Идеологические принципы Союза Коммунистов

«Чистый равномерно распределенный продукт, — писал  Дени Дидро (1713–1788) в одной из статей своей знаменитой «Энциклопедии», — предпочтительнее большей суммы чистого дохода, который был бы распределен крайне неравномерно и разделил бы народ на два класса, из коих один переобременен избытком, а другой вымирает от нищеты»                                     

Томас Мор (1478–1535).

В своей знаменитой «Утопии» он подчеркивает, что богачи и знать — паразиты, живущие за счет эксплуатации обреченных на нищету тружеников.
«Какая же эта будет справедливость, — пишет Т. Мор, имея в виду первых, — если эти люди совершенно ничего не делают или дело их такого рода, что не очень нужно государству, а жизнь их протекает среди блеска и роскоши, и проводят они ее в праздности или в бесполезных занятиях?
Возьмем теперь, с другой стороны, поденщика, ломового извозчика, рабочего, земледельца. Они постоянно заняты усиленным трудом, какой едва могут выдержать животные; вместе с тем труд этот настолько необходим, что ни одно общество не просуществует без него и года, а жизнь этих людей настолько жалка, что по сравнению с ними положение скота представляется более предпочтительным»
----------------

Эти цитаты я привел для АШерных  критиков марксизма, про который им ничего не известно, кроме слухов и сплетен интернета.

Обратите внимание, что оба автора цитат жили задолго до Маркса. Можно еще привести десятки цитат аналогичного смысла из трудов знаменитых писателей, ученых, философов, предшественников Маркса Энгельса, Ленина, Сталина.

Все дело в том, что идеи социализма бессмертны. Даже крушение того или иного социалистического эксперимента придает новые силы к обновлению и совершенствованию   социалистической идеи. Без социализма человечество  обречено на конец истории,  вечный тупик,  приводящий к гниению и распаду.

Везде, где люди думают о будущем, о необходимости  совершенствовать  общество,  в котором  живут,  они  неизбежно  придут к  модели социализма.

Приведите хоть один мало-мальски известный теоретический труд о капиталистической системе мироустройства, который бы отвечал к чему приведет мировое сообщество дальнейшее  развитие капсистемы?
 

Диктатура пролетариата - как же помню. Диктатура рубщиков мяса и официантов, таксистов и продавцов. Недоносков и ублюдков, которые даже программу техникума не могли освоить. А зачем, когда можно пойти грузчиком на овощную базу. Иногда холодно и грязно, но диктатурят по полной программе, имея и шахтёров и профессоров.

Какой-то набор штампов, а не идеологические принципы. Все написано в виде хохмы. Причем нет самых главных штампов, хотя бы об общественой собственности на средства производства. Такое впечатление, что авторы-"коммунисты" побоялись лишний раз напомнить о привлекательных коммунистических принципах. Напротив, написано так, чтобы постебаться над коммунизмом и упрочить в умах людей насмешливое к нему отношение, как к глупой и отвлеченной от жизни идее. Имхо, это провокация, чтобы исказить и обкакать перспективного конкурента капитализма и отвратить от него людей.

«Только точным знанием культуры, созданной всем развитием человечества, — писал Ленин, — только переработкой ее можно строить пролетарскую культуру». Эта мысль Ленина является основополагающей в отношении к культурному наследству старого мира: пролетариат не только не отказывается от него, но именно он, единственный, оказывается законным преемником классической культуры.

Ленин неоднократно развивал эту мысль. «Коммунистом можно стать лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество», говорил Ленин в исторической речи на III с’езде комсомола. Ленин настойчиво подчеркивал значение культурного наследства именно перед коммунистической молодежью, ибо для нее особенно важно понять этот момент, так как в ее среде нередко можно встретить нигилистическое отношение к старой культуре, огульное отрицание ее, неумение и нежелание оценить ее роль для коммунистической учебы.

Разумеется Ленин говорил это не только молодежи. Когда на I с’езде Пролеткульта т. Луначарский не сумел дать достаточного отпора богдановскому толкованию пролетарской культуры. Ленин в тот же день поставил перед ЦК партии вопрос о необходимости вмешаться в это дело и тут же набросал проект резолюции о пролетарской культуре. В этом проекте особый пункт посвящен именно культурному наследству.

«4. Марксизм завоевал себе свое всемирноисторическое значение как идеологии революционного пролетариата тем, что он, марксизм, отнюдь не отбросил ценнейшие завоевания буржуазной эпохи, а, напротив, усвоил и переработал все, что было ценного в более чем двухтысячелетнем развитии человеческой мысли и культуры. Только дальнейшая работа на этой основе и в этом же направлении, одухотворяемая (практическим) опытом диктатуры пролетариата как последней борьбы его против всякой эксплоатации, может быть признана развитием действительно пролетарской культуры».

Здесь видим и другой основной решающий момент в ленинском подходе к «наследству». В то время как меньшевики (в том числе и Троцкий) вместе со всем II Интернационалом отрицают даже возможность пролетарской культуры, отдавая тем самым рабочий класс в плен буржуазной культуре, мы не заимствуем и перенимаем буржуазную культуру, а критически пересматривая и перерабатывая ее под углом зрения марксизма-ленинизма, строим, «одухотворяя опытом диктатуры пролетариата», пролетарскую культуру.

Художественное наследство, которое берет пролетариат у мировой литературы, давно нуждается в критическом пересмотре. Надо развернуть борьбу за большевистскую переоценку наследства классиков художественной литературы, в первую очередь литературы народов СССР. Ленин и здесь оставил нам ряд прямых указаний: «Хорошо бы вообще от времени до времени вспоминать, цитировать и растолковывать в «Правде» Щедрина и других писателей «старой народнической демократии», — писал Ленин. Ту же мысль аргументирует Ленин на примере произведений Льва Толстого: «...в его наследстве есть то, что не отошло в прошлое, что принадлежит будущему. Это наследство берет и над этим наследством работает российский пролетариат». Если Ленин считал интересным и полезным знакомить со Щедриным десятки тысяч рабочих читателей старой дореволюционной «Правды», если Ленин считал, что пролетариат должен взять положительное из наследства Толстого, то понятно, насколько актуальнее стоит задача освоения пролетариатом литературного наследства сейчас, когда пролетариат завоевал власть и строит социализм, когда культурная революция приобрела гигантский размах в нашей стране. Развертывание ленинского этапа в литературоведении обязывает нас вплотную подойти к этому участку, всерьез заняться вопросами истории литературы, изучения и освоения литературного наследства.

Задача — поднять эти проблемы на политическую и принципиальную высоту, ведя с ленинских позиций последовательную и непримиримую борьбу со всеми буржуазными взглядами, с троцкистской контрабандой, с правои «лево»-оппортунистическими уклонами от ленинской теории и с гнилым либерализмом.

В свете письма т. Сталина в редакцию «Пролетарской Революции» вопросы усвоения и критической переработки культурного наследства прошлого приобретают особую актуальность. Письмо т. Сталина прежде всего учит партийной воинственности и непримиримости в борьбе с классовым врагом на идеологическом фронте и с гнилым либерализмом в отношении ко всяким извращениям марксизмаленинизма, повышает нашу бдительность к попыткам под видом изучения прошлого (в первую очередь истории нашей партии) протащить контрреволюционную троцкистскую контрабанду.

На примере «работы» Слуцкого «Большевики о германской социал-демократии в период ее предвоенного кризиса» т. Сталин показал, куда ведет «метод копания в случайно подобранных бумагах» вместо «обращения к действительным делам и действительной истории большевизма».

Если литературный фронт отстает от задач социалистического строительства, то данный его участок является наиболее отсталым. Историко-литературный участок является такой же ареной классовой борьбы, как экономика, философия и т. д., и естественно, что слабость коммунистического влияния была использована классовым врагом. В самом деле, достаточно бросить беглый взгляд на недавнее положение дел здесь, чтобы в этом убедиться.

Одно из крупнейших учреждений, специально призванное заниматься этим делом, Пушкинский Дом Академии Наук, под видом работы над историко-литературными 3материалами развил прямую контрреволюционную, вредительскую деятельность. Бывшее руководство Пушкинского Дома во главе с Платоновым, являвшееся в то же время верхушкой монархической организации, в числе многих «деяний» проводило вредительскую тактику по отношению к ряду ценнейших архивных фондов. Были сокрыты архивы ПК РСДРП за 1906 г., ЦК меньшевиков, ЦК кадетов, архивы Лаврова, Струве, Водовозова. Связки различных царских документов скрывались с прямыми контрреволюционными целями. Так классовый враг пользовался всякой возможностью для борьбы с пролетарской революцией.

В своей издательской деятельности руководство Пушкинского Дома занималось в основном печатанием материалов, относящихся к буржуазно-дворянской линии истории литературы. Основная часть публикаций падала на пушкинскую эпоху, и то работа шла больше по части крохоборческих разысканий ненужных биографических подробностей из жизни писателей. Материалы же по писателям-демократам, писателям-разночинцам, писателям-революционерам, не говоря уже о пролетарских писателях, почти никогда не разрабатывались и даже прятались от советской общественности.

Наконец комментарий к литературному документу строился, как правило, лишь по линии бесконечных генеалогических и геральдических экскурсов, из-за чего получалась сплошная монархическая апология в характеристиках дворянских представителей литературных группировок прошлого столетия. Такое построение комментария, созданное школой Саитова—Моздалевского и почти безраздельно господствовавшее до сих пор в публикациях историко-литературных памятников, имеет свою ярко выраженную классовую сущность. Такой комментарий, выдержанный в духе внеклассовой, аполитичной, «чистой информации», уводит в сторону от социальных проблем, затушевывает классовую борьбу в литературе, не облегчает, а затрудняет усвоение материала.

Вся деятельность Пушкинского Дома в этом направлении сводилась таким образом к реставрации не имеющих ни художественного, ни научного значения аксессуаров дворянско-буржуазной литературы, к пропаганде и проталкиванию в массы классово враждебных пролетариату настроений, взглядов и идеек. В то же время изо всех сил тормозилась разработка революционно-демократической литературы, предшественников пролетарской литературы. Буржуазные «ученые», засевшие в Пушкинском Доме, препятствовали пролетариату овладеть литературным наследством и популяризовать его в массах.

Смена старого руководства Пушкинского Дома не повлекла за собой коренной ломки старых методов работы, ограничившись по существу лишь переменой вывески. Группа б. литфронтовцев (троцкист Горбачев, Родов, Майзель и др.), возглавлявших до последних дней Институт Новой Литературы (ранее П. Д.), за два года своей работы в этом крупнейшем в СССР хранилище архивов литературных и общественных деятелей прошлого века не подвинула марксистско-ленинскую разработку литературного наследства ни на шаг. А ведь к их услугам были представлены гигантские возможности Академии Наук СССР (в состав которой входит Институт). Между тем академические «Известия по русскому языку и словесности» продолжают заполняться откровенно антимарксистскими «трудами» Карских, Перетцев, Истриных, Сперанских на сугубо «актуальные» темы вроде: «Никоновский летописный свод и Иоасаф как один из его составителей», «Сказание об индейском царстве», «Слово о полку Игореве» и древнеславянский перевод библейских книг», «Тютчев в поэтической культуре русского символизма» (все это из недавно вышедшего об’емом в 42 печатных листа третьего тома «Известий по русскому языку и словесности»). И вместо того чтобы разоблачить эту реакционную деятельность и поставить ценнейшие архивные фонды Академии Наук на службу пролетариату, руководство Института Новой Литературы выпускает сборник «Литература» — эклектический винегрет, носящий по признанию самой редакции, «случайный характер». Нельзя пройти мимо политически ошибочных утверждений передовой статьи журнала, принадлежащей перу его редактора, т. Луначарского, где дается «теоретическое» обоснование литературного либерализма.

«В области литературоведения, — пишет т. Луначарский, — относительная терпимость является законом». Тов. Луначарский считает, что в теоретической работе, в отличие от партийной, заблуждения не должны «рассматриваться с такой же острой точки зрения», и судить о терпимости этих заблуждений, на его взгляд, дело не журнала, а «других инстанций». Эта философия либерализма насквозь гнила, она враждебна ленинизму и не имеет ничего общего с учением о партийности науки. Не поощрять заблуждения, а беспощадно бороться с ними, выковывая марксистско-ленинскую науку, — такова задача всякого большевистского журнала и всякого литератора-коммуниста.

Подобные вышеприведенным взгляды тормозили и мешали своевременному разоблачению агентуры классового врага, укрывшегося в некоторых наших изданиях. Гнилой либерализм становится прикрытием и поощрением классово враждебных сил на одном из ответственнейших участков идеологического фронта. Лишь недостатком бдительности у некоторой части коммунистов-литературоведов можно об’яснить тот факт, что с таким громадным опозданием ставится во всю ширь вопрос о классовом враге на участке истории литературы и публикации документов и материалов.

До чего доходит наглость классового врага, орудующего под маской историколитературных публикаций, можно судить по небезызвестному пушкинисту Н. Лернеру, который, печатая «новооткрытые»¹ строфы пушкинской «Юдифи», сопроводил ее следующими строками: «Подвиг еврейской национальной героини был для Пушкина не только благодарной художественной темой, над которой пробовали свои силы многие мастера пера и кисти. Юдифь была ему гораздо ближе. Недаром он сам создал образ русской женщины (Полины в «Рославлеве»), которая в 1812 г. задумала «явиться во французский лагерь, добраться до Наполеона и там убить его из своих рук». В наше беспримерно печальное безвременье, когда враги топчут нашу несчастную родину, когда подавлено патриотическое чувство и забыт бог, — знаменательно звучит этот донесшийся до нас сквозь ряд неблагоприятных случайностей загробный голос великого поэта-патриота, который воспел великую народную героиню, — звучит и упреком и ободрением. Вновь от низин, где мы барахтаемся, поднимает наши взоры excelsior к своей вышине, поэзия Пушкина, белоснежная Ветулия нашего искусства, «божий дом» русского слова и духа».

Классовый враг, прикрываясь Пушкиным, открыто взывал здесь к Розе Каплан, к террористическим актам. И это сошло ему с рук. Ныне этот контрреволюционер, меняя формы борьбы и маскируясь, окопался в харьковском «Литературном Архиве». Если в годы гражданской войны Лернер позволял себе, прикрываясь публикацией материалов, прямые террористические призывы, то теперь он нарочито подобранным документом и тенденциозными комментариями хочеть опорочить самую идею революции. Найдя недавно в Публичной Библиотеке реакционную записку Гоголя к А. Я. Булгакову, посвященную революции 1848 г., Лернер тщательно подбирает «об’ективный» комментарий — все мракобесные высказывания об этой революции Гоголя и Жуковского — и ни одним словом не поясняет истинного значения этой революции и причин их отрицательного отношения к ней. Не приходится сомневаться в том, что публикация этой записки понадобилась Лернеру лишь для того, чтобы подкрепить отрицательное отношение к революции именами Гоголя и Жуковского. И опять-таки только отсутствием бдительности, только гнилым либерализмом по отношению к вылазкам классового врага со стороны редакции украинского «Литературного Архива» можно об’яснить появление этой публикации на страницах первой книжки журнала за 1930 г.

Приведенные примеры далеко не единичны, — можно привести еще десятки не менее выразительных¹. Насколько глубоко пустили корни на историко-литературном участке классово враждебные пролетариату элементы, достаточно наглядно показывает помещенный в настоящем сборнике обзор учебников истории русской литературы. Из него явствует, что на этом участке почти бесконтрольно хозяйничали формалисты и другие буржуазные ученые, их подголоски — меньшевики и троцкисты. И не случайно, что именно сюда и устремились все выбитые со своих позиций буржуазные и мелкобуржуазные литературоведы. Тов. Каганович в своей речи на юбилее ИКП вскрыл политический смысл устремления троцкистов к истории нашей партии. Как они рассуждают?

«Ну что ж, вы — большевики, вы — цекисты, вы заняты строительством Магнитогорска, Днепростроя, новой Москвы, Кузнецкстроя, Бобриков, вы заняты планом и трактором, вас беспокоит картошка, уголь и т. д., — ну и занимайтесь этим делом, а мы займемся историей, мы будем подготовлять исподволь, потихонечку будем ужом ползать, а там, где не поможет хитрость, прикроемся глупостью, используем гнилой либерализм некоторых большевиков, но свое попробуем взять, наляжем на воспитание молодежи, имея в виду, по указке своего обанкротившегося вождя, «дальний прицел».

Та же логика действует и у наших врагов в области литературоведения. Битые и разгромленные в открытой борьбе с ленинским литературоведением, они применяют обходный маневр, пытаясь закрепиться в тылу и оттуда взять под свое влияние молодые литературоведческие кадры.

Но эта карта будет бита, как были биты все предшествовавшие! :)