Китай. Как много в этом слове...(15)

Более подробный разговор об исторических реках Китая следует, наверное,  начать с Хуанхэ.

И  потому, что «речка» эта – одна из самых протяженных в мире ( около 5500 км).

И потому, что Хуанхэ - наиболее непредсказуемая из трех сестриц.

То она кажется слабой и неопасной:

Такая на вид тишь и гладь

А то, в период половодья и/или наводнений, меняет русла, как модница – перчатки/платья/сережки.

Но ведет себя при этом не как девица-красавица, а как вырвавшийся из рук пожарников брандспойт под сильнейшим напором.

Почти таким, как при открытии шлюзов одной из ГЭС на Хуанхэ:

Некоторые из наводнений реки принадлежат к числу самых страшных стихийных бедствий в истории не только Китая.

Хорошо видная на фото плоскостность Великой Китайской равнины способствует смертельности наводнений. Небольшое повышение уровня воды означает полное затопление обширных земельных площадей.

Когда случается наводнение, часть населения просто тонет, а другая умирает позже -  от распространения болезней и последующего голода. Наводнение на Хуанхэ 1887 года на Северо-Китайской равнине по разным оценкам, унесло жизни от 900 тысяч до 2 миллионов человек.

В наше время «речные» беды китайцев тоже не обошли.

В 1931 году во время наводнения на Хуанхэ погибло, по разным оценкам, от 1 до 4 миллионов жителей Северо-Китайской равнины.

9 июня 1938, во время Второй японо-китайской войны, национальные войска под руководством Чан Кайши разрушили дамбы, сдерживающие реку неподалеку от села Хуайюанку в провинции Хэнань.

Целью операции было остановить продвижение японских войск, следуя стратегии «с использованием воды в качестве замены для солдат». Затопление охватило территории площадью 54000 км² и унесло 500 000—900 000 жизней местных жителей, в то время как количество погибших японских солдат неизвестно.

Наводнение помешало японской армии взять город Чжэнчжоу, но не помешало им достичь своей цели по захвату Ухань, города, который в то время был временной столицей Китая…

И, наконец, начинать разговор о реках Китая с Хуанхэ следует, во многом, потому,  что, - благодаря особенностям бассейна этой реки - не на всех территориях Древнего Китая  люди жили так, как в Древнем Египте. То есть, под непереносимым игом деспотической власти.

На территории нижнего течения Хуанхэ правители Китая без такого ига по отношению к своим подданным обойтись не могли.

А вот в среднем течении Хуанхэ, в районе Лёссового плато, китайцы работали на условиях, напоминающих семейный подряд, обустраивая свои небольшие участки/ горки/ холмы.

После такого вступления можно в очередной раз процитировать высказывание по этому поводу нашего знакомца по прошлому материалу Китайских Хроник (http://aftershock.news/?q=node/207498) – Льва Мечникова:

--- Хуанхэ обладает, быть может, даже в более сильной степени всеми отличительными чертами великих исторических рек, сделавших возможной появление цивилизации.

Благодаря ей и Янцзы, Китай представляет собою такую географическую среду, которая вознаграждая, с одной стороны, человеческий труд, с другой — внушает прибрежным обитателям под страхом смерти солидарность и постоянную суровую трудовую дисциплину во всех, даже самых узких, областях жизни.

Говоря о результатах влияния среды, следует, кстати, отметить важное отличие в данном отношении между Китаем и хотя бы Египтом. В Египте великая историческая река Нил была покорена и приспособлена к нуждам человека при помощи страшного угнетения и порабощения народных масс.

В Китае нечто аналогичное случилось лишь в стране Цзинань и вообще в области нижнего плёса реки Хуанхэ, там, где находились налицо условия, близкие к физико-географическим условиям Нила.

Наоборот, в области желтозема (лёсса) не было никакой нужды в больших общественных работах; почвенные и географические условия этой области требуют здесь разделения земель на участки, орошения их каналами и участия в работе небольших групп.

Это последнее условие, несомненно, способствовало развитию среди населения чувства семейной и общинной автономии, столь характерной для земледельческого Китая; с другой стороны, отличительные особенности почвы пробуждали у населения инстинкт солидарности. Отсюда, вероятно, ведет свое происхождение господство патриархальных начал в китайской жизни в эпоху Конфуция…

Почему же «в области желтозема (лёсса) не было никакой нужды в больших общественных работах» ?

Хуанхэ (Желтая река) обязана своим названием плодородным частицам желтой земли (желтозему, лёссу), уносимым ее водами и сообщающим им желтый цвет, который, по верованиям китайцев, является символом земли — начала, зарождающего все: земледелие, социальный строй и власть. Первый император, упоминаемый в китайских летописях, носил звание «Желтый повелитель»…

Правда, если посмотреть на места скопления лёсса, еще не унесенного водами Хуанхэ, особого впечатления они не производят. Какая-то голая и безжизненная, вроде бы, земля.

Над массами этой желтой земли, скопившимися на огромном пространстве, известным русским путешественником Потаниным были произведены весьма интересные наблюдения и исследования. Вот что он говорит о них:

--- Залежи красного песчаника, служащие основанием для скопления желтой земли (лёсса), расположены обыкновенно горизонтально, лишь изредка вместо них залегают гнейсовые породы…

Горизонтальное положение слоев песчаника определяет контур и общую конфигурацию местности, представляющей собою равнину без всяких более или менее заметных возвышений.

Впрочем, глаз неопытного путешественника в первое время обманывается многочисленными глубокими долинами и оврагами, придающими местности горный характер. Войдя в одну из таких долин с крутыми склонами, можно подумать, что находишься среди горной области, но в действительности путешественник имеет дело только с глубокими оврагами, рассекающими страну по всем направлениям. Такие овраги, обрамленные параллельными обрывистыми краями, высотою иногда до тысячи метров, тянутся порой на десятки километров и углубляются не только в скопления поверхностной почвы (лёсса), но и в мощные песчаниковые породы, лежащие внизу.

Чтобы уловить истинный характер местности, необходимо подняться из глубины такого оврага на равнину, и тогда на громадное расстояние вокруг можно видеть лишь ровную местность, пересеченную бесчисленными параллельными провалами, весьма напоминающими собою промежутки между зубьями гигантской гребенки.

Провалы эти образуются следующим образом: подпочвенные воды, отыскивая себе выход и вымывая на своем пути пустоты, вызывают понижения почвы на поверхности, затем эти понижения наполняются водой, которая, просачиваясь вниз, увлекает за собою и частицы почвы, образуя провалы или нечто вроде колодцев. Затем колодцы расширяются в том направлении, куда текут подпочвенные воды, и постепенно превращаются в глубокие овраги, в конце концов соединяющиеся главным оврагом данной местности.

Строение почвы и некоторые ее особенности объясняют факт присутствия в водах Хуанхэ такого громадного количества ила и других осадочных материалов, которое путешественник прошло века Стонтон не без изумления определяет по весу в две сотых части всего количества воды…

В разговоре о лёссе и территориях, которые он покрывает, нам опять не обойтись без нашего соотечественника.

На этот раз – без Владимира Обручева.

Который многим из нас, выходцам из СССР, в основном известен как писатель-фантаст, и по фотографиям вот такого типа:

А в конце 1880-х Владимир Обручев был таким:

И называли его сокурсники в Горном институте Бомбой, - за бурлящую в нем энергию.

Энергию эту Владимир направил, как оказалось позже, в правильное для него и для страны русло.

Хотя в тот момент, когда студент последнего курса Горного института поделился с сотоварищами своими планами на жизнь, те были, – как сейчас говорят – в отпаде:

---  На пятом курсе студентов ждало распределение по специальностям. Одни должны были выйти из института «горняками», то есть работать на рудниках и копях, другие — «заводчиками», заводскими инженерами. Геологов институт не выпускал, а Обручев хотел стать именно геологом. Он и его товарищ Богданович решили, что будут специализироваться по горному делу, но впоследствии станут заниматься геологическими исследованиями.

Это решение вызвало немало шума в студенческой среде.

— Помилуйте, — говорили им, — горный или заводской инженер — это всегда приличное жалованье, хорошая квартира, часто даже казенный выезд. Во всяком случае, обеспеченность, постоянное место работы. А что такое геолог? Это и специальность-то редкая. Да будет вам известно, господа идеалисты, что у нас в России всего семь штатных геологов…

— К сожалению, это действительно так, — соглашался Обручев. — А между тем еще Ломоносов в свое время говорил и писал о том, как нужна России геология.

— Да оставь ты Ломоносова! Это когда было!

— Полтораста лет назад. Но если полтораста лет ничего не делалось, значит и сейчас ничего делать не нужно? Страна огромная, строение ее очень разнообразное. Как узнать, какими богатствами мы владеем? Без геологии этого не обнаружишь.

— А строить новые города, заводы можно без геологов? — поддерживал приятеля Богданович. — Начни-ка любую постройку без учета геологических данных!

— В случае войны, — продолжал Обручев, — геолог помогает строить укрепления, рыть окопы, подводить и отводить воду...

— Это все понятно. Все это теория, хотя и верная. Но о себе-то вы думаете? Или только о полезных ископаемых и обороне?

— Ах, о себе? — Обручев вдруг вспылил. — Если хотите знать, я о себе тоже думаю. Но поймите, для меня думать о себе — это прежде всего против совести не идти. А моя совесть не позволяет мне обслуживать фабриканта, заводчика, умножать его прибыли. Геолог работает не на такого хозяина. Он на государственной службе, для страны трудится...

Возразить было нечего. Последовательность и прямота Обручева брали верх. Многие призадумывались. В самом деле, в своих кружках они читают нелегальные книги, мечтают о революции в России, а в практической жизни будут стремиться получить выгодное место у крупного заводчика или владельца рудника?.. Место с теплой квартирой и собственным выездом ?..

Обручев же больше теплой квартиры и собственного выезда любил просторы России, Центральной Азии, по которым он впоследствии вволю попутешествовал с геологическим молотком и тетрадями для записей.

Он едет работать в Сибирь с женой и грудным ребенком. В Иркутске открылась штатная должность геолога при Горном управлении и ему представилась возможность ее занять.

Именно в то время, после первых экспедиций по окрестностям, Обручев начинает работу, которую вел всю жизнь и завершил будучи академиком. Его пятитомная «История геологического исследования Сибири» завершилась в 1949 году и была отмечена Государственной премией СССР.

А довольно известным в научном мире России человеком Обручев становится еще раньше - после большого двухгодичного путешествия (1892 – 1894 гг.) в качестве геолога в Китай и Южный Тибет (в ходе этой экспедиции было пройдено в общей сложности 13 625 километров).

По Китаю Обручев путешествовал в таком виде (чтобы меньше привлекать к себе внимание китайцев – к миссионерам они тогда привыкли):

За время экспедиции Обручев собрал 5800 образцов горных пород и 1200 окаменелостей ископаемых животных и растений.

В горах Нань-Шаня, где было известно три хребта, он открыл неизвестный четвертый, две реки, целую цепочку озер, а также нанес на карту много уточнений.

Вот что говорится о лёссе в книге Владимира Обручева «От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай»:

--- Местность, начиная с р. Лохэ, была уже населена, довольно часто попадались селения, особенно по р. Дахэ, и столь же часто развалины (между прочим двух небольших городов). Ночлеги большею частью были в пещерных жилищах.

В долине р. Дахэ находится большой уездный город Цзинянфу, но мы за целый переход до него свернули в горы правого склона и перевалили в долину другой реки Дахэ. С перевала открылся великолепный вид на крутые склоны лёссовых гор и глубоко врезанные в них долины.

Террасированные склоны оврагов на лёссовом плато провинции Ганьсу

Эти склоны были покрыты бесчисленными террасами, словно ступенями, сделанными человеком; зрителю на высоте кажется, что он находится на верхней ступени исполинского амфитеатра, в котором могли бы разместиться сотни тысяч людей. Террасы отделены друг от друга небольшими обрывами различной высоты, имеют различную ширину и несколько покатую поверхность.

Человек использовал свойство лёсса оседать на склонах отдельными массами по вертикальным трещинам и занял пашнями поверхность ступеней, уменьшив еще их наклоны и оградив небольшими валиками, задерживающими сток дождевой воды. Но лёсс легко размывается, в него быстро врезываются и углубляются овраги, и труд человека постоянно находится под угрозой.

То есть, трудности в ходе рабочего процесса возникают и здесь. Но, в отличие от низовья Хуанхэ, здесь не нужны огромные массы людей, способные не только копать глубже и кидать дальше, не нужно координировать действия всего этого муравейника на протяжении всей реки в том районе.

В среднем течении реки, занимающиеся сельским хозяйством сравнительно небольшие группы китайцы обустраивают свой участок/горку/холм и внимательно следят за состоянием этой территории.

Теперь немного о том, что же это за почва такая - лёсс.

Лёсс, желтозем, по-китайски хуанту (желтая земля), — это смесь мелких песчинок и частиц глины и извести, т. е. по составу это известковый суглинок; цвет его серожелтый или бурожелтый; он очень мягкий, его легко можно резать ножом и давить между пальцами. Но, вместе с тем, он вязкий и хорошо держится в обрывах, даже в 5—10–20 м высоты.

Лёсс пронизан мелкими порами и вертикальными пустотами в виде тоненьких трубочек, оставшихся после истлевших растительных корешков; поэтому лёсс хорошо фильтрует воду, а кусок лёсса, брошенный в воду, долго выделяет пузырьками воздух, содержавшийся в пустотах.

Благодаря своему составу, содержанию извести и других солей и пористости лёсс очень плодороден.

В северном Китае лёсс покрывает толщей в 10–20 и даже 100–200 м склоны гор, плоскогорья и равнины; это остатки прежнего еще более мощного лёссового покрова, в который текучая вода дождей, ручьев и речек врезала уже многочисленные лога, овраги и долины и расчленила его на отдельные более или менее крупные части.

Лёсс — господствующая почва Северного Китая; им покрыты горы, поля и дороги, из него в смеси с водой лепят ограды полей, стены зданий и делают кирпичи, черепицу, горшки; в толще лёсса вырывают подземные жилища…

О жилищах этих, еще о лёссе, а также о реках Китая поговорим в следующем материале Китайских хроник.

=======================

Использованные источники:

- Мечников, Лев, «Цивилизация и великие исторические реки». – М.: Айрис-пресс, 2013

- http://sbiblio.com/biblio/archive/mechnikov_stati/07.aspx

- Обручев, Владимир, «От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай»

- http://www.telenir.net/nauchnaja_literatura_prochee/ot_kjahty_do_kuldzhi_puteshestvie_v_centralnuyu_aziyu_i_kitai/p1.php

- http://www.diletant.ru/excursions/19252456/

- http://bigpicture.ru/?p=415878

- http://www.o8ode.ru/article/planetwa/rekuche/greatriver/huanhe_i_anczy.htm

- http://en.wikipedia.org/wiki/Loess_Plateau

- http://www.allgeology.ru/zemlya-chelovek/vladimir-afanasevich-obruchev-1863-1956.html

- http://www.litmir.net/br/?b=177208&p=14

- http://www.alpklubspb.ru/persona/obruchev.htm