Карл XII о полтавском погроме 1709 г. 1

В шведском государственном архиве найден недавно весьма любопытный документ — черновой подлинник первого оффициального извещения о полтавской битве, присланного заседавшему в Стокгольме правительственному совету: это — письмо короля в «коммиссию обороны», в двух редакциях, с собственноручными его поправками и дополнениями. На первоначальной рукописи отмечено, что оно, в тот же день, когда было читано в совете, именно 7-го сентября 1709 года, разослано было ко всем губернаторам в Швеции, а 11-го числа того же месяца — к губернаторам в Финляндии и, таким образом, только через два слишком месяца после битвы шведские власти получили из главной королевской квартиры известие об этом событии, о котором до того ходили в народе только смутные, неопределенные слухи. Из этого документа видно, как сам Карл XII смотрел на новое положение дел и какое понятие хотел дать о нем своим соотечественникам.

Предлагая засим текст окончательной редакции письма, с означением в кавычках собственноручных поправок и добавлений короля, мы помещаем под строкою исключенные им из первоначальной редакции выражения.

Довольно долго уже мы из Швеции не получали никаких известий, да и не имели случая посылать писем отсюда. Между тем дела шли здесь хорошо и все обстояло благополучно ², «так  что можно было ожидать в скором времени такого превосходства над неприятелем, что он вынужден будет согласиться на все наши требования. Но случилось, что 28-го прошлого месяца, по несчастной случайности, шведское войско потерпело урон в сражении, что произошло вовсе не от храбрости или перевеса численности неприятеля, ибо он сначала был повсюду обращен в бегство, но самая местность и положение были так благоприятны для неприятеля и так укреплены, что шведы чрез то понесли ущерб, хотя они, в пылу отваги, не смотря на выгодные для неприятеля условия, везде атаковали и преследовали его, что и привело к тому, что большинство пехоты погибло и самая конница потерпела большой урон. Потеря весьма велика, но принимаются меры к тому, чтобы вследствие этого неприятель не получил перевеса и не приобрел самомалейшей выгоды». Однако, в высшей степени необходимо, чтобы военная сила была восстановлена и приведена в состояние отражать вредные замыслы и нападения неприятеля. Посему объявляем вам нашу милостивую волю и повеление, дабы вы со всею тщательностию и елико возможно скорее приказали «набрать» (recrutera) «дома (т. е. в Швеции) совершенно новые земские полки» пехоты ³ взамен бывших здесь в походе, озаботясь снабжением их одеждою, оружием, знаменами, музыкою, палатками и всеми нужными принадлежностями, какие были у прежних. Кавалерия также иного пострадала, во так как нельзя в точности знать количества убыли, то «желательно было бы, чтоб все мызники, обязанные содержать конного солдата, изготовились в новой поставке рекрут, особенно для остготской кавалерии, которая должна быть совершенно вновь набрана» ⁴. Равным образом вы имеете  сделать распоряжение, чтобы все еще остающиеся дома полки, как конные, так и пешие ⁵, «были готовы по первому востребованию отправиться в поход, дабы, если встретится надобность, послать тот или другой полк на место тех, которые теперь вновь набираются, то они были бы наготове. Весьма важно теперь не падать духом и не предаваться малодушному бездействию, а напрягать все силы, чтобы поправить дело, дабы вскоре привести все к желаемому концу. И предполагают, что, не смотря на понесенный урон, можно будет в скором времени так стеснять неприятеля, что он вынужден будет исполнить все требования. Необходимо также по возможности принять меры к набору гвардии и изыскать средства к отправлению ее, на что потребуется значительное число людей и, кажется, можно на это получить часть селитроваров. Некоторое число офицеров с немногими рядовыми гвардии уцелели вместе с некоторою частью пехоты, а попавших в плен к неприятелю мы надеемся выменять. Между тем русские пленные должны быть содержимы в Швеции строго и не пользоваться никакою свободою, пока не окажется возможным обменять их. Особенно знатным русским, находящимся в плену, не следует давать ни малейшей воли, не допускать к ним никого, будь то швед или кто-либо другой; не позволять им вести какую бы ни было переписку, а, напротив, содержать их в строжайшем заключения до тех пор, пока можно будет отсюда войти с неприятелем в какое-либо соглашение о размене».

Сообщ. Я. К. Грот.