Китай. Как много в этом слове...(14)

Какие реки были кормилицами и воспитательницами Китайской Цивилизации ? – Янцзы, Хуанхэ и Сицзян (у нас ее называют Жемчужной, хотя у китайцев она так называется лишь в ее нижнем течении).

Прежде, чем начать разговор об особенностях этих рек и местностей, в которых они протекают, вкратце вспомним, где эти реки находятся, как осваивались их бассейны, и как заселены они сейчас.

До сих пор точно неизвестно, откуда на историческую арену явилось племя  «ста семей/фамилий», эти первые культурные работники в бассейне великих китайских рек.

Сами китайцы, по-видимому, не сохранили никаких определенных воспоминаний о своей первоначальной родине. Тем не менее, масса обстоятельств устанавливает тот факт, что будущие цивилизаторы Небесной империи переселились туда еще в состоянии варварства и что, следовательно, они не могли бы быть отпрысками какой-либо уже культурной группы. А были, можно сказать, сами по себе.

До настоящего времени Китай не обладает единым национальным языком, так что обитатели различных провинций бывают не в состоянии понимать друг друга без посредства письма (т.е. идеографического языка). Даже возникновение единства Китая стало возможным лишь благодаря этому последнему.

Однако, разнообразие наречий в Китае не помешало образованию единой китайской нации, и коренная причина этого заключается, наверное, в характере главной китайской реки Хуанхэ. Эта река является творцом Небесной империи, и ее значение и роль в деле создания китайской нации легко можно видеть.

Китайские летописи началом Небесной империи считают потоп. Так, в начале классической книги «Летопись» написано: «Вышедшая из берегов вода вселяет в меня ужас (говорит Яо); эти вышедшие воды затопляют все. Яо приказал Иу регулировать течение воды. Отныне вода будет течь по руслам, и это будут реки Хуанхэ, Цзи и Хань. Когда опасность потопа миновала, люди поселились на умиротворенной земле».

Иу, в дальнейшем, стал императором, построил плотины и упорядочил течение вод, после того как заставил Хуанхэ, Янцзы течь по своим руслам и сделал землю пригодной для жилища людей, приступил к организации государства, разделив его на девять провинций. Карты этих провинций, или областей, он начертал на бронзовых вазах; дальше рассказывается, как Иу приступил к разделу земли и к обложению жителей каждой провинции налогом, сообразуясь с плодородием почвы.

Расселение же китайцев по территории Поднебесной шло таким образом: из области «Желтой земли» (о которой разговор будет позже) племя  «ста семей/фамилий» направилось на восток, вниз по течению Хуанхэ; путь на запад и на север был прегражден монголами-кочевниками, и, кроме того, области к западу и к северу от Хуанхэ были неплодородны, поэтому китайцы должны были завоевывать области в бассейнах Янцзы и Ханьцзян, постепенно покоряя дикие племена. В эпоху Менция «татуированные варвары» занимали еще весь южный Китай, но китайская культура проникла сюда через юго-восточные притоки Янцзы.

Эта необходимость последовательного завоевания трех речных бассейнов является причиной запоздания китайской цивилизации, так как китайцам приходилось несколько раз начинать свою культурную работу. Китайцы хорошо сознавали зависимость их цивилизации от рек; они отлично понимали роль и значение в деле создания их государства великих рек, и на их образном языке правительство и власть обозначаются понятием текущей воды.

Значительная часть  китайцев и сейчас живет там же, где творилась основная история Китая - на равнинах крупных рек, занимающих малую часть страны.

Исторический центр Китая - Северо-Китайская (или просто – Китайская ) равнина, северной границей которой являются Пекин и Великая Стена.

Ютится этот центр здесь, в границах небольшого зеленого участка:

А вот как выглядит район влияния этих рек:

Здесь, пока не начался более подробный разговор об особенностях рек Китая, уместно будет, пмсм, вспомнить нашего соотечественника, о котором я обещал рассказать в прошлом посте. 

Речь пойдет о Льве Мечникове, в конце XIX века подробно раскрывшем роль географических условий, а именно, - «исторических рек», в становлении четырех великих «речных цивилизаций».

Лев Ильич Мечников родился 18 (30) мая 1838 года в Санкт-Петербурге.

Жизнь этого человека – это такие русские горки, виражам которых позавидует любой приключенческий роман.

Хотя судьба начала испытывать Мечникова на прочность еще совсем в юном возрасте.

Льву, сыну состоятельных родителей, надлежало учиться в привилегированном учебном заведении России — Училище правоведения, а затем делать карьеру, как это делали его предки, среди которых были и генералы и сенаторы.

А выпала жизнь интереснейшая, богатая впечатлениями, но … не деньгами. Для обеспечения сперва себя одного, а потом – и семьи, Мечникову приходилось браться за любую работу. 

Но до 1852 года он об этом не подозревал. Был талантливым ребенком, вызывал восхищение родственников способностями к языкам. С августа 1850 года стал воспитанником Училища правоведения, с усердием занимался, шалил, с восторгом встретил государя Николая I, посетившего училище перед Рождеством...

Все оборвалось в начале 1852 года — коксит. В детском возрасте это проявление скрытого туберкулеза, чаще легких. Толчком служит какой-нибудь ушиб.

И вот — воспаление тазобедренного сустава, боли в колене, бедре, ограничение подвижности ноги, она как бы “подтягивается” внутрь, мышцы атрофируются, и нога становится короче.

Для успевшего ощутить себя способным и талантливым осознать ограниченность доселе казавшихся беспредельными возможностей — это страшный удар!

Прощай, Петербург! Домой, к семье, к матери, отцу, сестре, двум маленьким братьям, многочисленным кузенам и кузинам. В Харьковскую губернию Купянского уезда, село Панасовку — к солнцу, к воле, к теплу!

Везде – на коне

Он приехал больным, разбитым, передвигался на костылях. Отец Мечникова к тому времени вышел в отставку и был ремонтёром двух полков гвардии, то есть ведал закупкой лошадей для кавалерии. В Панасовке юный Мечников провел целый год — на воле, на солнце, на воздухе. Окреп, стал прекрасным наездником, ходил всего с одним костылем, но был уже упрямцем и озорником.

Ученье хватал на лету, но учиться не хотел. Ни с домашним учителем, ни во 2-й харьковской гимназии.

В 1853 году (то есть, в 15 лет) Лева прославился побегом “на войну” — в Молдавию и Валахию, куда вступили русские войска. Побег вышел неудачный: поймали на полтавской дороге.

В Харькове же, в университетском саду, он стрелялся на дуэли из-за хорошенькой дочери одного из преподавателей гимназии и был легко ранен в руку заячьей дробью, которой за неимением пуль зарядили пистолеты. Из гимназии настоятельно просили родителей забрать сына и готовить его к поступлению в университет дома. Опять хлебосольная Панасовка, воля, простор, табуны, но и... много книг и нетерпеливое ожидание шестнадцатилетия, поскольку ранее этого возраста в университеты России не принимали…

Формат поста не позволяет дать столько инфы, сколько хочется, поэтому дальше – лишь выжимки  из истории жизни Мечникова:

- В 1855 году Лев  поступил на медицинский факультет Харьковского университета. Проучился, однако, недолго, всего один семестр. От греха (возможного участия  в тайном республиканском обществе)  подальше, осенью 1856 года родители отправили его в Петербург;

- В Петербурге Мечников долго метался и раздумывал, но в конце концов остановил свой выбор на арабско-персидско-турецко-татарском отделении факультета восточных языков Петербургского университета;

- 1858-1859 гг.,  переводчик в дипломатической миссии генерала Б.П. Мансурова на Ближнем Востоке. Миссия была особенная, снаряжалась под покровительством великого князя Константина Николаевича. Явной ее целью было устройство подворий для русских богомольцев на святой горе Афон и в святом граде Иерусалиме, тайной (из-за опасения взвинчивания цен на землю) — покупка земли близ Храма Гроба Господня;

 - 1860 год, tenente Metshnikoff  (лейтенант Мечников) вступает в добровольческий Джованни Никотера. Затем вместе с гарибальдийцами высаживается на полуостров, несет службу на аванпостах в окрестностях Неаполя.

- Всего несколько месяцев пробыл Мечников у Гарибальди, но они вместили главное событие похода 1860 года — битву при реке Вольтурно.  В ходе которой Мечников имел возможность видеть Гарибальди в бою, а сам был ранен множеством мелких осколков в правую ногу и в бок. Через два дня раны были признаны неопасными, и Мечникова перевезли в Неаполь.

- После окончания компании tenente Metshnikoff вышел в отставку и переехал в небольшой тосканский городок Сиену. Стал членом Сиенского комитета за объединение Италии, писал для “Современника” и “Русского вестника”, недолго сам издавал газету “Flegello” (“Бич”);

- Не порывая со всей эмиграцией, наоборот, будучи со всеми в добрых отношениях, Мечников все же идейно оказался ближе к Бакунину, нежели к кому-либо;

- В 1869 году Мечников посетил Италию, это известно достоверно. Но все его европейские маршруты учету не поддаются. Они включали Англию, Францию, Германию, Италию, Австрию...  Жили Мечниковы бедно, денег катастрофически не хватало, приходилось браться за любую работу;

- В 1873 году Мечников  засел за изучение японского языка и уже к концу года рекомендовался японскому посольству в Европе;  Мечников съездил в Нью-Йорк, купил за два доллара американское гражданство, поскольку русским, иначе как с торговой целью, бывать в то время в Токио не полагалось, и 6 мая 1874 года подал в Токийский муниципалитет прошение о прописке, а затем  стал преподавать на русском отделении Токийской школы иностранных языков. Впервые за долгие годы он оказался один. Гарибальдиец, конспиратор, публицист, литератор Мечников перестал существовать. Появился преподаватель русского языка Мечников;

- Конец пребыванию в Японии положил климат: дожди, сырость, духота. Болели ноги, грудь, головные боли мешали не только думать — существовать. Для поправления здоровья Мечников взял отпуск и отправился в Сан-Франциско, но с парохода его уже вынесли на носилках, поскольку сам он передвигаться не мог…

В 1878 году, в “Деле” появилась переломная статья Мечникова “Душевная гигиена”.

Это не география, не философия, не публицистика в чистом виде, это оригинальное исследование на тему, заявленную в первой же фразе: “Переживаемая нами эпоха есть по преимуществу эпоха душевных болезней и разнообразнейших нравственных расстройств… Нравственная гигиена не требует от нас, чтобы мы постоянно занимались только тем, что нам нравится; но она возводит в безусловный закон положение, что человек должен посвящать себя только такому делу, которое способно давать здоровую пищу его способностям. Природа беспощадна в своих приговорах: и, если вы свели себя на роль автомата, она мало-помалу отберет у вас все, что было бы ненужной роскошью чисто механического существования”.

Статья удалась. Так появился в русской литературе оригинальный писатель и ученый Лев Мечников. Уже не скрываясь, он подписал статью своим именем. Итак, он занялся наукой, и для него и для других это стало очевидным.

Вновь и вновь Мечников возвращался к вопросу, основательно его занимавшему: где та непреодолимая грань, которая отделяет начатки общественности у животных (колонии муравьев, ульи пчел, стада животных) и общественность у людей? Ряд паразитизм — нахлебничество — мутуализм Мечников предложил дополнить товариществом. Однако эти симбиозы подготовительные, ибо, сколь бы тесными они ни были, они тем не менее не являются обществами. Где же грань (и от чего она возникла?), перешагнув через которую (и по какой причине?) человек стал человеком? Способность “образовывать общества или союзы для продолжения своей жизни” загадочна, но именно она двигатель биологического совершенствования, а отнюдь не конкуренция.

Медленно подбирался Мечников к проблемам развития человеческого общества: формированию человека как человека, рождению цивилизаций, их жизни и смерти, их разности и собственным путям развития и взаимопроникновения...

Нравственность, по Мечникову, — это “продукт инстинкта самосохранения каждого данного общества”. Нравственность возникает “роковым образом и сама собой, как скоро общественность начинает покоиться главнейшим образом на сознательном объединении психических представлений и экономических выгод”. И — точная формула: “Во все... эпохи, безусловно, нравственно то, что водворяет сотрудничество, союз и мир на место борьбы за... что бы то ни было”.

В начале 1881 года ему наконец было разрешено вернуться под поручительство старшего брата Ивана Ильича. Но 1 марта был убит государь Александр II, и в России настали другие времена.

С 1881 года начались другие времена и для Мечникова — в Женеве вышла его книга “L'Empire Japonais” (“Японская империя”).

Книга была издана великолепно: толстый том, богато иллюстрированный, с цветными вклейками, картами, многочисленными таблицами, рисунками, фотографиями. Все графические работы для книги выполнил сам Мечников (в том числе и рисунки в японском стиле), а также фотографии. В европейских научных кругах его имя сразу же стало известно как имя географа-ориенталиста, в среде русской эмиграции он стал признанным ученым.

Три части книги были озаглавлены: “Страна”, “Народ”, “История”. Таким образом, было обнародовано кредо Мечникова о неразрывности среды и людей в истории, которая есть их общее порождение, и предложен метод исторического анализа общественного развития как синтеза географии и этнографии.

Этот успех повлиял и на личное обустройство Мечникова. Живший в Кларане, пригороде Монтрё, знаменитый французский географ Элизе Реклю предложил Мечникову стать секретарем издания “Nouvelle geographic universelle”*. Мечников дал согласие и переехал в Кларан. На Мечникова была возложена обязанность отыскания материалов на языках, неизвестных Реклю, чтение и редакция сообщений корреспондентов, поддержание в порядке библиотеки издания, деловая переписка, проверка цифр, карт и таблиц. И так ежедневно, кроме воскресенья, с 10 до 5 часов вечера. И обязательная часовая прогулка вдоль озера, предписанная врачами. Пребывание в Японии не прошло даром: давали знать о себе слабые легкие.

В 1884 году вышла в свет этапная статья Мечникова “Школа борьбы в социологии”, в которой речь шла о том, что впоследствии получило название социал-дарвинизма, т.е. признания за законом борьбы за существование права осуществляться не только в биологической среде, но и в социальной. Школа борьбы, по Мечникову, “приютившись паразитом на научной дарвиновской биологии, совершенно напрасно смущает нас своими скороспелыми, но строгими приговорами”. В статье освещались проблемы, которые всегда волновали Мечникова: где та грань, что отделяет жизнь неразумную от жизни разумной, животных от людей? Эта грань непременно существует, и “общества — не механизмы и не организмы, а так же относятся к организмам, как эти последние относятся к механизмам”.

В статье Мечников делит мир на три части, соответствующие трем этапам развития, каждый последующий из которых включает в себя предыдущий и руководствуется своим законом: неорганический этап — законом всемирного тяготения; биологический — законом борьбы за существование; социологический — принципом кооперации.

С сентября 1884 года по приглашению Госсовета Невшательского кантона профессор Мечников занял кафедру сравнительной географии и статистики Невшательской академии и стал читать лекции по географии. Один день в неделю он проводил теперь в Невшателе, затем возвращался в Кларан и наутро шел на работу к Реклю. Он снизил публицистическую активность и сосредоточился на службе и реализации идеи книги, посвященной жизни как феномену планеты Земля, ее социальному воплощению, цивилизациям.

Здоровье между тем не радовало, предчувствия были не из приятных. В 1885 году летом Мечников отправился на теплый, сухой юг, в Марокко.

Ему 47 лет, рост 172 сантиметра, волосы темно-русые, лоб высокий, глаза карие, нос прямой, борода с проседью, лицо овальное, цвет лица естественный; особые приметы — хромает на правую ногу и носит очки. Такой портрет Мечникова рисует официальный документ — заграничный паспорт.

А здоровье все ухудшалось. Летом 1887 года Мечников писал одной своей давней знакомой: “ Рассуждая по совести и разуму, я ничего не имею против того, чтобы покончить свое земное странствие в 1887 году... Но это физическое ощущение совершающегося во мне разложения, котор[ое] не покидает меня с прошлой зимы неотступно, наполняет меня неотразимою и бессмыслен[ною] тоскою и апатией”.

Близкие люди этого еще не понимали, но для Мечникова все было ясно. Счет для него шел уже на месяцы. В академии он взял отпуск для поправления здоровья и последний год жизни посвятил книге, которую писал на основе лекций, читанных им в Невшательской академии. Первоначальное название книги — “Цель жизни”, первоначальная идея — посвятить ее всей истории человечества: от подневольных союзов через подчиненные к будущим свободным союзам.

И все это не абстрактно, а конкретно, в соответствующей каждому этапу географической среде: на берегах исторических рек — средиземных морей — океанов. Однако, подобно Г. Боклю, задумавшему написать историю человечества, но по причине слабого здоровья ограничившемуся “Историей Англии”, Мечников сосредоточился на периоде подневольных союзов и соответствующей ему географической среде — великих исторических реках. Так родилась одна из самых неожиданных и оптимистических книг XIX века “Цивилизация и великие исторические реки”.

...Последнее путешествие Мечников совершил в начале 1888 года. Ездил во Францию, в Йер. Было холодно, тоскливо, самочувствие ничуть не улучшалось. В марте вернулся в Кларан. Навсегда. Книга была почти готова, оставалось найти издателя.

30 мая 1888 года Мечников отметил пятидесятилетие. ... А скончался -  30(12) июня того же  года.

Книга Мечникова “La Civilisatoin et les Grands Fleuves historiques” (“Цивилизация и великие исторические реки”) вышла в свет в 1889 году в Париже благодаря усилиям Э. Реклю. Книга имела успех. “Исторический вестник” (1890, т. 39), сообщая о ее выходе, писал: “Во всем этом столько новых и блестящих идей, что посмертный труд Мечникова должен обратить на себя внимание ученого мира”.

Так и случилось. На книгу откликнулись Г.В. Плеханов, Вл.С. Соловьев, П.Г. Виноградов.

А это книга, изданная у нас в 2013 году.

Мечников решал в книге три проблемы: 1. Как появилось человеческое общество и цивилизация вообще. 2. Каковы пути развития земных цивилизаций. 3. Какими были цивилизации эпохи подневольных союзов.

Цивилизация, по Мечникову, зарождается в специфических географических условиях, синтезом которых он считал реку. Исторические реки — Нил, Тигр и Евфрат, Инд и Ганг, Янцзы и Хуанхэ — отличаются от других тем, что “обращают орошаемые ими области то в плодородные житницы, питающие миллионы людей за труд нескольких дней, то в заразные болота, усеянные трупами бесчисленных жертв”. “Под страхом неминуемой смерти река-кормилица заставляла население соединять свои усилия на общей работе, учила солидарности, хотя бы в действительности отдельные группы населения ненавидели друг друга”.

Объединение, зарождение цивилизации — деспотия. Единожды зародившись, осваивая реку, внося изменения в географическую среду, цивилизация неминуемо продвигается к морям, но морям средиземным. Одновременно с этим растет и степень свободы в обществе. Освоение средиземных морей под силу только тем цивилизациям, основу которых составляют уже подчиненные союзы.

И лишь цивилизации, где подчинение уступает место добровольным, свободным союзам, могут осваивать океаническую среду. Они основываются на углублении принципа кооперации, на стремлении общества к анархии — свободным союзам свободных людей.

Эпоха подневольных союзов — время существования древних цивилизаций Египта, Месопотамии, Индии и Китая. Любимого Мечниковым Востока.

=======================

Использованные источники:

- Мечников, Лев, «Цивилизация и великие исторические реки». – М.: Айрис-пресс, 2013

- http://www.avanturist.org/forum/topic/1274/offset/2900

- http://www.diletant.ru/excursions/19252456/

- http://lektorium.rgo.ru/2013/12/lev-ilich-mechnikov-otec-russkoj-geopolitiki/

- http://spb-anarchists.anho.org/bibmechn.htm

- http://www.amazon.ca/LEmpire-Japonais-L-Metchnikoff/dp/127304763X

- http://www.priceminister.com/offer/buy/113682337/leon-metchnikoff-l-empire-japonais-texte-et-dessins-par-livre-ancien.html

- http://cf8.hc.ru/~azyru/product.php?id=1662873