В России возможно всё Глава 4 18+

Из грязи в князи

- Тпру, приехали, господа. Дальше только пешком, а мне лошадей в конюшню.

- Синьора, не соизволите ли Вы мне одолжить пару денежных купюр из Вашего кошелька?

Раскрытый кошелёк предстал передо мной, гипнотизируя тугой пачек денег, и слова: «Берите сколько надо», - то же будоражили моё бандитское воображение, но уроки аристократического поведения, полученные от Свистули, помогли мне преодолеть соблазн мгновенного обогащения. Получив две купюры из рук дамы, я их протянул кучеру, который, отмахиваясь от них, сказал, что им всем строго запрещено брать какие-либо деньги от гостей хозяина.

- Дурень, деньги тебе даю я, а не синьора, и я не гость хозяина. Так что тяни сюда руку. И помни, что ты ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знаешь, а иначе сам понимаешь, что с тобой может случиться.

- Не извольте беспокоиться, благодарствую!

И две денежные купюры упорхнули из моих рук.

Рассчитавшись с кучером, я выпрыгнул из кареты, галантно подав руку даме, помог ей спуститься на землю и остановился, раздумывая куда же мне теперь податься. Но мои раздумья были прерваны цепкой хваткой на моей руке. «Идёмте со мной», - и потянула меня за собой к калитке, где, лениво позёвывая, стоял лакей в ливрее с позолоченными рукавами. Увидев нас, подошедших к дверце, низко поклонился спутнице и со словами: «Прошу, мадам», - сделал широкий жест рукой в сторону цветущего сада. Когда же она первой пересекла калиточный проём, не отпуская мою руку, на моём пути вырос тот самый лакей.

- А ну проваливай отсюда, оборванец, тебе не положено. Бродяг и нищих пускать строго настрого не велено.

Когда я на итальянском объяснил спутнице, почему так поступает лакей, она стала возмущаться и кричать на него, но он оставался непреклонным, оставив наши сцепленные руки разделёнными его телом. Тут я ему посоветовал позвать сюда кого -нибудь из начальства, что он и сделал, попросив одну из работавших в саду женщин выполнить нашу просьбу. Вскоре подошли двое, мужчина и женщина. Первый оказался управляющим дворцовой усадьбы, а вторая переводчицей. После краткого объяснения итальянки, что господину, который только что спас ей жизнь, т.е. мне, необходимо сменить маскарадный костюм, преграда между нами, в виде лакейского тела перестала существовать.

Увидев, что я с интересом рассматриваю окружающую обстановку, итальянка стала объяснять назначение стоящих на нашем пути скульптур. Когда я у пруда замер, любуясь какими-то плавающими птицами, итальянка тронула меня и сказала: «Я прошу Ваш нож».

Я в какой-то момент заколебался, но, осознав, что теперь командует она, вытащил финку из лохмотьев и вручил ей. Мгновение и резкий взмах женской руки отправил моё орудие труда далеко от берега, потревожив слегка райских птиц.

Из её рассказов в карете я понял, что она вместе с подругой-маркизой, имеющей родственные связи с королевской семьёй, путешествует по Европе. Здесь же итальянский посол снял для них на время дворец какого-то вельможи, уехавшего куда-то лечиться, и предоставил в их распоряжение переводчицу из посольства.

В самом дворце меня ожидало полное перевоплощение. Мраморная ванна с горячей водой, где две обмывальщицы сдирали с меня многолетнюю грязь, затем брадобрей познакомил меня со стальным жалом бритвы, снявшим впервые с моих усов и бороды юношеский пушок и первые волосы. Голова тоже не осталась без внимания, расставшись с клочками излишних волос. После того как эти процедуры с моим телом были окончены, на меня накинули парчовый халат, уложив отдохнуть на тахту. Следующим этапом моего обновления стало одевание. Нательное бельё, видимо из запасов вельможи, рубашка, брюки и смокинг, в петлицу которого вдели живую розочку настолько преобразили меня, что, когда меня подвели к огромному зеркалу, украшенному золотыми вензелями, я не сразу мог сообразить, что изображение в зеркале моё, а не чужое. А на вопрос: «Доволен ли я проведённым обслуживанием», - не сразу мог сообразить, что от меня хотят услышать.

После моих слов благодарности меня через длинный коридор провели в большую комнату, посреди которой стоял стол, уставленный явствами и графинами с вином и даже водкой, и покинули комнату, оставив меня одного. Присев на стул, я стал оглядывать расписанные двери и обнаружил ещё две двери в этой комнате. Моё созерцание длилось недолго, одна из дверей распахнулась и из неё вышла итальянка в совершенно другом наряде, открывающем намного больше тела, чем предыдущее платье. Мне не нужно было напрягаться, что б сообразить, что я должен делать. Наставления Свистульки всплыли в голове, как само собой разумеющееся и естественное. Проголодавшийся за два последних дня я был готов сметать весь огромный набор угощений этого стола, но усвоенные аристократические правила не позволили этого сделать. Я вписывался поневоле в мир этой касты хозяев жизни. Видимо заканчивая пиршество, итальянка подошла ко мне с бокалом вина, выпила его и, отбросив фужер на стол, обхватила мою голову руками и начала её неистово покрывать поцелуями, на которые я отвечал своими. Знакомой мне уже хваткой её рука потащила меня в ту дверь, из которой она появилась. Посреди этой комнаты огромная кровать с балдахином стала местом слияния наших тел. Любовные игры при свечах продолжались до рассвета, когда моя утомлённая партнёрша, взглянув на просветлённое окно, запросила отдых. Утомлённые бурной ночью мы проспали до обеда. Приведя себя в более или менее адекватное состояние, мы уселись за стол в том же зале. Только мы взялись за столовые приборы, как из третьей двери появилась ещё одна дама не менее вызывающе одетая, чем моя партнёрша. Причём вошла она чуть медленнее штормового ветра, выпаливая на ходу:

- Куда же ты вчера подевалась, подруга? Кто такой этот юноша? Что скрываешь от меня, графиня?

- Стоп! – по-французски отвечала моя ночная подруга, - давай говорить только по-французски. Этот юноша владеет итальянским так же, как и родным своим русским. И ему не обязательно знать, о чём мы будем говорить. Так слушай что вчера со мной произошло.

И в красках постаралась изложить события прошедшего дня, включая и подробности наших ночных утех на французском, я же изображал как можно равнодушнее своё отношение к их беседе, стараясь показать даже мимикой лица, что мне непонятно содержание их беседы.

— Вот это да! -протянула задумчиво маркиза, - никогда бы не подумала, что такое возможно.

- И я так думала, подруга, но здесь я убедилась, что в России возможно всё.

- И что ты дальше собираешься делать с этим мальчиком? Ему же смертельно опасно оставаться здесь в Санкт-Петербурге? Для него самое лучшее — это перебраться в Италию. Как ты думаешь?

- А какую роль он, по-твоему, будет исполнять при моём графе и моих детях? Я не знаю, но мне никак не хочется терять этот найденный алмаз.

- Да, милая моя, тебе никуда не деться, а придётся передарить все караты, которые есть в этом теле мне. Мне, вдовой маркизе, мало тех трёх дней в месяц, на которые ты мне уделяешь своего графа по известной причине. Я забираю твою находку себе, а когда вернёмся в Италию я буду на такие же три дня в месяц уделять его тебе. Не грусти дорогая.

Вот так на моих глазах решали мою судьбу за моей спиной, не интересуясь моим мнением. Хотя услышанный вариант меня вполне устраивал.

После обеда мы втроём прогулялись по саду, понаблюдали устроенные для нас петушиные бои. Вечернее застолье в этот раз проходило втроём. Когда оно подошло к концу графиня, сославшись на усталость и головную боль, ушла в свою дверь, не приглашая меня следовать за ней, и я понял, что она приняла условия сделки, предложенные маркизой. И тут я решил действовать по-бандитски, напролом, как бы давая понять этим сучкам, что не только они будут использовать меня как игрушку, но и я сделаю их игрушками своей мужской прихоти. Не ожидая, когда закроется дверь за графиней, я вскочил со стула и набросился на маркизу как голодный зверь, срывая с неё одежды, повалил её на диван, стоящий в проёме между дверьми обоих подруг. Её громкие визги, отражающие не то радость, не то изумление, не то ещё что-то, привлекли внимание графини, выглянувшей из своей двери, и прислуги, открывшей общую входную дверь, но увидев нас, оголённых на диване, слуга спешно закрыл дверь, графиня же наоборот вернулась в обеденный зал и глядя на нас стала стаскивать с себя одежду бросая её на пол. Но я не собирался дать ей возможность включиться в нашу компанию и закончив первый акт драмы потащил оголённую маркизу в её дверь. Голая же графиня было последовала за нами, но я перед самым её носом закрывая дверь произнёс: «Вы устали, у Вас болит голова, Вам, графиня, надо отдыхать» Наши любовные утехи с маркизой продолжались до утра.

Когда я откинулся усталый на спину, то мне почему-то вспомнилась позапрошлая ночь, которую я проводил с Питерской проституткой в каком-то сыром подвальном помещении на топчане, накрытом матрасом из свежего сена. А тут вдруг, через три дня я кувыркаюсь на пуховых перинах с особой королевских кровей. Вот уж как в сказке: из грязи в князи. На следующий обед мы собрались снова втроём. И тут маркиза объявляет:

«Мы с Вольдемаром послезавтра отправляемся в Италию, сегодня вечером из посольства ему доставят паспорт гражданина Италии, так что все страхи, Володя, позади. Графиня, не грустите, Санкт-Петербург - очень интересный город, и тут много интересных для Вас объектов, а если Вам повезёт, то Вы найдёте себе ещё одного Володю. Вы сами говорили, в России возможно всё».