Ка­ки­ми за­пом­ни­лись немецко-​фашистским ок­ку­пан­там те, кого на­цист­ская про­па­ган­да пре­зри­тель­но име­но­ва­ла «недо­че­ло­ве­ка­ми»? «Не было чув­ства, что мы вхо­дим в по­беж­ден­ную стра­ну» – так пи­са­ли гит­ле­ров­цы о пер­вых сра­же­ни­ях Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны

Войну про­тив Со­вет­ско­го Союза на­ци­сты рас­счи­ты­ва­ли за­вер­шить быст­ро и без боль­ших по­терь – так, как это было в Поль­ше и Фран­ции. Генерал-​полковник Гейнц Гу­де­ри­ан, летом 1941 года ко­ман­до­вав­ший 2-й тан­ко­вой груп­пой, писал в книге вос­по­ми­на­ний: «Вер­хов­ное ко­ман­до­ва­ние ду­ма­ло сло­мить во­ен­ную мощь Рос­сии в те­че­ние 8-10 недель, вы­звав этим и ее по­ли­ти­че­ский крах… Ду­ма­ли даже с на­ча­лом зимы вы­ве­сти из Рос­сии 60–80 ди­ви­зий, решив, что остав­ших­ся ди­ви­зий будет до­ста­точ­но для того, чтобы в те­че­ние зимы по­да­вить Рос­сию».

Осво­ить рус­ский ал­фа­вит

По­доб­ные на­стро­е­ния были рас­про­стра­не­ны и среди ря­до­во­го со­ста­ва вер­мах­та и СС. Гор­ный егерь Зиг­ф­рид Эрт при­зна­вал: «Мы ду­ма­ли, что война быст­ро за­кон­чит­ся. После наших успе­хов во Фран­ции и в дру­гих ме­стах мы не ду­ма­ли, что она долго про­длит­ся».

Еще более оп­ти­ми­стич­но вы­гля­де­ли про­гно­зы адъ­ютан­та ко­ман­ди­ра тан­ко­во­го полка лей­те­нан­та Гель­му­та Рит­ге­на, пла­ни­ро­вав­ше­го же­нить­ся по окон­ча­нии войны. Бу­дучи про­фес­си­о­наль­ным ма­те­ма­ти­ком, он, по его соб­ствен­ным сло­вам, «по­пы­тал­ся вы­чис­лить про­дол­жи­тель­ность дан­ной кам­па­нии ис­хо­дя из про­дол­жи­тель­но­сти преды­ду­щих кам­па­ний в Поль­ше и во Фран­ции, ис­хо­дя из име­ю­щих­ся у нас сил, а также рас­сто­я­ний и ряда дру­гих фак­то­ров». «В ре­зуль­та­те по­лу­чи­лось, что война долж­на за­вер­шить­ся к концу июля. Так что на 2 ав­гу­ста вполне можно на­зна­чать сва­дьбу», – по­ла­гал он.

Хотя планы пред­сто­я­ще­го на­па­де­ния на Со­вет­ский Союз дол­гое время дер­жа­лись в стро­гой тайне, под­го­тов­ка к опе­ра­ции шла пол­ным ходом. Офи­цер тан­ко­вых войск гауп­т­ман Алек­сандр Шталь­берг сви­де­тель­ство­вал: «В июне по­сту­пил при­каз, ясно да­вав­ший по­нять, чего нам сле­ду­ет ожи­дать… Каж­дый сол­дат, от про­сто­го ря­до­во­го до ко­ман­ди­ра со­еди­не­ния, дол­жен был осво­ить рус­ский ал­фа­вит. Каж­дый обя­зан был уметь чи­тать над­пи­си на кар­тах и до­рож­ных ука­за­те­лях на рус­ском языке. Это, ра­зу­ме­ет­ся, го­во­ри­ло само за себя…»

«18 июня 1941 года ко­ман­ди­ров ба­та­льо­нов из­ве­сти­ли о том, что через несколь­ко дней на­чи­на­ет­ся опе­ра­ция про­тив Рос­сии в со­от­вет­ствии с пла­ном «Бар­ба­рос­са». Три дня про­шли в на­пря­жен­ном ожи­да­нии важ­но­го со­бы­тия», – от­ме­чал в ме­му­а­рах офи­цер Ганс Кис­сель. По­хо­жи­ми были вос­по­ми­на­ния лей­те­нан­та Готт­ф­ри­да Эвер­та: «Ве­че­ром, за несколь­ко часов до на­ча­ла войны, нам за­чи­та­ли об­ра­ще­ние Гит­ле­ра. Было ска­за­но, что зав­тра в три утра мы на­сту­па­ем, были вы­да­ны бо­е­при­па­сы, и дело на­ча­лось. Все было очень быст­ро. Воз­мож­но­сти о чем-​то по­ду­мать не было. Помню, ве­че­ром ко мне по­до­шел ста­рый фельд­фе­бель и как-​то очень неуве­рен­но и удив­лен­но спро­сил: «Ска­жи­те, гос­по­дин лей­те­нант, может, вы мне мо­же­те объ­яс­нить, по­че­му мы на­па­да­ем на Рос­сию?» Что я мог объ­яс­нить?! Такой при­каз! Мы были очень удив­ле­ны». [Да ладно! Какая неожи­дан­ность! - мое прим.]

Удив­ле­ны, прав­да, были да­ле­ко не все. Пе­ре­брос­ка войск к со­вет­ской гра­ни­це на­ча­лась за­дол­го до 22 июня. А пла­нов по за­во­е­ва­нию «жиз­нен­но­го про­стран­ства» на во­сто­ке Ев­ро­пы для немец­ко­го на­ро­да Адольф Гит­лер ни­ко­гда и не скры­вал.

Все сред­ства хо­ро­ши

Во­е­вать с СССР на­ци­сты го­то­ви­лись с неслы­хан­ной до­се­ле же­сто­ко­стью. Имен­но такая уста­нов­ка со­дер­жа­лась в при­ка­зе ко­ман­ду­ю­ще­го 4-й тан­ко­вой груп­пой генерал-​полковника Эриха Гёп­не­ра, за­чи­тан­ном перед втор­же­ни­ем гит­ле­ров­цев в Со­вет­ский Союз: «Война про­тив Рос­сии яв­ля­ет­ся важ­ней­шей ча­стью борь­бы за су­ще­ство­ва­ние немец­ко­го на­ро­да. Это дав­няя борь­ба гер­ман­цев про­тив сла­вян, за­щи­та ев­ро­пей­ской куль­ту­ры от московско-​азиатского на­ше­ствия, отпор ев­рей­ско­му боль­ше­виз­му. Эта борь­ба долж­на пре­сле­до­вать цель пре­вра­тить в руины се­го­дняш­нюю Рос­сию, и по­это­му она долж­на ве­стись с неслы­хан­ной же­сто­ко­стью…»

Так она и ве­лась. Мно­гие гит­ле­ров­ские вояки без тени сму­ще­ния рас­ска­зы­ва­ли о со­вер­шен­ных ими пре­ступ­ле­ни­ях в пись­мах и днев­ни­ках. Ря­до­вой Эмиль Гольц, во­е­вав­ший в со­ста­ве 29-й мо­то­ри­зо­ван­ной пе­хот­ной ди­ви­зии 2-й тан­ко­вой груп­пы, от­ра­зил в своем днев­ни­ке такой эпи­зод: «28 июня. На рас­све­те мы про­еха­ли Ба­ра­но­ви­чи. Город раз­гром­лен. Но еще не все сде­ла­но. По до­ро­ге от Мира до Столб­цов мы раз­го­ва­ри­ва­ли с на­се­ле­ни­ем язы­ком пу­ле­ме­тов. Крики, стоны, кровь, слезы и много тру­пов. Ни­ка­ко­го со­стра­да­ния мы не ощу­ща­ли. В каж­дом ме­стеч­ке, в каж­дой де­ревне при виде людей у меня че­шут­ся руки. Хо­чет­ся по­стре­лять из пи­сто­ле­та по толпе. На­де­юсь, что скоро сюда при­дут от­ря­ды СС и сде­ла­ют все, что не успе­ли сде­лать мы».

А вот что писал в июле 1941 года еф­рей­тор 25-го са­пер­но­го ба­та­льо­на Ганс Хайль: «Рус­ские – на­сто­я­щие скоты. При­каз – в плен ни­ко­го не брать. Любое сред­ство для уни­что­же­ния про­тив­ни­ка пра­виль­но. Иначе нель­зя спра­вить­ся с этим сбро­дом». Он же за­фик­си­ро­вал в днев­ни­ке такое при­зна­ние: «Мы от­ре­за­ли рус­ским плен­ным под­бо­род­ки, вы­ко­ло­ли глаза, от­ре­за­ли зады. Здесь су­ще­ству­ет один закон – бес­по­щад­ное уни­что­же­ние. Все долж­но про­те­кать без так на­зы­ва­е­мой гу­ман­но­сти».

Ее не было и в по­мине. Сви­де­тель­ством тому слу­жит днев­ник бо­е­вых дей­ствий 322-го по­ли­цей­ско­го ба­та­льо­на. Он дает пред­став­ле­ние о «тру­до­вых буд­нях» этого под­раз­де­ле­ния:

«2 ав­гу­ста 1941 г.

В ре­зуль­та­те быст­ро про­ве­ден­ной ба­та­льо­ном спе­ци­аль­ной акции по аре­сту ком­му­ни­стов в Бе­ло­ве­же и окрест­но­стях из 72 пе­ре­чис­лен­ных в спис­ке ком­му­ни­сти­че­ских функ­ци­о­не­ров уда­лось аре­сто­вать и рас­стре­лять 36 чел., в том числе 5 ев­ре­ев, 6 жен­щин, в их числе 1 ев­рей­ка. 2 аре­сто­ван­ных еврея были рас­стре­ля­ны за по­пыт­ку к бег­ству.

15 граж­дан­ских плен­ных, ко­то­рые были изоб­ли­че­ны в ком­му­ни­сти­че­ской де­я­тель­но­сти, се­го­дня также были рас­стре­ля­ны ба­та­льо­ном.

Од­но­вре­мен­но 1-я рота се­го­дня была на­прав­ле­на на по­дав­ле­ние вспых­нув­шей за­ба­стов­ки на ле­со­за­во­де в Бе­ло­ве­же (Го­ро­док). При этом за под­стре­ка­тель­ство к за­ба­стов­ке 19 за­чин­щи­ков, в том числе 4 жен­щи­ны, были рас­стре­ля­ны. Таким об­ра­зом, се­го­дня ба­та­льо­ном рас­стре­ля­но 72 чел.»

Про­ис­хо­ди­ли вещи, ко­то­рые ка­за­лись немыс­ли­мы­ми в ХХ веке. Пи­са­тель Илья Эрен­бург в ста­тье «Фриц-​нарцисс» про­ци­ти­ро­вал по­пав­шее к нему в руки пись­мо гит­ле­ров­ца Иоган­на (фа­ми­лия неиз­вест­на) его при­я­те­лю обер-​ефрейтору Ген­ри­ху Рике: «Я скаль­пи­ро­вал рус­ских. Я отнес скаль­пы, как тро­феи воина, к себе. Хо-хо, нож уби­ва­ю­ще­го за­го­во­рил! На­де­юсь, милый Ген­рих, тебе это по­нра­вит­ся».

Упор­ное со­про­тив­ле­ние рус­ских

Впро­чем, рас­че­ты на­ци­стов и их са­тел­ли­тов на лег­кую про­гул­ку по бес­край­ним рос­сий­ским про­сто­рам не оправ­да­лись. Пу­ле­мет­чик Ми­ха­эль Загер вспо­ми­нал: «22 июня мы в боях не участ­во­ва­ли… У меня есть фото, сде­лан­ное в этот день. Да­ле­ко впе­ре­ди мы ви­де­ли боль­шой взрыв. Го­во­ри­ли, что там взо­рвал­ся рус­ский склад бо­е­при­па­сов. За­пом­нил­ся пер­вый силь­ный рус­ский ар­тил­ле­рий­ский об­стрел. Он при­шел­ся по месту, где мы еще пол­ча­са назад спали в сене. Де­рев­ня, из ко­то­рой мы толь­ко что вышли, была прак­ти­че­ски уни­что­же­на. Это очень силь­но на меня по­дей­ство­ва­ло».

По­тря­сен был и лей­те­нант Гу­берт Бекер: «Это был зной­ный лет­ний день. Мы шли по полю, ни­че­го не по­до­зре­вая. Вдруг на нас об­ру­шил­ся ар­тил­ле­рий­ский огонь. Вот так и про­изо­шло мое бо­е­вое кре­ще­ние – стран­ное чув­ство. Тебе ска­за­но идти туда-​то, и в сле­ду­ю­щую се­кун­ду ты слы­шишь звук, ко­то­рый уже ни с чем не пе­ре­пу­та­ешь. Тебе ка­жет­ся, еще се­кун­да – и тебя про­ды­ря­вят на­сквозь, но тебе каким-​то об­ра­зом везет. Рядом со мной на­хо­дил­ся мой ко­ман­дир, офи­цер, по­это­му и нужно было по­ка­зать себя ге­ро­ем в его гла­зах. Можно, ко­неч­но, и упасть на землю, это проще всего. И тут ты за­ме­ча­ешь ле­жа­ще­го впе­ре­ди немец­ко­го сол­да­та: рука неук­лю­же за­дра­на и на паль­це по­блес­ки­ва­ет об­ру­чаль­ное коль­цо, го­ло­ва – кро­ва­вое ме­си­во, а рот забит жуж­жа­щи­ми му­ха­ми. Вот так я уви­дел пер­во­го уби­то­го на этой войне».

Свод­ка Вер­хов­но­го ко­ман­до­ва­ния вер­мах­та (OKW) под­ве­ла итог пер­во­го дня войны: «Со­зда­ет­ся впе­чат­ле­ние, что про­тив­ник после пер­во­на­чаль­но­го за­ме­ша­тель­ства на­чи­на­ет ока­зы­вать все более упор­ное со­про­тив­ле­ние». Ве­че­ром 23 июня отдел раз­вед­ки и контр­раз­вед­ки штаба 9-й немец­кой армии донес: «Рус­ские сра­жа­ют­ся до по­след­не­го, пред­по­чи­та­ют плену смерть (при­каз по­лит­ко­мис­са­ров). Боль­шие по­те­ри лич­но­го со­ста­ва, мало плен­ных».

Хо­ро­шо ин­фор­ми­ро­ван­ный на­чаль­ник Ге­не­раль­но­го штаба су­хо­пут­ных войск Гер­ма­нии генерал-​полковник Франц Галь­дер кон­ста­ти­ро­вал в своем «Во­ен­ном днев­ни­ке»: «Упор­ное со­про­тив­ле­ние рус­ских за­став­ля­ет нас вести бой по всем пра­ви­лам наших бо­е­вых уста­вов. В Поль­ше и на За­па­де мы могли поз­во­лить себе из­вест­ные воль­но­сти и от­ступ­ле­ния от устав­ных прин­ци­пов; те­перь это уже недо­пу­сти­мо». Вско­ре Галь­де­ру «стало ясно, что рус­ские не ду­ма­ют об от­ступ­ле­нии, а, на­про­тив, бро­са­ют все, что имеют в своем рас­по­ря­же­нии, на­встре­чу вкли­нив­шим­ся гер­ман­ским вой­скам».

Осо­бая раса

Тан­кист 12-й тан­ко­вой ди­ви­зии Ганс Бек­кер не скры­вал изум­ле­ния: «На Во­сточ­ном фрон­те мне по­встре­ча­лись люди, ко­то­рых можно на­звать осо­бой расой. Уже пер­вая атака обер­ну­лась сра­же­ни­ем не на жизнь, а на смерть».

На­сто­я­щее по­тря­се­ние ис­пы­тал и ко­ман­дир 3-го ба­та­льо­на 18-го пе­хот­но­го полка груп­пы армий «Центр» майор Ной­хоф. Это слу­чи­лось в тот мо­мент, когда 800 его вояк были об­стре­ля­ны пятью крас­но­ар­мей­ца­ми. Сры­ва­ю­щим­ся от вол­не­ния го­ло­сом Ной­хоф при­знал­ся ба­та­льон­но­му врачу: «Я не ожи­дал ни­че­го по­доб­но­го. Это же чи­стей­шее са­мо­убий­ство – ата­ко­вать силы ба­та­льо­на пя­тер­кой бой­цов».

Если сол­да­там одних немец­ких ча­стей пер­вые неде­ли войны за­пом­ни­лись бес­пре­рыв­ны­ми пе­ши­ми мар­ша­ми в из­ну­ря­ю­щий лет­ний зной, то участь дру­гих под­раз­де­ле­ний вер­мах­та ока­за­лась иной. Стар­ший еф­рей­тор 5-й роты 35-го мо­то­пол­ка 25-й мо­то­ди­ви­зии Гер­ман Шварц так из­ло­жил в днев­ни­ке со­бы­тия вось­мо­го, де­вя­то­го и де­ся­то­го дней войны:

«29 июня. На рас­све­те мы до­стиг­ли реки Буг. По­гра­нич­ный го­ро­док пол­но­стью раз­ру­шен. Граж­дан­ское на­се­ле­ние, оче­вид­но, было вы­бро­ше­но из кро­ва­тей вы­стре­ла­ми. Я по­ла­гаю, что боль­шая часть из них сго­ре­ла. Видны мно­гие немец­кие мо­ги­лы, даже мас­со­вые мо­ги­лы с 5–7 уби­ты­ми сол­да­та­ми. Рус­ские здесь хо­ро­шо обо­ро­ня­лись…

30 июня. К обеду мы до­стиг­ли го­ро­да Луцка. Город силь­но по­стра­дал. Целые квар­та­лы почти пол­но­стью со­жже­ны. Если до обеда можно было го­во­рить о немец­ком гос­под­стве в воз­ду­хе, то после обеда видны были ис­клю­чи­тель­но рус­ские са­мо­ле­ты. Самое ин­те­рес­ное на­ча­лось за Луц­ком. Мы, а также на­хо­дя­щи­е­ся рядом зе­нит­ные по­зи­ции под­верг­лись вто­рич­но­му на­ле­ту вполне со­вре­мен­ных, по­хо­жих на Do 17 тя­же­лых бом­бар­ди­ров­щи­ков. Мы со­вер­шен­но не могли по­ду­мать, что это могут быть рус­ские са­мо­ле­ты. Толь­ко тогда, когда они сбро­си­ли свои яички над на­ши­ми го­ло­ва­ми, наши со­мне­ния уле­ту­чи­лись…

1 июля. На­сту­па­ем вдоль шоссе. За ночь рус­ские укре­пи­лись в от­дель­ных домах и обо­ро­ня­ют­ся из них. Пы­та­ем­ся ото­гнать их об­рат­но в лес. Дошли до од­но­го ху­то­ра. Даль­ней­шее про­дви­же­ние невоз­мож­но. Со всех сто­рон сыпят по нам. Несколь­ко часов лежим на ху­то­ре. Боль­ше там про­дер­жать­ся не могли. Вы­нуж­де­ны были от­сту­пить. Рус­ские стре­ля­ют как бе­ше­ные. Ору­дий­ные сна­ря­ды раз­ры­ва­ют­ся слева и спра­ва от нас. Мы себя по­чув­ство­ва­ли неваж­но. Рус­ские про­дви­ну­лись да­ле­ко впе­ред к лесу, на­хо­дя­ще­му­ся на рас­сто­я­нии при­мер­но 1 ки­ло­мет­ра левее нас. Если им удаст­ся про­брать­ся пра­вее, то они ока­жут­ся в тылу у нас.

Мы уже вы­ры­ли себе окоп, когда по­лу­чи­ли при­каз: пре­кра­тить рытье око­пов, рота пе­ре­хо­дит на новую, глав­ную обо­ро­ни­тель­ную линию. За 50 мет­ров до глав­ной обо­ро­ни­тель­ной линии нас вне­зап­но об­стре­ля­ли. Огонь уси­лил­ся. Мы не ве­ри­ли своим гла­зам: это рус­ские за­ни­ма­ют нашу глав­ную обо­ро­ни­тель­ную линию, к ко­то­рой мы при­бли­жа­лись. И вот на­сту­пил на­сто­я­щий ад. Стре­ля­ют со всех сто­рон – спе­ре­ди, спра­ва и слева. На­сто­я­щая ад­ская кот­ло­ви­на. Рус­ские пре­сле­ду­ют нас по пятам…

Ба­та­льон со­би­ра­ет­ся, вер­нее, со­би­ра­ют­ся остат­ки. Из 7-й роты оста­лось толь­ко 16 че­ло­век. У нас не хва­та­ет 50. Идем даль­ше, мы со­став­ля­ем ре­зерв, никто из нас, по­жа­луй, боль­ше недее­спо­со­бен. Ни од­но­го жи­во­го офи­це­ра».

От­ра­жать атаку крас­но­ар­мей­цев летом 1941 года до­ве­лось и ря­до­во­му Менку из роты 20-​миллиметровых зе­нит­ных ору­дий полка «Ве­ли­кая Гер­ма­ния». Позже он рас­ска­зы­вал: «Ору­дие при­хо­ди­лось за­ря­жать по­сто­ян­но, толь­ко мель­ка­ют руки за­ря­жа­ю­ще­го. При­хо­ди­лось пе­ри­о­ди­че­ски ме­нять пе­ре­гре­тые ство­лы ору­дия, для этого рас­чет вы­нуж­ден был вы­ле­зать за бро­ни­ро­ван­ный щиток. Рас­ка­лен­ный ствол вы­тас­ки­ва­ли го­лы­ми ру­ка­ми, от­че­го ла­до­ни по­кры­ва­лись вол­ды­ря­ми ожо­гов. По­всю­ду мель­ка­ли руки, эти по­сто­ян­ные крики по­дать за­ря­ды, люди не слы­ша­ли их, от­то­го что глох­ли от вы­стре­лов… За всем этим вре­ме­ни на страх уже про­сто не хва­та­ло – мы были вы­нуж­де­ны вести огонь бес­пре­рыв­но, по­то­му что рус­ские метр за мет­ром неудер­жи­мо при­бли­жа­лись».

Го­ро­да не сда­ют­ся без боя

Да­ле­ко не все со­вет­ские го­ро­да нем­цам уда­ва­лось за­хва­ты­вать без боя и по­терь. Во­е­вав­ший в При­бал­ти­ке лей­те­нант Готт­ф­рид Эверт вспо­ми­нал: «Когда брали Ригу, я был в пе­ре­до­вом от­ря­де, со­став­лен­ном из мо­то­ри­зи­ро­ван­ной части и нашей роты. Нашей целью были мосты под Ригой. Тя­же­лей­шие бои. Мост, ко­то­рый мы долж­ны были за­хва­тить, взле­тел на воз­дух прямо пе­ре­до мной. Я не до­бе­жал до него 15 мет­ров. В тот день у нас в роте по­гиб­ло более 30 че­ло­век. При взя­тии Риги моя рота по­те­ря­ла всех офи­це­ров. Ко­ман­дир роты погиб, двое взвод­ных были ра­не­ны».

Пе­ре­до­вые части 18-й немец­кой армии во­рва­лись в Ригу 29 июня, од­на­ко ре­ши­тель­ной контр­ата­кой 10-го стрел­ко­во­го кор­пу­са генерал-​майора Ивана Фа­де­е­ва враг был выбит из сто­ли­цы со­вет­ской Лат­вии. При­чем су­ще­ствен­ную по­мощь крас­но­ар­мей­цам ока­за­ли ри­жане – факт, о ко­то­ром ны­неш­ние пра­ви­те­ли Лат­вии пред­по­чли за­быть. Толь­ко 1 июля ценой боль­ших по­терь гит­ле­ров­цы за­хва­ти­ли город.

Пауль Карл Шмидт, в годы войны ра­бо­тав­ший в Ми­ни­стер­стве ино­стран­ных дел Гер­ма­нии, после ее окон­ча­ния на­пи­сал книгу, ко­то­рую опуб­ли­ко­вал под псев­до­ни­мом Пауль Ка­релл. Вот какой на стра­ни­цах этой книги пред­ста­ла обо­ро­на Ли­е­паи:

«Ве­че­ром 24 июня пол­ков­ник Ло­май­ер со своим 505-м пе­хот­ным пол­ком на­хо­дил­ся в 12 ки­ло­мет­рах от Ли­е­паи. 25 июня он по­пы­тал­ся с ходу овла­деть го­ро­дом. Пе­хо­тин­цы и мат­ро­сы штур­мо­во­го ба­та­льо­на военно-​морских сил под ко­ман­до­ва­ни­ем капитан-​лейтенанта фон Диста, под­чи­нен­но­го Ло­май­е­ру, на узкой по­лос­ке суши штур­мо­ва­ли кре­пост­ные укреп­ле­ния, но без­успеш­но… 27 июня рус­ские пред­при­ня­ли вне­зап­ное на­ступ­ле­ние, сумев даже про­рвать коль­цо немец­ко­го окру­же­ния, их удар­ные груп­пы про­рва­лись к по­бе­ре­жью, со­здав тем самым угро­зу на этом участ­ке немец­ко­го фрон­та. Лишь ценой огром­ных уси­лий нем­цам уда­лось лик­ви­ди­ро­вать воз­ник­шую брешь. В пол­день ба­та­льо­ны 505-го пе­хот­но­го полка и удар­ные под­раз­де­ле­ния пе­хо­ты смог­ли про­рвать­ся в южную око­неч­ность кре­по­сти. В по­сле­ду­ю­щие дни на­ча­лись улич­ные бои.

Битва не ути­ха­ла в те­че­ние двух суток. Хит­ро­ум­но за­мас­ки­ро­ван­ные пу­ле­мет­ные гнез­да рус­ских в за­бар­ри­ка­ди­ро­ван­ных домах по­да­ви­ли, лишь при­ме­нив про­тив них тя­же­лые по­ле­вые ору­дия, гау­би­цы и ми­но­ме­ты.

Обо­ро­на Ли­е­паи была бле­стя­ще ор­га­ни­зо­ва­на. Каж­до­го сол­да­та от­ли­ча­ла вы­со­кая вы­уч­ка и фа­на­тич­ная храб­рость. Под­раз­де­ле­ния без раз­ду­мья жерт­во­ва­ли собой ради того, чтобы обес­пе­чить сво­е­му ко­ман­до­ва­нию время на пе­ре­груп­пи­ров­ку и под­го­тов­ку на­ступ­ле­ния. И во­об­ще, го­тов­ность по­жерт­во­вать ма­лы­ми под­раз­де­ле­ни­я­ми ради спа­се­ния более круп­ных яви­лась неотъ­ем­ле­мой со­став­ной ча­стью со­вет­ско­го во­ен­но­го ис­кус­ства – имен­но это и стало при­чи­ной тя­же­лых по­терь нем­цев».

После неде­ли боев генерал-​полковник Франц Галь­дер кон­ста­ти­ро­вал: «Све­де­ния с фрон­та под­твер­жда­ют, что рус­ские всюду сра­жа­ют­ся до по­след­не­го че­ло­ве­ка…» Ему, сам того не ведая, вто­рил ка­пи­тан 18-й тан­ко­вой ди­ви­зии: «Несмот­ря на огром­ные прой­ден­ные рас­сто­я­ния, не было чув­ства, ко­то­рое у нас было во Фран­ции, не было чув­ства, что мы вхо­дим в по­беж­ден­ную стра­ну. На­про­тив, здесь было со­про­тив­ле­ние, все­гда со­про­тив­ле­ние, каким бы без­на­деж­ным оно ни было». О том же го­во­рил позд­нее и на­чаль­ник штаба 4-й армии ге­не­рал Гюн­тер Блю­мен­т­ритт: «По­ве­де­ние рус­ских войск даже в пер­вых боях на­хо­ди­лось в по­ра­зи­тель­ном кон­тра­сте с по­ве­де­ни­ем по­ля­ков и за­пад­ных со­юз­ни­ков при по­ра­же­нии. Даже в окру­же­нии рус­ские про­дол­жа­ли упор­ные бои».

Го­ро­дов и де­ре­вень, за ко­то­рые с пе­ре­мен­ным успе­хом шли оже­сто­чен­ные бои, с каж­дым днем ста­но­ви­лось все боль­ше и боль­ше. И это не су­ли­ло гит­ле­ров­цам ни­че­го хо­ро­ше­го.

«На­сто­я­щая война на­ча­лась толь­ко сей­час»

Столь непри­ят­ное для себя от­кры­тие летом и осе­нью 1941-го сде­ла­ли мил­ли­о­ны немец­ких сол­дат и офи­це­ров, ко­то­рые 21 июня были уве­ре­ны в том, что война долго не про­длит­ся. Общее на­стро­е­ние точно пе­ре­дал еф­рей­тор Ко­нрад Дум­лер в пись­ме к брату:

«Че­ты­ре года я в армии, два года на войне, но мне на­чи­на­ет ка­зать­ся, что на­сто­я­щая война на­ча­лась толь­ко сей­час. Все, что было до сих пор, – это учеб­ные ма­нев­ры, не боль­ше. Рус­ские – от­ча­ян­ные смель­ча­ки, они де­рут­ся как дья­во­лы. В роте не оста­лось уже почти ни­ко­го из ста­рых то­ва­ри­щей. Кру­гом но­вич­ки, но и они не за­дер­жи­ва­ют­ся. Каж­дый день со­став­ля­ют­ся длин­ные спис­ки уби­тых и ра­не­ных. Ко­ман­до­ва­ние уба­ю­ки­ва­ет нас, как ма­лень­ких детей, уве­ряя, что мы близ­ки к по­бе­де. Эта са­мо­на­де­ян­ность опро­ти­ве­ла, ибо соб­ствен­ны­ми гла­за­ми сол­да­ты видят, что де­ла­ет­ся».

Осе­нью 1941 года у нем­цев вошла в оби­ход по­го­вор­ка «Лучше три фран­цуз­ских кам­па­нии, чем одна рус­ская». Вско­ре срав­не­ния с по­бед­ным ше­стви­ем вер­мах­та 1939–1941 годов по Ев­ро­пе утра­ти­ли смысл: на Во­сточ­ном фрон­те шла прин­ци­пи­аль­но иная война. Со сто­ро­ны Тре­тье­го рейха и его са­тел­ли­тов это была война на уни­что­же­ние, со сто­ро­ны со­вет­ско­го на­ро­да – Ве­ли­кая Оте­че­ствен­ная война до пол­ной по­бе­ды над бес­по­щад­ным и нена­вист­ным вра­гом. Ком­про­мисс был невоз­мо­жен.

Со­бы­тия и факты, за­фик­си­ро­ван­ные во­ен­но­слу­жа­щи­ми вер­мах­та и СС, опро­вер­га­ют «тео­рию» о по­го­лов­ном бег­стве Крас­ной армии. Сим­во­лич­но, что уже на чет­вер­тый день войны один из раз­ра­бот­чи­ков стра­те­гии блиц­кри­га генерал-​лейтенант Эрих Маркс попал под об­стрел, был тя­же­ло ранен и в итоге остал­ся без ноги.

Про­ва­лил­ся и сам план мол­ние­нос­ной войны. Под­твер­жде­ни­ем тому стал при­каз Гит­ле­ра, от­дан­ный им 3 ян­ва­ря 1942 года. На­цист номер один по­тре­бо­вал: «Цеп­лять­ся за каж­дый на­се­лен­ный пункт, не от­сту­пать ни на шаг, обо­ро­нять­ся до по­след­не­го сол­да­та, до по­след­ней гра­на­ты… Каж­дый за­ни­ма­е­мый нами пункт дол­жен быть пре­вра­щен в опор­ный пункт. Сдачу его не до­пус­кать ни при каких об­сто­я­тель­ствах, даже если он обой­ден про­тив­ни­ком».

Время бра­вур­ных мар­шей для на­ци­стов за­кон­чи­лось…

Олег На­за­ров, док­тор ис­то­ри­че­ских наук

http://ис­то­рик.рф/journal/лето-1941-​го-глазами-врага/

Мно­гие из вы­ска­зы­ва­ний, при­ве­ден­ных в этой ста­тье, уже встре­ча­лись в ма­те­ри­а­лах на АШ, но да­ле­ко не все.