян» (привет конспирологическим рептилоидам) к неправильным планетам—там, где якобы нелады с демократией или, как на несчастном Тормансе, не дают людЯм развиваться свободно (на самом деле, зажимают ресурсы).

       В 30-х гг чудовищным напряжением воли России удалось сняться с крючка и, остановив революционную мясорубку, заставить её перемалывать саму себя вместе с агентами ЧУЖОГО влияния, построить СВОЮ империю.

       Иван Ефремов, размахнувшись в своих широких замыслах описания нового коммунистического мира, где все равны и прекрасны, занимаются исключительно наукой и руководством, расслабился и ненароком выдал настоящие планы (кого?—интересный вопрос). Видимо, здесь есть, где порыться пресловутой Горбачёвской собаке.

       Кстати, ещё одна параллель. В «1984» Уинстон Смит, большой специалист по правде и пропаганде, описывает в дневнике впечатление от нового фильма, где очень реалистично и правдоподобно была снята оторванная детская ручка. Это крайне популярный и в наше время пропагандистский приём (привет кровавому зомбоящику)—вызвать сильный всплеск отрицательных эмоций, когда потрясённый увиденным человек теряет на время (иногда довольно длительное) возможность рассуждать здраво, и под влиянием СМИ способен некритично воспринимать какую-либо информацию. В психологии этот приём называется канализированием эмоций, когда энергетика психики человека направляется в том направлении, которое выгодно манипуляторам. На этом же нехитром, но неприятном трюке построен и «Час Быка».

       Самое главное впечатление от романа—трудновыразимая раздвоенность, невозможность составить целостное мнение, постоянное сомнение в собственных симпатиях и антипатиях к тем ли иным героям. А это значит, что сам автор не уверен в собственной правоте до конца, допуская возможность различного толкования их поступков и устремлений. Создаётся впечатление, что он сам слегка в ужасе от бескомпромиссности и прямолинейности собственных творений.

       Команда «Тёмного пламени»—довольно откровенная экстраполяция в будущее того «нового человек», который впервые в русской литературе был описан у Чернышевского, а затем воспитанием которого бросились заниматься пришедшие к власти в 1917 г. революционеры, разрушая по максимуму естественный порядок жизни: разрушая семью, запрещая чувства жалости, сочувствия, симпатии, сотрудничества, разрешив новому существу иметь только стремление к некой цели, железную дисциплину и сексуальность (в понимании идеологии нового мирового порядка, без чувств жить можно, а без секса—никак).

       Если немного посмотреть новости канала Евроньюс, создаётся странное впечатление, что «новый человек» перекочевал из разваленного СССР в новую Европу: с экрана безмятежно льётся довольно примитивная пропаганда о толерантном цивилизованном европейском обществе и неправдоподобно безмозглых несчастных дикарях, совершенных «детях понедельника», которые сидят и ждут в своих Африках, когда придёт белый спаситель-господин. Я уже не буду останавливаться на мнэ… какой-то уже запредельной распущенности в области секса.

       Интересная деталь: Ефремов неоднократно подчёркивает, что ВСЕХ участников экспедиции «Тёмного пламени» ожидал ужасный конец. Даже те, кто, казалось, благополучно вернулись на родную Землю, долго не прожили.

       Что же с ними произошло на Тормансе такое, что сократило лета их благополучной жизни? Какое излучение, вирус, болезнь они подхватили, что за заразу привезли с собой?

       Земляне из «Часа Быка»—некая экстраполяция в далёкое Будущее экспериментов по созданию и воспитанию идеального человека, будь это строитель коммунизма, или толерантный рафинированный европейский гуманитарий.

       При столкновении с тем, что у них подавлено воспитанием,—естественными эмоциями тормансиан—тот заслон, который так тяжело и с такими жертвами (под страхом «решетчатой трансформации») создавался годами, рушится, приводя хладнокровного и самоуверенного сверхчеловека в состояние сомнения и неуверенности в себе. Не случайно, именно землянин Вир Норин, полюбивший тормансианку Сю Те, остался на «низкокультурной», но сохранившей естественную человеческую природу планете Торманс, а не наоборот, как должно было бы произойти согласно логике романа.

       Поймала себя на мысли, что смешно так серьёзно анализировать откровенную выдумку. Однако, фантастика—на то и фантастика, чтобы не приставали с докучливыми придирками, она позволяет создавать практически любые умозрительные конструкции. И если эти конструкции обладают сомнительным свойством влиять на умы, особенно неокрепшие, должен быть кто-то, кто несёт добровольную вахту «над пропастью во ржи», чтобы удерживать легкомысленных человечков от необдуманных поступков.

[1] Здесь всё-таки явно не обошлось без такой вездесущей сущности, как британская разведка, иначе зачем бы бла-ародному дону шастать по криминальному дну Парижа и Лондона? Там, в этой британской разведке то ли отбирают персонал по принципу склонности к литературному творчеству, то ли характер работы прививает литературный талант. Вот неполный список самых известных сотрудников этого ведомства: Кристофер Марло, Редьярд Киплинг, Роберт Льюис Стивенсон, Сомерсет Моэм, Грэм Грин.

[2] Здесь несколько сложнее, согласно новомодной в наших палестинах науке геополитике, скорее, имеется в виду СССР+Германия.

[3] Сейчас он окопался, например, в Швейцарии, где жители на референдуме добились права получать от государства около 1000 евро в месяц просто так, только за то, что они—швейцарцы.

[4] Вопрос для викторины «Самый умный»: в каком столичном (подсказка) городе написан основной труд самого крупного специалиста по коммунизму (конечно, я имею в виду Карла нашего Маркса)?