К визиту Николая Патрушева в Тегеран (Iran.ru)

    Начинающийся сегодня визит секретаря Совета Безопасности РФ генерала армии Николая Патрушева и представителей «силового блока» в Тегеран – одно из ключевых событий нынешнего года в ирано-российских отношениях. Самое широкое сотрудничество в сфере безопасности между нашими специальными службами, обмен оперативной информацией о взаимных угрозах по широкому спектру вопросов – от активности террористических организаций на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и на Кавказе до проблем трансграничной преступности и наркотранзита – не только настоятельная и давно назревшая необходимость, но и серьезный шаг по углублению стратегического партнерства между Москвой и Тегераном.

    Собственно, после того, как 15 октября министр обороны США Чак Хейгел на ежегодном собрании Ассоциации Армии США заявил о том, что «угроза со стороны террористов и мятежников будет существовать для нас ещё долгое время, но мы также должны иметь дело с ревизионистской Россией, с её современной и боеспособной армией, стоящей на пороге НАТО», - то есть по сути провозгласил, что Россия для Вашингтона такая же угроза, как и международный терроризм - вопросы укрепления государственной безопасности для Москвы становятся основным приоритетом. А с учетом того, что основное противостояние военно-политических интересов России и Запада будет разворачиваться на «приграничных территориях» Центральной Азии и Кавказа, самым надежным способом решения этой приоритетной задачи является тесное сотрудничество «силовых» ведомств России и Ирана.

    По большому счету, вопрос о том, необходимо ли стратегическое партнерство Москвы и Тегерана, уже полностью утратил свою актуальность и «морально устарел». Поскольку главное требование сегодняшнего дня звучит совершенно иначе: успеет ли руководство двух наших стран создать такой механизм военно-технического сотрудничества, военно-политического взаимодействия и совместной работы в области национальной безопасности - от сотрудничества разведывательных органов двух стран до координации совместных полицейских операций в отношении тех же наркоторговцев -  который был бы в состоянии дать адекватный ответ внешним угрозам в отношении России и Ирана.

    «Силовиков» и в Москве, и в Тегеране объединяет полное понимание того простого обстоятельства, что ставка на достижение неких «принципиальных договоренностей» с США и его союзниками, ставка, которую вопреки здравому смыслу продолжают делать определенные политические круги и в России, и в Иране, оказалась несостоятельной и опасной иллюзией. Антииранская и антироссийская политика Вашингтона в последние годы не оставляет места мечтам о возможности «соглашения» и «взаимовыгодного партнерства с Западом». «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих», и если мы хотим обеспечить безопасность и стабильность своих стран, нужно решать эти вопросы самостоятельно, а не надеяться на «добрую волю» США и НАТО. Будем предаваться иллюзиям – получим «управляемый хаос», растущие подобно грибам после дождя террористические и сепаратистские организации, «калечащие санкции» или же постоянный шантаж их введения, а в итоге – «цветные революции» и «гуманитарные» бомбардировки.

 Текущая повестка Николая Патрушева и силовиков в Москве и Тегеране

    Секретарь российского Совбеза Николай Патрушев, министр обороны Сергей Шойгу, директор ФСБ Александр Бортников и министр внутренних дел Владимир Колокольцев – люди, избегающие публичности и откровенно не любящие красоваться перед журналистами, что вполне объяснимо спецификой их работы. Но именно им и их иранским коллегам – секретарю Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Шамхани, министру обороны Хосейну Дехкану, руководителю министерства информации Махмуду Алави, шефу внешней разведки Ирана Махмуду Реза Саджади и многим другим, удалось сделать для российско-иранского стратегического партнерства гораздо больше, чем тем же «министрам-экономистам» и руководителям МПК из российского правительства или администрации Хасана Роухани.

    Когда в мае нынешнего года министры обороны наших стран Сергей Шойгу и Хосейн Дехкан заявили о том, что «Россия и Иран будут развивать военное и военно-техническое сотрудничество, учитывая сложившуюся в мире политическую обстановку», это было официальным признанием того, что российско-иранское сотрудничество в сфере безопасности перешло, по словам Дехкана, «на принципиально новый уровень». Но это заявление было лишь верхушкой айсберга, своего рода «невидимым фронтом» той огромной работы, которую вели «силовики» наших стран для согласования позиций и выработки новых подходов к сотрудничеству Москвы и Тегерана в сфере безопасности.

    Для российских «силовиков» всегда было очевидным, что стабильность Ирана является залогом стабильности огромного региона, от Персидского залива до Кавказа и Центральной Азии. При этом, сильный и независимый Иран – не только гарант стабильности, но и естественный барьер для западной и саудовской экспансии в «мягкое подбрюшье» России, в ту самую «дугу нестабильности», которая проходит по бывшим южным республикам СССР. Но стратегическая необходимость партнерства по силовому и военно-техническому блоку с Тегераном, очевидная для российских государственников, требует конкретных шагов по созданию общих для наших стран механизмов безопасности, что представляет собой достаточно сложную задачу.

Тем не менее, что на сегодня наиболее необходимо, первостепенно нашим странам для полноценного сотрудничества по линии обороны и безопасности?

  Во-первых, создание надежной правовой базы для взаимодействия силовых структур.

  Во-вторых, запуск системы обмена оперативной и разведывательной информацией, касающейся деятельности террористов, преступных группировок и военно-политической активности третьих стран.

  В-третьих, согласование целей и задач, решаемых на «южном фланге» Москвы российским министерством обороны – повышение военной эффективности российских баз, модернизация вооруженных сил наших союзников и проведение мероприятий по формированию из достаточно рыхлой и невнятной Организации Договора по коллективной безопасности (ОДКБ) структуры, способной адекватно реагировать на региональные угрозы – с военно-политическими интересами Тегерана.

  В-четвертых, полный аудит нынешнего состояния военно-технического сотрудничества Москвы и Тегерана, незамедлительный запуск ВТС между двумя странами во всех сферах до уровня стратегического партнерства.

    Примерно так выглядит поэтапный план создания общих механизмов безопасности не только для двух наших стран, но и для региона в целом. Именно реализацией этого плана заняты сегодня российские и иранские «силовики». И нужно с удовлетворением отметить, что два первых пункта уже отработаны на практике и, скорее, по итогам поездки Николая Патрушева будут закреплены согласованными двумя сторонами и подготовленными к подписанию протоколами, в числе которых – дополненное соглашение об обмене разведывательной информацией, касающейся деятельности террористических организаций, действующих как на Ближнем Востоке, так и на Кавказе, и в Центральной Азии. Особое внимание в этом документе, по имеющимся в редакции Иран.Ру сведениям из достоверных источников, будет уделено воюющим в бандформированиях на территории Сирии и Ирака выходцам из бывших республик СССР, которые, набравшись «боевого опыта», затем могут быть использованы для подрывных и террористических операций в государствах, гражданами которых они являются. Но если с первыми двумя пунктами все обстоит достаточно благополучно, то вот вторая половина общей для наших стран повестки дня требует дополнительных согласований и серьезной проработки.

 Срочные задачи завтрашнего дня

    Вопрос российско-иранского сотрудничества в военно-технической и военно-политической сферах не отделим от той политики укрепления безопасности, которую Москва методично и без особого пропагандистского шума проводит на своем «южном фланге», в первую очередь, в рамках ЕАЭС и ОДКБ. Серьезные поставки вооружений в Киргизию и Таджикистан, восстановление единой системы ПВО на южных границах, начинающаяся «вторая жизнь» объектов российских Войск воздушно-космической обороны, расположенных на территории союзных республик, («Окно» в Таджикистане и полигон «Сары-Шаган» в Казахстане) – все это складывается в комплексную программу. Россия, де-факто, берет на себя ответственность за военную безопасность центральноазиатского региона, и, одновременно, наполняет реальным содержанием военную интеграцию с членами ЕАЭС и Узбекистаном. 

Вполне очевидно, что успешная реализация этой программы не возможна без кооперации на отдельных направлениях с военно-политическими интересами и возможностями Ирана. Как минимум два вопроса: сотрудничество с Тегераном в вопросах по созданию Единой (Объединенной) системы противовоздушной и противоракетной обороны ОДКБ и его участие в деятельности Консультационно-координационного центра Организации по вопросам реагирования на технологические (компьютерные) инциденты, достаточно актуальны и, что самое главное, могут быть решены уже в ближайшее время. Но при условии, что Москве удастся убедить своих партнеров по ОДКБ в необходимости привлечения иранского потенциала и возможностей.

    А потенциал и возможности Ирана в вопросах ПВО, радиотехнической разведки и кибербезопасности уже получил высокую оценку российской стороны в ходе визита в Иран главкома российских ВВС генерал-лейтенанта Виктора Бондарева, которому его иранские коллеги не только презентовали принятую на вооружение иранской армией копию американского беспилотника ScanEagle, но и показали действующую систему мониторинга оперативной обстановки в Персидском Заливе, которая представляет собою сложный комплекс из средств технической разведки. Причем, этот комплекс в случае необходимости способен достаточно эффективно вести радиоэлектронную борьбу с техническими средствами ПВО американского и израильского производства. Совсем недавно Иран доказал всему миру свой высокий технологический уровень, когда целым и невредимым посадил на своей территории суперсовременный американский беспилотник. 

    Проблема заключается в том, что некоторые члены ОДКБ весьма настороженно относятся к любому расширению сотрудничества с Ираном, а потому любой шаг Москвы в деле кооперации с Тегераном в рамках Организации, как бы необходим и значим для безопасности наших стран он ни был, будет встречать серьезное политическое сопротивление некоторых союзников России. Еще больше сложностей нашим странам предстоит преодолеть в вопросах расширения военно-технического сотрудничества. 

    Между тем, к концу прошлого года стало понятно, что объем российского экспорта вооружений достиг своего потолка и в ближайшее время в лучшем случае не увеличится, а в реальности, учитывая нарастающее западное давление на страны, активно приобретавшие в прошлые годы продукцию отечественного ВПК, может даже серьезно сократиться. И это при том, что западные эксперты прогнозируют, что к 2020 году объем мировой торговли оружием увеличится вдвое. Вполне очевидным в складывающейся ситуации решением было бы расширение военно-технического сотрудничества с Тегераном, выход российских оружейников, например, таких отечественных гигантов как Объединенная Авиастроительная Корпорация или концерн ПВО «Алмаз-Антей», на иранский рынок, который способен дать и дополнительные средства для нашего ВПК, и сгладить негативный эффект от выдавливания России с других рынков вооружений. Но здесь все далеко не так просто, поскольку Иран давно уже перерос уровень простого «закупщика» вооружений, свидетельство чему – успехи страны в области ракетных и иных технологий, в том числе – технологий двойного назначения. Тегеран стремится не просто к роли покупателя российского оружия, как бы политически ни был значим этот шаг, а к равноправному партнерству в НИОКР и модернизации вооружений, то есть к уровню военно-технического сотрудничества, который до этого существовал у РФ только с Китаем.

    Решение о переходе на этот, качественно новый уровень, в целом отвечает стратегическим интересам России, диктует заключение отдельного Большого Соглашения между Москвой и Тегераном о военно-техническом сотрудничестве между РФ и ИРИ. Но вокруг принятия такого решения разворачивается ожесточенная борьба между российскими «силовиками» и теми в правительстве, кто не оставил надежд на «мирный» исход конфликта с Западом, кто до сих пор надеется, что нынешняя вспышка антироссийской истерии – временное явление, за которым последует новый период «дружбы с Вашингтоном» в ущерб интересам обороны и государственной безопасности РФ.

*********

    Визит секретаря российского Совета Безопасности и сопровождающих его представителей российских «силовых» министерств в Тегеран, визит, который должен завершиться подписанием ряда серьезных протоколов, свидетельствует о том, что повестка ирано-российского партнерства в области безопасности сформирована и воплощается в жизнь. Но мир стремительно меняется, в отношении наших стран возникают все новые угрозы извне, ответ на которые могут дать смелые совместные инициативы Москвы и Тегерана, подкрепленные реальным двусторонним сотрудничеством. Будем надеяться, что поездка Николая Патрушева и его встречи с иранскими коллегами послужат началом работы по формированию такой системы безопасности, которая станет достойным ответом на угрозы Вашингтона и его союзников в отношении двух наших стран.

ист.

Комментирует востоковед Икрам Сабиров:

  - Поездка Николая Патрушева продлится несколько дней, и должна завершиться подписанием протоколов о сотрудничестве в сфере безопасности.

В наших средствах массовой информации принято говорить, что сотрудничество России и Ирана находится «на пике», и до стратегического партнерства – рукой подать. Однако говорить об этом несколько преждевременно. Причиной тому - в немалой степени - ожесточенные дискуссии внутри иранского руководства о том, является ли сегодня «московский вектор» основным приоритетом во внешней политике Тегерана.

    Как сказал мне один иранский дипломат, «политические отношения Москвы и Тегерана сегодня тесны, как никогда, но в конкретных шагах достижения партнерских отношений у нас существуют технические проблемы».

Парадоксально, но наибольших успехов в развитии партнерства с Ираном достигли оголтело критикуемые либеральной прессой российские «силовики». Они начали практическую реализацию идей сотрудничества гораздо раньше «экономического блока» нашего правительства, еще продолжающего «раскачиваться».

Итогом прошлогоднего визита в Тегеран главы российского МВД Владимира Колокольцева стало подписанное между министерствами внутренних дел двух стран соглашение. У нас его охарактеризовали как «правовой союз» правоохранительных органов двух стран. А уже в рамках этого документа стороны приступили к разработке конкретных форм сотрудничества в области охраны границ, создания единой информационной базы данных, к выработке механизма повседневного взаимодействия и обмена практическим опытом между полицейскими наших стран. Вплоть до организации и проведения выставок технических средств и стажировки сотрудников.

    Не менее значимым стал и визит в Иран главкома российских ВВС генерал-лейтенанта Виктора Бондарева в 2013 году. Именно тогда, передавая ему запущенную в производство и принятую на вооружение иранской армией копию американского беспилотника «Скан игл», командующий базой Корпуса стражей исламской революции Хатам аль-Анбия бригадный генерал Фарзад Эсмаили сказал, что это «символ технических возможностей исламского Ирана, и передаваемый сегодня нашему гостю образец – дружеский подарок российским ВВС и русскому народу».

    Кроме подарка, были сделано несколько вполне конкретных предложений.

Прежде всего, иранская сторона выразила готовность организовать проведение стажировок российских военных летчиков в Иране. Это, по ее мнению, позволит отработать пилотам навыки действий в условиях Ближнего Востока, насыщенного техническими системами ПВО американского и израильского производства. Во-вторых, России было предложено участвовать в модернизации целого ряда иранских видов авиационной и ракетной техники, а также сотрудничать с Ираном в совместных проектах в вертолетостроении, ракетостроении и разработке систем технической разведки. Ну и в завершение иранские военные продемонстрировали главкому ВВС действующую систему мониторинга оперативной обстановки в Персидском заливе: сложный комплекс из средств технической разведки и тех самых иранских копий американского беспилотника.

    Сейчас же среди документов, которые запланированы к подписанию Н. Патрушевым - дополненное соглашение об обмене разведывательной информацией, касающейся деятельности террористических организаций, действующих как на Ближнем Востоке, так и на Кавказе, и в Средней Азии. Особое внимание в этом документе, по сведениям из достоверных источников, будет уделено воюющим в бандформированиях на территории Сирии и Ирака выходцам из бывших республик СССР. Тем самым, которые, набравшись «боевого опыта», затем могут быть использованы для подрывных и террористических операций в государствах, гражданами которых они являются.

    Что же касается экономической составляющей отношений Москвы и Тегерана, то здесь ситуацию можно охарактеризовать коротким словом – провал. Все громкие заявления о «большом нефтяном контракте», «энергомосте» и участии России в реконструкции железных дорог в Иране представляют собою сегодня набор «протоколов о намерениях», которые неспешно кочуют по кабинетам российских и иранских чиновников в ожидании очередной визы того или иного очередного Очень Важного Лица.

    И вот парадокс. Когда о стратегическом партнерстве между нашими странами разговоров особо не было, товарооборот с 2005 по 2008 годы вырос с 1 до 3,8 миллиарда долларов США. А вот когда о необходимости партнерства заговорили всерьез и буквально на всех углах, товарооборот стал падать: 2012 год - 2,33 миллиарда долларов, 2013 - 1,59 миллиарда. Разумеется, в таком обвале свою роль сыграли антииранские санкции, к которым Москва - официально их осуждая - по сути, присоединилась. Но сейчас-то, когда Россия сама оказалась под санкциями, что мешает ей наращивать объемы экономического сотрудничества?

    Один из американских экспертов очень точно охарактеризовал интерес западных компаний к Тегерану, принявший характер настоящего ажиотажа в начале нынешнего года, когда появились слухи о возможной отмене санкций: «Иран является одним из последних «золотых рудников» на планете, и каждый хочет оказаться первым в разработке его богатств». Действительно, емкость иранского рынка для той же российской экономики, по самым сдержанным оценкам, составляет от 20 до 30 миллиардов долларов, но потенциал это совершенно не используется.   Впрочем, о недальновидности российских «рыночников» и стратегическом саботаже российско-иранского сотрудничества в московских кабинетах – разговор отдельный.

    Исключительно на саботаж российского прозападного лобби, всегда - начиная с отдельных пунктов «сделки Гор-Черномырдин» при Б. Ельцине и заканчивая историей с контрактом по продаже Ирану С-300 при Д. Медведеве - с готовностью и энтузиазмом шедшего навстречу пожеланиям США и Израиля в «иранском вопросе», все проблемы диалога Москвы и Тегерана сегодня не спишешь. Ведь в диалоге есть две стороны, и с иранской все тоже не безоблачно.

    Избрание Хасана Рухани президентом было осознанным выбором народа и политических элит. Они считали, что «шейху дипломатии» удастся найти своеобразную золотую середину между антиимпериалистическим курсом, который последовательно проводил Тегеран после революции 1979 года, и насущными потребностями реформирования общественных отношений и экономики страны. Реформирования, которое невозможно было осуществить в условиях развязанной Западом санкционной войны против республики.

    Сам же новый иранский президент в начале своего срока постоянно подчеркивал, что решение насущных социально-экономических задач гораздо важнее разногласий между различными политическими элитами Ирана. «Правительство – это не фондовая биржа, где все решает котировка акций тех или иных групп, - говорил он спустя месяц после избрания. - И в основе моего выбора тех или иных кандидатур лежала их компетентность и профессионализм, а не принадлежность к той или иной фракции».

    Звучало весьма убедительно и обнадеживающе, но, как это зачастую бывает, долго оставаться «беспристрастным» и исходящим только из прагматических соображений Хасану Рухани не удалось.

    Верховный лидер Исламской республики, аятолла Али Хаменеи, всегда максимально сдержан в оценках и суждениях. Но именно он как-то назвал тегеранских политиков «скорпионами в банке» за их склонность к виртуозным интригам и непрекращающееся соперничество. Не прошло и полугода, как на иранского президента и назначенных им министров обрушился шквал критики, требования отставки и депутатских расследований. Но в этом случае списывать все на интриги и политиканство не получится, поскольку Х. Рухани действительно сделал ряд шагов, которые частью политических элит были расценены как ревизия антизападного курса исламской республики, остававшегося неизменным с революции 1979 года.

    Больше всего от санкций в Иране пострадал крупный капитал, который всегда был тесно связан с западными деловыми кругами. Именно он не видит в России потенциального партнера, поскольку иранским бизнесменам и технократам Запад понятен больше, чем российский бизнес. До начала санкционной войны они прибыльно с ним работали, многие из них получили образование в Европе, хорошо разбираются в плюсах и минусах как западного стиля ведения дел, так и в особенностях практических подходов к решению того или иного проекта. Вот эта часть иранских элит убеждена, что приоритетной задачей для республики является «западное направление», снятие санкций. Если необходимо – то ценою самых серьезных уступок по той же ядерной программе. Естественно, они считают, что партнерство Москвы и Тегерана, откровенно раздражающее Вашингтон, может отдалить «нормализацию отношений с Западом».

    Помимо этих опасений присутствует и скептическое отношение к возможностям России дать то, в чем реально нуждается сегодня иранская промышленность – передовую продукцию станкостроения и автопрома, электронику. Большим заблуждением было бы считать, что в период санкционного режима Иран был отрезан от передовых технологий. Ведь именно в этот период республике удалось совершить прорыв в космос, добиться серьезных успехов в тех же нанотехнологиях, создать одну из самых эффективных в мире служб кибербезопасности, которая более чем серьезно воспринимается Западом.

    Ежегодно на образование выделяется 5 процентов ВВП, и 92 университета, 56 технологических институтов плюс 512 филиалов заочного «открытого университета» – достаточно убедительные свидетельства высокого технологического уровня и квалификации инженерных и рабочих кадров страны. Словом, свое настойчивое стремление «притормозить» сотрудничество с Россией часть иранских политических элит аргументирует солидными «экономическими» и «идейными» соображениями.

Не имея существенного влияния в Иране в целом, этой части политических элит удалось добиться серьезного влияния в администрации Х. Рухани. Сделано это было через клан «политического тяжеловеса», одного из «отцов-основателей» Исламской республики и экс-президента Али Хашеми Рафсанджани, по совместительству – одного из богатейших людей страны.

    Баланс сил, к которому в Тегеране относятся крайне чувствительно, оказался нарушен. Ответная реакция «консервативного крыла» была предельно жесткой, вплоть до недавнего импичмента одного из министров и попыток отставки еще как минимум трех ключевых фигур кабинета Х. Рухани, включая министра нефти и министра иностранных дел.

И здесь необходимо заметить: попытка представить это консервативное крыло как махровых антизападников, три раза в день поющих «Смерть Америке!», имеет к реальным взглядам консервативных кругов на ирано-американский диалог весьма отдаленное отношение. Необходимость диалога между Тегераном и Вашингтоном сегодня понимают все.

    Иранские консерваторы – люди крайне прагматичные. Поэтому главной причиной их настороженности в отношении диалога с США является не сам диалог, а его границы, допустимый уровень уступок. Нормализация ради нормализации в стиле «а-ля Горбачев» для них совершенно неприемлема. При всей тяжести режима «калечащих санкций», к коллапсу экономики они не привели, стабильности общества не разрушили. В сложнейших условиях внешнего давления практически была ликвидирована угроза массового терроризма. По факту, республика в необъявленной войне, развязанной против нее международной антииранской коалицией, выстояла. Поэтому консерваторы вполне логично считают, что речь должна идти не об односторонних уступках, в чем, собственно, и подозревается команда Х. Рухани, а о взаимных договоренностях и гарантиях.

    Их позиции усиливает и то обстоятельство, что реальных успехов на международной арене администрация президента предъявить не может. Слухи о некоем «сближении с Западом» так слухами и остались, а все, периодически появляющиеся «достоверные сообщения» о неких проамериканских и антироссийских «сигналах», которые подают анонимные «источники в Тегеране» - из разряда дезинформации, психологической войны, которая не затихает вокруг республики все 35 лет ее существования.

    Более того, помимо нескольких откровенно декоративных «шагов доброй воли» в отношении Тегерана ни Вашингтон, ни Брюссель, ни Лондон, ни Париж не только ничего больше не сделали, но и несколько раз откровенно «подставили» Х. Рухани, как это было, например, в недавней истории с британским премьером. В ходе часовой беседы с иранским президентом Дэвид Кэмерон много и хорошо говорил о необходимости сотрудничества. В своем «Твиттере» Х. Рухани назвал встречу «исторической». Но не прошло и суток, как с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН Д. Кэмерон обвинил Иран в поддержке международного терроризма, нежелании договариваться по поводу ядерной программы, нарушении прав человека в собственной стране… Словом, камня на камне не оставил от надежд на возобновление диалога, заодно и вызвав волну возмущения в Иране «неразборчивостью президента в контактах».

    Но все же, вопреки интригам и ожесточенной подковерной борьбе, идущей между политиками в Тегеране, курс на стратегическое партнерство с Москвой и Пекином остается приоритетным внешнеполитическим направлением иранского руководства. В нем - по причине специфического устройства власти в республике - президент Х. Рухани и его администрация не самые главные фигуры. Вопрос в том, что эти интриги серьезно замедляют партнерские проекты. Остается лишь надеяться, что вслед за успешным сотрудничеством российских и иранских «силовиков» все-таки наступит время эффективного и взаимовыгодного сотрудничества экономического.

«Персидские узоры» иранской политики действительно сложны.

ист.