Се­го­дня Укра­и­на ока­за­лась под вла­стью бан­де­ров­цев. Они стро­ят об­ще­ство своей изу­вер­ской мечты.

В про­дол­же­ние об­суж­де­ния на­ча­то­го в ко­мен­та­ри­ях здесь.

На этом страш­ном кадре – Киев, сен­тябрь 1941 года. Бабий яр. Мать за се­кун­ду до ги­бе­ли при­жи­ма­ет к себе ре­бен­ка. Че­ло­век в форме СС, ко­то­рый убьет ее и ре­бен­ка через секунду-​другую – не немец. Он укра­и­нец, из Жи­то­ми­ра. Слу­жил в ди­ви­зии «Га­ли­чи­на», а с 1943 года участ­во­вал в ра­бо­те айнзатц-​групп.

От­ку­да такие по­дроб­но­сти? Прак­ти­че­ски от него са­мо­го. Эту фо­то­гра­фию изъ­яли пар­ти­за­ны вме­сте с до­ку­мен­та­ми и ар­мей­ским же­то­ном. Изъ­яли, когда обыс­ки­ва­ли его тело. Чу­до­вищ­ная фо­то­гра­фия ста­нет одним из самых крас­но­ре­чи­вых сви­де­те­лей жертв на­циз­ма на Нюрн­берг­ском про­цес­се.

Но боль­ше всего по­ра­жа­ет, что вот эта фо­то­гра­фия хра­ни­лась среди лич­ных вещей уби­то­го бан­де­ров­ца. Вме­сте с се­мей­ны­ми кар­точ­ка­ми, пись­ма­ми домой ле­жа­ло вот ЭТО. Бе­реж­но хра­ни­лось – фото на па­мять. Может, даже для се­мей­но­го аль­бо­ма. С гор­до­стью детям и вну­кам на ста­ро­сти лет по­ка­зы­вать: вот, де­скать, как я «от­важ­но во­е­вал» за са­мо­стий­ну Укра­и­ну когда-​то...

Немцы уби­ва­ли ев­ре­ев, рус­ских, бе­ло­ру­сов, укра­ин­цев. И укра­ин­цы уби­ва­ли ев­ре­ев, рус­ских, бе­ло­ру­сов, укра­ин­цев. Толь­ко пер­вые де­ла­ли это рав­но­душ­но или ино­гда даже с от­вра­ще­ни­ем (но не из жа­ло­сти к жерт­вам, а по­то­му что «гряз­ная», не до­стой­ная арий­ско­го сверх­че­ло­ве­ка ра­бо­та), а укра­ин­цы из Га­ли­чи­ны и ряды об­ла­стей Зап. Укра­и­ны де­ла­ли это ве­се­ло, с удо­воль­стви­ем и огонь­ком.

Ни тех, ни дру­гих по­доб­ные «ню­ан­сы» не оправ­ды­ва­ют. Зато это раз­ли­чие мно­гое го­во­рит об укра­ин­цах.

Несколь­ко лет назад мне до­ве­лось про­чи­тать в доб­рот­ном пе­ре­во­де с поль­ско­го книгу о Во­лын­ской резне и во­об­ще о бан­де­ров­ском дви­же­нии (в те­че­нии всего несколь­ких лет в Поль­ше такие книги ино­гда вы­пус­ка­лись. У нас их не вы­пус­ка­ли во­об­ще – ис­хо­дя из иди­от­ской «друж­бы на­ро­дов»).

Одна из глав – при всех немыс­ли­мых же­сто­ко­стях этой книж­ки – по­ра­зи­ла меня боль­ше всего. Это от­рыв­ки или пол­ные вер­сии писем бан­де­ров­цев своим род­ным, дру­зьям, од­но­пол­ча­нам. И вот пишет такой «че­ло­век» о пре­крас­ном бу­ду­щем Укра­и­ны (без жидiв и мос­ка­лей) и о за­ду­шев­ных спо­рах и меч­тах о ней с од­но­пол­ча­на­ми, вспо­ми­на­ет лю­би­мый стих какого-​то укра­ин­ско­го поэта про при­ро­ду и дом, а потом без пе­ре­хо­да теми же сло­ва­ми опи­сы­ва­ет, как на­си­ло­вал и уби­вал де­ся­ти­лет­нюю де­воч­ку – теми же эмо­ци­я­ми, почти за­ду­шев­но. Пишет, как потом лежал на труп­пе, курил и думал о воль­ной Укра­ине. А потом снова – о по­си­дел­ках на при­ва­ле, о хате и мамке ста­рень­кой.

Были там пись­ма и по­страш­нее, ино­гда встре­ча­лись «почти» без зверств. Важ­ней дру­гое. Немцы, хоть и не все – по­ни­ма­ли, что тво­рят зло. Но оправ­ды­ва­ли себя идеей, необ­хо­ди­мо­стью, вой­ной, при­ка­зом. Даже твер­до­ло­бые наци под­со­зна­тель­но, под­строч­но ис­ка­ли себе оправ­да­ния.

Эти – ни­ко­гда. «Зла» как по­ня­тия для них не су­ще­ство­ва­ло. Убить жида, по­ля­ка и рус­ско­го – добро все­гда. Убить укра­ин­ца – зло, но если укра­и­нец «непра­виль­ный» (на­при­мер, плохо го­во­рит на мове или не с тем ак­цен­том, по­мо­га­ет и жа­ле­ет тех же ев­ре­ев, рус­ских, по­ля­ков) – опять же добро.

Ино­гда даже хо­ро­ше­го укра­ин­ца убить добро – если ради воли и Укра­и­ны (из всех во­е­вав­ших на той озве­ре­лой войне армий толь­ко бан­де­ров­цы мас­со­во уби­ва­ли своих же ра­не­ных в ходе от­ступ­ле­ний или даже на­ступ­ле­ний – чтобы не за­дер­жи­ва­ли про­дви­же­ние от­ря­дов).

Сте­пан Бан­де­ра в 1941 году, всту­пая во Львов и го­то­вя «хлоп­цев» к «ра­бо­те» на­пут­ство­вал их та­ки­ми сло­ва­ми: «Толь­ко Укра­и­на, ее воля и образ пре­чи­стый имеют зна­че­ние для нас. Если вы спро­си­те меня, сколь­ких укра­ин­цев можно и по­треб­но убить ради воли и УКра­и­ны, то я от­ве­чу лишь – сколь­ко их можно и по­треб­но оста­вить»

Все это имеет самое непо­сред­ствен­ное от­но­ше­ние к дню се­го­дняш­не­му. Го­ря­щие за­жи­во люди в Одес­се. Пре­вра­щен­ные в город-​призрак Сла­вянск, уби­тые жен­щи­ны и дети, рас­стре­лян­ные жур­на­ли­сты, взо­рван­ный над Лу­ган­ском пас­са­жир­ский са­мо­лет, го­во­рит об одном – они вер­ну­лись.

Пря­мые и идей­ные по­том­ки тех, кто шел тогда за Бан­де­рой, Шу­хе­ви­чем, Ко­но­валь­цем… и иже с ними. А мы по­па­ли в пар­ши­вую си­ту­а­цию, по­то­му что не по­ня­ли глав­но­го – они ИНЫЕ.

Вчера на­блю­дал пе­ре­пис­ку двух поль­зо­ва­те­лей (не у себя на стра­ни­це). Оба от­ча­ян­но пи­са­ли тре­тье­му, что НИКТО не взо­рвет спе­ци­аль­но пас­са­жир­ский лай­нер. Что этого не может быть по­то­му что не может быть ни­ко­гда!

Что укра­ин­цы взо­рва­ли са­мо­лет по ошиб­ке. Они НЕ МОГЛИ сде­лать этого спе­ци­аль­но, об­ду­ман­но, на­роч­но.

Мы не хотим ве­рить, что есть люди, го­то­вые доб­ро­воль­но убить себя, свой народ, со­сед­ний народ, весь мир ради не идеи даже, а чув­ства. Чув­ства нена­ви­сти ко всему неукра­ин­ско­му.

А вот немец­кие сол­да­ты и даже ви­дев­шие конц­ла­ге­ря офи­це­ры СС пи­са­ли о «нече­ло­ве­че­ской нена­ви­сти» в гла­зах тех укра­ин­цев. Се­го­дня мы снова на­блю­да­ем эти глаза и что тво­рят их об­ла­да­те­ли. Смот­рим, но не хотим ви­деть.

Бед­ные, их об­ма­ну­ли! – со­кру­ша­ем­ся мы. — На­сту­пит зима и как они бед­ные будут ска­кать и пры­гать, бе­гать и уби­вать?!

По­верь­те, будут пре­крас­но. Нена­висть со­гре­ет куда лучше на­ше­го газа. А не со­гре­ет, так можно пойти и устро­ить пожар у со­се­да и по­греть­ся у огня от его до­го­ра­ю­щей хаты, на­си­луя его жен­щи­ну и за­бав­ля­ясь, уби­вая его детей.

С нена­ви­стью можно по­тре­бо­вать этот газ и тебе, может стать­ся, его от­да­дут. А потом, за­брав газ, все равно убить. Из нена­ви­сти.

Мы со­вер­ши­ли страш­ную ошиб­ку. И за эту ошиб­ку те­перь будем пла­тить самую вы­со­кий цену. Евреи, столк­нув­шись с на­циз­мом – бе­ре­гут, ле­ле­ют и хра­нят па­мять об этом зле. Они детей своих водят в музеи, конц­ла­ге­ря и по­ка­зы­ва­ют ВСЕ. Не щадят дет­скую пси­хи­ку. Чтобы до боли, до слез впе­ча­та­ли в па­мять, в каж­дую клет­ку сво­е­го тела, что такое на­цизм и по­че­му его нужно уни­что­жать.

А у нас под боком ро­ди­лось зло по­страш­нее – украинцы-​бандеровцы. Более упря­мое, же­сто­кое, бес­че­ло­веч­ное. И более жи­ву­чее.

Но мы пред­по­чли за­быть, вы­черк­нуть его из па­мя­ти. Чтобы «не пор­тить от­но­ше­ния» мы не от­кры­ва­ли музеи и ме­мо­ри­а­лы; мы не пи­са­ли книги, не вы­пус­ка­ли филь­мы, не да­ва­ли слово еще пом­нив­шим ста­ри­кам.

Помню, как од­на­жды мой дед при­шел домой на­ка­нуне май­ских празд­ни­ков в сле­зах. Это было силь­но и непри­выч­но. Даже на День По­бе­ды он лишь украд­кой пус­кал слезу, а тут разом по­ста­рев­ший и лью­щий слезы че­ло­век...

Уже потом он рас­ска­зал, что на школь­ной ли­ней­ке, куда его при­гла­си­ли как во­ен­но­го героя, ве­те­ра­на и боль­шо­го пар­тий­но­го че­ло­ве­ка, он вме­сто па­рад­ных рас­ска­зов об од­но­пол­ча­нах по­пы­тал­ся рас­ска­зать школь­ни­кам о том, что уви­дел на Укра­ине – в Киеве, во Льво­ве, на Во­лы­ни… Ему не дали го­во­рить и де­ся­ти минут. Учи­тель­ни­ца и завуч бук­валь­но вы­тол­ка­ли его с ли­ней­ки.

— Как вы сме­е­те! Тут же могли быть и укра­ин­цы, укра­ин­ские дети! – кри­ча­ли ему уже в ко­ри­до­ре.

А дед, всхли­пы­вая, го­во­рит потом по­лутрез­вый, что мы ОБЯ­ЗА­НЫ пом­нить. Пом­нить не толь­ко о со­вер­шен­ных пре­ступ­ле­ни­ях. Пом­нить, что это были ИНЫЕ люди. «Они не такие как мы» — го­во­рил мне дед и го­во­рил, что не дай бог для Рос­сии и рус­ских, если они «вер­нут­ся».

Се­го­дня Укра­и­на ока­за­лась под вла­стью бан­де­ров­цев. На наших гла­зах они стро­ят об­ще­ство и го­су­дар­ство своей изу­вер­ской мечты.

А мы не по­ни­ма­ем, не хотим по­ни­мать, что эти люди спо­соб­ны на любое пре­ступ­ле­ние, на любое на­си­лие. На любую под­лость.

Когда сжи­га­ли людей в одес­ском Доме проф­со­ю­зов, ка­за­лось – страш­ней ни­че­го быть не может. Когда Сла­вянск ров­ня­ли с зем­лей с горы Ка­ра­чун, ка­за­лось – ни­че­го бес­че­ло­веч­нее быть не может. Когда в чет­верг  (ма­те­ри­ал лет­ний, уви­дел толь­ко вчера ВА) ма­ла­зий­ский са­мо­лет рух­нул с 10 ки­ло­мет­ров, ка­за­лось – ни­че­го под­лей быть не может. Но ло­ги­ка, разум, слова и вос­по­ми­на­ния деда под­ска­зы­ва­ют мне, что может. И будет.

Мой давно ушед­ший с жу­рав­ли­ным кли­ном дед был прав. А я и мы все оши­ба­лись.

Скоро мы все это пой­мем. Глав­ное, чтобы не было позд­но.

ИЗТОЧ­НИК