И Дедушка Евграфыч тоже такого не говорил!

Подзаголовок (мой): "… и примкнувший к ним Димон Гудочек …" 

=====================================================

02.02.2019  16:35  https://labas.livejournal.com/1192237.html  Служба утерянных цитат - 15  Игорь Петров

Цитата.

"На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались." 

Вариации.

"Когда начинают часто говорить о патриотизме – значит опять, сильно проворовались".

"Если патриотизм, значит, небось, проворовались".

"Заговорили о патриотизме. Как видно, украсть что-то хотят"

"Если в России начинают говорить о патриотизме, знай: где-то что-то украли."

и т.д.

Авторство.

Народное. Ошибочно приписывается М.Е. Салтыкову-Щедрину.

Использование.

 

"Сейчас вот опять на патриотизм стали напирать. Напрашивается продолжение от Михаила Евграфовича – «...видать, проворовались»" (Г. Бовт. Есть ли жизнь после Путина. 2017.)

 

"Как прекрасен и вечен Салтыков-Щедрин! Я однажды час читал по радио цитаты из него – и был завален письмами повторить... Когда в России начинают говорить о патриотизме, знай: где-то что-то украли. И так далее, так далее; самый вечно живой из всех русских классиков." (М. Веллер. Огонь и агония. 2018)

 

"Вот вы, допустим, совершенно случайно натыкаетесь на такую фразу "На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались". И если эта фраза не была бы подписана именем Салтыкова-Щедрина, едва ли бы вы сообразили, что речь там идет о второй половине XIX века, а не о начале XXI". (Л. Рубинштейн. Знаки внимания. 2018. См. также в колонке 2011 г.)

 

"А уж если о своем великом патриотизме стали усердно разглагольствовать очень большие начальники – об этом феномене исчерпывающе высказался еще Салтыков-Щедрин: «На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались». (Б. Акунин. 2015).

 

"Причем какие-то меры надо предложить конкретные — а из конкретного в голове только Салтыков-Щедрин: «О патриотизме заговорили — значит, проворовались». (Д. Гудков, 2016)

 

А также десятки других писателей и журналистов.

Происхождение.

Вероятно, из публицистики начала 90-х гг.
В "классическом" виде зафиксирована в январе 2007 г. на anekdot.ru.

 

Несколько иной вариант использовал в 2005 г. А. Кох: 

Для другой группы людей, которая, я ещё раз подчеркну, составляет значительное меньшинство, по сравнению с первой группой, приоритетом является человек, его права и, безусловно, его жизнь. Ради этих ценностей, а не ради территориальной целостности и суверенитета, опять же никакие жертвы не бессмысленны. Вообще, все эти тезисы о территориальной целостности и суверенитете – не более, чем злонамеренное зомбирование людей с целью сохранения власти. Так думает это самое меньшинство. У Салтыкова-Щедрина есть фраза: «Что-то больно на патриотизм напирает, наверное, проворовался»... Это классическая артикуляция позиции меньшинства.

Наконец, самая ранняя пока найденная формулировка несколько неожиданно отсылает к статье К. Борового "Личность и государство: кто для кого?":

Есть в таком государственном патриотизме, проповедуемом действующими чиновниками, бывшими и будущими, одна черта, которая подмечена еще Салтыковым-Щедриным: что-то о патриотизме стали часто говорить, значит сильно воруют... (Сборник "Мифы и факты: 50-летие победы : гуманные ценности и патриотизм", 1995).

 

Что говорил Салтыков-Щедрин?

Первый вопрос, который разъясняют последние события, — это вопрос об отношении к идее патриотизма бесчисленных паразитов, наполняющих мир... Почти на каждом шагу приходится выслушивать суждения вроде следующих: «правда, что N ограбил казну, но зато какой патриот!» или: «правда, что N пустил по миру множество людей, но зато какой христианин!» — и суждения эти не только не убивают нашу совесть, но даже не удивляют нас. Стало быть, несовместимость таких явлений, как казнокрадство и патриотизм, вовсе не настолько ясна, чтобы можно было считать поставленные выше вопросы окончательно упраздненными.

 

Причина сближений столь странных и неожиданных бесспорно заключается в общей путанице наших обыденных воззрений на жизнь. Благодаря обилию фантастических элементов, переполняющих наше воспитание, жизнь с детства кажется нам разделенною на две половины, из которых в одной складываются интересы высшего порядка, в другой — интересы порядка низшего. Связи между этими двумя половинами не полагается, а следовательно, не может быть речи и о взаимном питании. Если низшие интересы представляют сброд неосмысленных мелочей, очутившихся рядом без всякого порядка, то интересы высшие представляют совершенно призрачный мир, доступный всевозможным толкованиям и перестановкам.

 

Пользуясь этой разрозненностью, человек может свободно переходить из одной половины в другую и, не возбуждая ни в ком удивления, уравновешивать самые гнусные поступки высокопарными и бессодержательными фразами. Заведомый шулер может утверждать, что человек без добродетели — все равно что тело без души; заведомый прелюбодей может удостоверять, что человек, не соблюдающий семейной чистоты, — все равно что пламя, горящее тусклым и негреющим светом; заведомый казнокрад может объясняться в любви к отечеству...

 

Идея, согревающая патриотизм — это идея общего блага. Какими бы тесными пределами мы ни ограничивали действие этой идеи..., все-таки это единственное звено, которое приобщает нас к известной среде и заставляет нас радоваться такими радостями и страдать такими страданиями, которые во многих случаях могут затрагивать нас лишь самым отдаленным образом. Воспитательное значение патриотизма громадно: это школа, в которой человек развивается к восприятию идеи о человечестве.

 

Напротив того, идея, согревающая паразитство, есть идея, вращающаяся исключительно около несытого брюха. Паразит настолько подавлен инстинктами личного эгоизма, что не может сознавать себя в связи ни с какою средою, ни с каким преданием, ни с каким порядком явлений. Хотя же и случается, что он предпочитает одну территорию другой и начинает называть ее отечеством, но это не отечество, а только оседлость. Воспитательное значение паразитства громадно: в этой школе вор мелкий развивается в вора всесветного.

 

До сих пор произвольное деление жизни на две половины мешало сознавать это различие, но практика взяла на себя труд обозначить его с определительностью почти осязательною. Отныне нет больше сомнений. Нельзя быть паразитом и патриотом ни в одно и то же время, ни по очереди, то есть сегодня патриотом, а завтра проходимцем. Всякий должен оставаться на своем месте, при исполнении своих обязанностей.

 

(статья "Сила событий", 1870 год)

Рядом с величайшей драмой [Крымской войны], все содержание которой исчерпывалось словом "смерть", шла позорнейшая комедия пустословия и пустохвальства, которая не только застилала события, но положительно придавала им нестерпимый колорит. Люди, заведомо презренные, лицемеры, глупцы, воры, грабители-пропойцы, проявляли такую нахальную живучесть и так укрепились в своих позициях, что, казалось, вокруг происходит нечто сказочное. Не скорбь слышалась, а какое-то откровенно подлое ликование, прикрываемое рубрикой патриотизма. Никогда пьяный угар не охватывал так всецело провинцию, никогда жажда расхищения не встречала такого явного и безнаказанного удовлетворения... Среди этой нравственной неурядицы, где позабыто было всякое чувство стыда и боязни, где грабитель во всеуслышание именовал себя патриотом, человеку, сколько-нибудь брезгливому, ничего другого не оставалось, как жаться к стороне и направлять все усилия к тому, чтоб заглушить в себе даже робкие порывы самосознательности. 

 

(статья "За рубежом", 1880 год, указано уваж. Григорием Гольдштейном)

Кто, если не Салтыков-Щедрин?

Русский поэт Алексей Михайлович Жемчужников.

 

В его поэме "Сказка о глупом бесе и мудром патриоте" (1881-1883) есть вложенный в уста беса вопрос:

А что ж никто из вас, меж тем
Того презреньем не покроет
Кто родине и куры строит
И вместе как ближайший друг
К ней лазит запросто в сундук?
Как завелось у вас однажды,
Так, видно, будет и вперед:
Хоть грабит патриот не каждый,
Но что ни вор, то — патриот.

По иронии судьбы, Жемчужников послал поэму в "Отечественные записки", но она была отвергнута редактором журнала М.Е. Салтыковым-Щедриным.