Эво­лю­ция че­ло­ве­ка

По­сколь­ку мы ду­ма­ем о такой ор­га­ни­за­ции об­ще­ства, ко­то­рая будет мак­си­маль­но близ­ка и ком­форт­на при­ро­де че­ло­ве­ка, ра­зум­но разо­брать­ся для на­ча­ла в самих себе, кто мы такие и от­ку­да на этой пла­не­те по­яви­лись. Думаю, все пом­нят слова Эн­гель­са о том, что че­ло­ве­ка из обе­зья­ны сде­лал труд. От­кры­тия бурно раз­ви­вав­ших­ся в по­след­ние де­ся­ти­ле­тия эво­лю­ци­он­ной био­ло­гии и ан­тро­по­ло­гии не опро­верг­ли ги­по­те­зу Эн­гель­са, но до­пол­ни­ли её мно­же­ством новых важ­ных по­дроб­но­стей. В дей­стви­тель­но­сти эво­лю­ция че­ло­ве­ка про­те­ка­ла по более слож­но­му сце­на­рию, и я по­ста­ра­юсь крат­ко его из­ло­жить. Ос­нов­ным ис­точ­ни­ком ин­фор­ма­ции для меня по­слу­жи­ла двух­том­ная ра­бо­та Алек­сандра Мар­ко­ва «Эво­лю­ция че­ло­ве­ка» (том I «Обе­зья­ны, кости и гены» и том II «Обе­зья­ны, ней­ро­ны и душа»), ко­то­рую я по при­выч­ке из­ло­жу в своей ин­тер­пре­та­ции.

Пред­став­ле­ние учё­ных о че­ло­ве­че­ской эво­лю­ции кар­ди­наль­но по­ме­ня­лось после от­кры­тия и изу­че­ния ко­стей ар­дипи­те­ка - пред­ка че­ло­ве­ка, жив­ше­го около 4,4 млн. лет назад. Ар­дипи­тек – пре­крас­ный кан­ди­дат на роль пе­ре­ход­но­го звена между общим пред­ком че­ло­ве­ка и шим­пан­зе и более позд­ни­ми го­мини­да­ми – ав­стра­ло­пи­те­ка­ми, от ко­то­рых, в свою оче­редь, про­изо­шли пер­вые пред­ста­ви­те­ли рода людей (Homo). Ар­дипи­те­ки жили в лесу, но могли пе­ре­дви­гать­ся по земле, при­чем де­ла­ли это на двух ногах. Стро­е­ние ступ­ни ар­дипи­те­ка сви­де­тель­ству­ет о со­хра­не­нии спо­соб­но­сти хва­тать­ся за ветки (про­ти­во­по­став­лен­ный боль­шой палец) и од­но­вре­мен­но – об эф­фек­тив­ном дву­но­гом хож­де­нии. Кисти рук Арди (такое имя дали лучше всего со­хра­нив­ше­му­ся эк­зем­пля­ру) более гиб­кие и по­движ­ные, чем у шим­пан­зе и го­рил­лы, и по ряду при­зна­ков схожи с че­ло­ве­че­ски­ми.
Один из важ­ней­ших фак­тов со­сто­ит в том, что у сам­цов ар­дипи­те­ков в от­ли­чие от со­вре­мен­ных че­ло­ве­ко­об­раз­ных (кроме че­ло­ве­ка), клыки были не круп­нее, чем у самок. Умень­ше­ние клы­ков про­изо­шло за­дол­го до на­ча­ла про­из­вод­ства ка­мен­ных ору­дий (около 2,6 млн. лет назад). На этом ос­но­ва­нии аме­ри­кан­ский ан­тро­по­лог Оуэн Лав­д­жой (Lovejoy) вы­дви­нул ги­по­те­зу, что клю­чом к по­ни­ма­нию на­ше­го про­ис­хож­де­ния яв­ля­ют­ся не уве­ли­чен­ный мозг и не ка­мен­ные ору­дия (эти при­зна­ки по­яви­лись в эво­лю­ции го­минид очень позд­но), а дру­гие уни­каль­ные черты «че­ло­ве­че­ской» эво­лю­ци­он­ной линии, свя­зан­ной с по­ло­вым по­ве­де­ни­ем, се­мей­ны­ми от­но­ше­ни­я­ми и со­ци­аль­ной ор­га­ни­за­ци­ей. Клю­че­вым со­бы­ти­ем ран­ней эво­лю­ции го­минид был пе­ре­ход к мо­но­га­мии, то есть к об­ра­зо­ва­нию устой­чи­вых брач­ных пар. Круп­ные клыки у сам­цов при­ма­тов – на­дёж­ный ин­ди­ка­тор внут­ри­ви­до­вой агрес­сии. По­это­му их умень­ше­ние у ран­них го­минид сви­де­тель­ству­ет о том, что от­но­ше­ния между сам­ца­ми стали более тер­пи­мы­ми. Самцы ран­них го­минид не грыз­лись друг с дру­гом из-за самок и не ввя­зы­ва­лись в спер­мо­вые войны – они нашли дру­гой спо­соб обес­пе­чить себе ре­про­дук­тив­ный успех. Это мо­но­га­мия – фор­ми­ро­ва­ние проч­ных се­мей­ных пар (мо­но­га­мию прак­ти­ку­ют лишь около 5% мле­ко­пи­та­ю­щих). Самцы мо­но­гам­ных видов, как пра­ви­ло, при­ни­ма­ют ак­тив­ное уча­стие в за­бо­те о потом­стве.
Лав­д­жой по­ла­га­ет, что ар­дипи­те­кам при­хо­ди­лось пре­одо­ле­вать го­раз­до боль­шие рас­сто­я­ния, чем их пред­кам, чтобы до­быть пищу (воз­мож­но, виной тому были из­ме­не­ния кли­ма­та). При этом воз­рас­та­ла опас­ность уго­дить в зубы к хищ­ни­ку. Осо­бен­но тя­же­ло было сам­кам с де­те­ны­ша­ми. В таких усло­ви­ях по­яв­ле­ние самца, ко­то­рый снаб­жал её и де­те­ны­ша пищей на по­сто­ян­ной ос­но­ве, было для самок вы­иг­рыш­ной стра­те­ги­ей. Шансы потом­ства на вы­жи­ва­ние по­вы­ша­лись.
Если самцы древ­них го­минид взяли за пра­ви­ло но­сить пищу сам­кам, то со вре­ме­нем долж­ны были раз­вить­ся спе­ци­аль­ные адап­та­ции, об­лег­ча­ю­щие такое по­ве­де­ние. Пре­одо­ле­вать боль­шие рас­сто­я­ния с до­бы­той пищей на чет­ве­рень­ках непро­сто. Лав­д­жой счи­та­ет, что дву­но­гость – самая яркая от­ли­чи­тель­ная черта го­минид – раз­ви­лась имен­но в связи с обы­ча­ем снаб­жать самок про­до­воль­стви­ем. Сни­же­ние внут­ри­г­руп­по­вой агрес­сии со­зда­ло пред­по­сыл­ки для раз­ви­тия ко­опе­ра­ции, вза­и­мо­по­мо­щи. Умень­ше­ние ан­та­го­низ­ма между сам­ца­ми об­лег­чи­ло ор­га­ни­за­цию сов­мест­ных рей­дов для до­бы­чи про­пи­та­ния. Умень­ше­ние ан­та­го­низ­ма между сам­ка­ми поз­во­ли­ло им ко­опе­ри­ро­вать­ся для сов­мест­ной за­бо­ты о де­те­ны­шах. Од­на­ко это ещё не озна­ча­ло роста объ­ё­ма мозга.

Глав­ный недо­ста­ток боль­шо­го мозга – он по­треб­ля­ет уйму ка­ло­рий, ко­то­рые ещё надо где-​то до­быть. На со­дер­жа­ние мозга ухо­дит 60% всей энер­гии, ис­поль­зу­е­мой но­во­рож­ден­ным мла­ден­цем. У взрос­лых рас­хо­ды сни­жа­ют­ся до 20-25%, но и это непо­мер­но много по срав­не­нию с дру­ги­ми че­ло­ве­ко­об­раз­ны­ми обе­зья­на­ми (8%). Чтобы до­быть необ­хо­ди­мые ка­ло­рии, древним людям нужно было пе­рей­ти на мяс­ной ра­ци­он. Как это про­изо­шло, объ­яс­ня­ет ги­по­те­за Ло­па­ти­на (Мос­ков­ский па­ле­он­то­ло­ги­че­ский ин­сти­тут).
Пер­вые го­мини­ды были все­яд­ны­ми, но в их ра­ци­оне пре­об­ла­да­ла рас­ти­тель­ная пища. Около 2,3 млн. лет назад кли­мат стал более за­суш­ли­вым, из­ме­ни­лись ланд­шаф­ты, на про­сто­рах са­ванн пас­лись мно­го­чис­лен­ный стада круп­ных тра­во­яд­ных жи­вот­ных. По­яви­лись и новые хищ­ни­ки, наи­бо­лее эф­фек­тив­ны­ми из ко­то­рых были огром­ные саб­ле­зу­бые кошки. В силу устрой­ства сво­е­го зуб­но­го ап­па­ра­та такие хищ­ни­ки остав­ля­ли после себя бо­га­тые остат­ки. Их огром­ные зубы были при­спо­соб­ле­ны для раз­ди­ра­ния тол­стой шкуры до­бы­чи, от­ры­ва­ния мышц и внут­рен­но­стей, но ме­ша­ли об­гла­ды­вать кости. Так что па­даль­щи­кам было чем по­жи­вить­ся. Среди этих па­даль­щи­ков ока­за­лись и древ­ние люди. Чтобы самим не стать до­бы­чей хищ­ни­ков или падальщиков-​конкурентов, таких как гиены, людям нужно было быст­ро раз­де­лить до­бы­чу на части и уне­сти её в укром­ное место, где можно было на­кор­мить и свои семьи. От ма­стер­ства и сла­жен­но­сти раз­дел­ки до­бы­чи за­ви­се­ло вы­жи­ва­ние всей груп­пы. По-​видимому, это и стало глав­ным сти­му­лом раз­ви­тия ору­дий­ной де­я­тель­но­сти че­ло­ве­ка.
Для раз­дел­ки па­да­ли че­ло­ве­ку было до­ста­точ­но самых при­ми­тив­ных ка­мен­ных ору­дий. Позже, около 1,5 млн. лет назад, саб­ле­зу­бые кошки в Аф­ри­ке вы­мер­ли – и че­ло­ве­ку при­шлось са­мо­му ста­но­вить­ся охот­ни­ком и ме­нять свой набор ору­дий на более со­вер­шен­ный.
По­ми­мо энер­ге­ти­че­ских за­трат рост мозга имеет ещё один нега­тив­ный по­боч­ный эф­фект: рост смерт­но­сти при родах. Боль­ше­го­ло­вых детей труд­но ро­жать. В ка­че­стве ком­пен­си­ру­ю­щей адап­та­ции де­те­ны­ши го­минид стали рож­дать­ся на более ран­них ста­ди­ях раз­ви­тия по срав­не­нию с дру­ги­ми че­ло­ве­ко­об­раз­ны­ми (но­во­рож­ден­ные шим­пан­зе по уров­ню фи­зи­че­ско­го раз­ви­тия при­мер­но со­от­вет­ству­ют го­до­ва­лым че­ло­ве­че­ским детям). Это поз­во­ли­ло пе­ре­не­сти боль­шую часть роста мозга на пост­на­таль­ный пе­ри­од. Но рож­де­ние недо­раз­ви­тых детей было бы невоз­мож­но без мо­но­га­мии и муж­ской за­бо­ты о своих се­мьях. В ре­зуль­та­те мы можем при­бли­зи­тель­но так пред­ста­вить цепь со­бы­тий, опре­де­лив­ших по­яв­ле­ние че­ло­ве­ка:

Рож­де­ние недо­раз­ви­тых детей по­влек­ло за собой целую це­поч­ку по­след­ствий, в том числе удли­не­ние дет­ства и рост на­груз­ки на ро­ди­те­лей. Де­те­ны­ши людей на­мно­го бес­по­мощ­нее и тре­бу­ют несрав­нен­но боль­ше за­бо­ты, чем де­те­ны­ши шим­пан­зе или го­рилл (Бу­тов­ская, 2004). Это в свою оче­редь долж­но было спо­соб­ство­вать от­бо­ру на более силь­ную ма­те­рин­скую при­вя­зан­ность и лю­бовь к детям. Вы­жи­ва­е­мость потом­ства стала еще силь­нее за­ви­сеть от муж­ско­го вкла­да в потом­ство. А зна­чит, дол­жен был уси­лить­ся отбор на спо­соб­ность отцов ис­пы­ты­вать силь­ную эмо­ци­о­наль­ную при­вя­зан­ность к сво­е­му се­мей­ству. А ещё – отбор на спо­соб­ность самок сти­му­ли­ро­вать фор­ми­ро­ва­ние такой при­вя­зан­но­сти у парт­не­ра. Таким об­ра­зом, уве­ли­че­ние мозга долж­но было спо­соб­ство­вать эво­лю­ции любви.

Древ­ние люди во все вре­ме­на жили неболь­ши­ми груп­па­ми – по­ряд­ка 15-30, от силы 40-50 че­ло­век. До­бы­чей пищи (охо­той) за­ни­ма­лись толь­ко здо­ро­вые муж­чи­ны. По­лу­ча­ет­ся, в схват­ки даже с круп­ны­ми хищ­ни­ка­ми при­хо­ди­лось всту­пать со­всем неболь­ши­ми кол­лек­ти­ва­ми - бук­валь­но от 5 че­ло­век. В таких сра­же­ни­ях тре­бо­ва­лась не толь­ко мак­си­маль­ная сла­жен­ность дей­ствий, но и вы­со­кий мо­раль­ный дух – тру­сость и бег­ство даже од­но­го из охот­ни­ков резко со­кра­ща­ли шансы на вы­жи­ва­ние осталь­ных. По­это­му го­тов­ность по­жерт­во­вать собой ради вы­жи­ва­ния дру­гих долж­на была по­вы­шать не толь­ко шансы на вы­жи­ва­ние груп­пы, в том числе и потом­ства, ко­то­рое успел оста­вить после себя такой древ­ний герой, но и его со­ци­аль­ный ста­тус. В слу­чае если об­ла­да­тель по­доб­ных ка­честв был ещё до­ста­точ­но молод и не женат, он ста­но­вил­ся за­вид­ным же­ни­хом. На­про­тив, если кто-​то про­яв­лял в бою тру­сость, он имел все шансы быть из­гнан­ным из об­щи­ны и вско­ре по­гиб­нуть в оди­но­че­стве. Всё это спо­соб­ство­ва­ло рас­про­стра­не­нию среди древ­них людей ко­опе­ра­ции и аль­тру­из­ма. Наши пред­ки эво­лю­ци­о­ни­ро­ва­ли имен­но как со­ци­аль­ные, об­ще­ствен­ные жи­вот­ные. Уже 1,7 млн. лет назад со­глас­но ар­хео­ло­ги­че­ским на­ход­кам ран­ние Homo за­бо­ти­лись о без­зу­бых ста­ри­ках. Это ти­пич­ный аль­тру­изм – кор­мить бес­по­мощ­но­го ста­ри­ка, вме­сто того чтобы съесть эту пищу самим или от­дать своим детям.
На­сколь­ко эф­фек­тив­на ока­за­лась эво­лю­ци­он­ная мо­дель, най­ден­ная го­мини­да­ми, можно про­ил­лю­стри­ро­вать двумя при­ме­ра­ми. Один раз наши пред­ки про­шли через «бу­ты­лоч­ное гор­лыш­ко» - пе­ри­од рез­ко­го со­кра­ще­ния чис­лен­но­сти. Это было свя­за­но, ве­ро­ят­но, с чу­до­вищ­ным из­вер­же­ни­ем вул­ка­на Тоба на Су­мат­ре, ко­то­рое про­изо­шло около 74 тыс. лет назад. Весь по­лу­ост­ров Ин­до­стан был за­сы­пан тол­стым слоем вул­ка­ни­че­ско­го пепла, ат­мо­сфе­ра в те­че­ние несколь­ких лет едва про­пус­ка­ла сол­неч­ные лучи, что при­ве­ло к силь­но­му по­хо­ло­да­нию. По оцен­кам учё­ных, са­пи­ен­сов вы­жи­ло всего около 15 тыс. Од­на­ко са­пи­ен­сы не толь­ко не утра­ти­ли свои ору­дий­ные и со­ци­аль­ные на­вы­ки - уже вско­ре после из­вер­же­ния впер­вые в боль­шом ко­ли­че­стве по­яв­ля­ют­ся укра­ше­ния и гео­мет­ри­че­ские узоры, вы­ца­ра­пан­ные на кам­нях и скор­лу­пе стра­у­си­ных яиц. Мно­гие ан­тро­по­ло­ги счи­та­ют, что по­яв­ле­ние укра­ше­ний и ор­на­мен­тов было свя­за­но с раз­ви­ти­ем сим­во­ли­че­ско­го мыш­ле­ния и речи. Древ­ние оже­ре­лья со­став­ля­лись не как по­па­ло, а из ра­ку­шек опре­де­лен­но­го раз­ме­ра и от­тен­ка. Воз­мож­но, они иг­ра­ли роль сим­во­лов, рас­ска­зы­ва­ю­щих о ста­ту­се че­ло­ве­ка и о его роде. Это пред­по­ла­га­ет су­ще­ство­ва­ние слож­но струк­ту­ри­ро­ван­но­го об­ще­ства, в ко­то­ром пред­ста­ви­те­ли раз­ных общин имели схо­жие ин­те­ре­сы и по­ня­тия и, ви­ди­мо, могли эти ин­те­ре­сы друг с дру­гом об­суж­дать. При­род­ный ка­та­клизм и свя­зан­ные с ним ис­пы­та­ния в итоге лишь сти­му­ли­ро­ва­ли пе­ре­ход са­пи­ен­сов на новую сту­пень­ку раз­ви­тия.
Вто­рой при­мер – рас­се­ле­ние Homo в Аме­ри­ке. Со­глас­но одной из ги­по­тез, при­мер­но 13,5 тыс. лет назад пе­ре­се­лен­цы из Азии, вос­поль­зо­вав­шись су­хо­пут­ным ко­ри­до­ром на Аляс­ку, пе­ре­шли в Се­вер­ную Аме­ри­ку и очень быст­ро – всего за несколь­ко веков – рас­се­ли­лись по всему Но­во­му Свету вплоть до южной око­неч­но­сти Южной Аме­ри­ки. Эф­фек­тив­ность древ­них охот­ни­ков была столь вы­со­ка, что вско­ре они пе­ре­би­ли боль­шую часть ме­га­фа­у­ны (круп­ных жи­вот­ных) на обоих ма­те­ри­ках.

Мно­гие ан­тро­по­ло­ги счи­та­ют, что прак­ти­че­ски всю ис­то­рию своей эво­лю­ции че­ло­ве­че­ские кол­лек­ти­вы ха­рак­те­ри­зо­ва­лись вы­со­ким уров­нем эга­ли­тар­но­сти (иму­ще­ствен­но­го и со­ци­аль­но­го ра­вен­ства). Со­вре­мен­ные пле­ме­на охотников-​собирателей, на­при­мер, на­род­ность хадза, про­жи­ва­ю­щая в Тан­за­нии, тоже про­по­ве­ду­ют эга­ли­та­ризм. Ре­ши­тель­ное пре­об­ла­да­ние иерар­хи­че­ских от­но­ше­ний, воз­мож­но, сло­жи­лось лишь в по­след­ние 10 тыс. лет в связи с раз­ви­ти­ем сель­ско­го хо­зяй­ства и по­яв­ле­ни­ем ма­те­ри­аль­ных цен­но­стей (таких как со­бран­ный уро­жай или стадо овец), за об­ла­да­ние ко­то­ры­ми имело смысл бо­роть­ся и ко­то­рые нужно было охра­нять от со­се­дей. Воз­мож­но, дело не толь­ко в соб­ствен­но­сти – рост чис­лен­но­сти на­се­ле­ния при­вёл к оже­сто­че­нию меж­груп­по­вой борь­бы. В таких вой­нах пе­ре­вес был на сто­роне более мно­го­чис­лен­ных от­ря­дов. Кон­цен­тра­ция пле­мен при­ве­ла к их объ­еди­не­нию в го­су­дар­ства, вна­ча­ле со­всем неболь­шие, но по­сто­ян­но раз­рас­та­ю­щи­е­ся. Люди стали се­лить­ся в го­ро­дах с на­се­ле­ни­ем в ты­ся­чи и ты­ся­чи жи­те­лей. Мо­дель неболь­ших сла­жен­ных кол­лек­ти­вов, аль­тру­из­ма, ра­вен­ства и любви стала неак­ту­аль­на. Но рав­но­цен­ной за­ме­ны че­ло­ве­че­ство ей так и не вы­ра­бо­та­ло. Неуди­ви­тель­но, что в со­вре­мен­ном об­ще­стве так много людей чув­ству­ет себя «не в своей та­рел­ке» - мы дей­стви­тель­но живем не в тех усло­ви­ях, в ко­то­рых сфор­ми­ро­ва­лись.